— Был рад познакомиться, — сказал Джек, трясущийся, словно загнанная лошадь.
— Эннис, — начала Альма страдальчески упавшим голосом, но этот призыв не заставил его замедлить шаги по ступеням.
Спускаясь, он ответил жене:
— Альма, если хочешь курить, то у меня осталась еще пара сигарет в кармане синей рубашки в спальне.
Они уехали в грузовичке Джека, купили бутылку виски и через двадцать минут уже проминали пружины на кровати в мотеле «Сиеста». В окно пригоршнями бил град, потом пошел дождь, и ветер всю ночь хлопал неплотно закрытой дверью соседнего номера.
В комнате воняло спермой и сигаретами, потом и виски, старым ковром и прелым сеном, седельной кожей, дерьмом и дешевым мылом. Эннис лежал, широко раскинув руки, опустошенный и мокрый, глубоко дышащий и немного отекший. Джек выпускал огромные клубы дыма, как кит струи воды. Он сказал:
— Боже, все дело в твоей спине. Это из-за нее все получалось так чертовски хорошо. Мы должны все обсудить. Богом клянусь, я не думал, что мы снова будем этим заниматься. Ну, ладно, думал. Поэтому-то я и приехал. Черт возьми, я все знал с самого начала. Не мог выкинуть из головы всю дорогу, чуть с катушек не слетел, так торопился.
— А я и не знал, где тебя черти носят, — отозвался Эннис. — Четыре года. Я уже был готов забыть о тебе. Думал, ты злишься за тот удар в челюсть.
— Дружище, — сказал Джек, — я был в Техасе, занимался родео. Там и познакомился с Лорин. Вон, посмотри на тот стул.
На спинке грязного оранжевого стула Эннис заметил блестящую пряжку.
— Скачешь на быках?
— Ага. В тот год я заработал, черт побери, три тысячи долларов. Просто с голода пух. Мне пришлось одалживать у ребят все, вплоть до зубной щетки. Гонял грузовики по всему Техасу. А уж сколько времени пролежал под этими чертями, чинил их. В общем, не опускал рук. Почему женился на Лорин? Там водятся приличные деньги. У ее старика. Он держит серьезное дело — сельскохозяйственная техника. Конечно, денег он дочке не дает, да и меня на дух не переносит, так что сейчас мне еще нельзя расслабиться, но однажды…
— Ясно, ты сможешь отправиться куда глаза глядят. В армию тебя не взяли?
Далеко на востоке загрохотал раскат грома. Гроза уходила в сторону, унося с собой всполохи красного света.
— Да на что я им сдался? У меня ведь раздроблена пара позвонков. Последствия нагрузки, знаешь, где у нас предплечье? Так вот, когда сидишь на быке, то всегда опираешься на одну руку, как на рычаг, упирая ее в бедро. И каждый раз, когда ты это делаешь, кость слегка трескается. Даже если ты ее хорошенько перетянешь, она все равно будет надламываться всякий раз, как ты об нее обопрешься, будь она неладна! И скажу тебе, что болит рука как сволочь. Да еще и ногу сломал. В трех местах. Слетел с быка, а тот здоровый был, зараза, племенной, он меня сбросил за три секунды, а потом стал за мной гоняться. Ну и оказался куда проворнее меня. Мне еще повезло. Моего знакомого на рог, как на шомпол, надели, да только это блюдо оказалось для парня последним. Ну, и еще всякое разное, по мелочи: сломанные ребра, растяжки, боли, порванные связки. Понимаешь, сейчас все не так, как было во времена моего отца. Сейчас ребята с деньгами идут учиться в колледж или тренируются, чтобы стать профессиональными спортсменами. Теперь, чтобы заниматься родео, нужны деньги. А старик Лорин ведь не даст мне ни цента, если я брошу это дело, разве только если я сделаю одну вещь. Я уже достаточно много знаю об этой игре, так что без выигрыша точно не останусь. По разным причинам. Так что я собираюсь все бросить, пока еще могу стоять на своих двоих.
Эннис поднес ко рту руку Джека, затянулся сигаретой и выдохнул дым.
— Ну, мне-то ты показался в порядке, в полном. Знаешь, я вот тут сидел все это время и пытался понять, не стал ли я?.. Нет, я же знаю, что нет. То есть, у нас обоих есть жены и дети, правильно? Мне нравится заниматься этим с женщинами, ну, да, только, черт возьми, такого с ними у меня никогда не получалось. Мне и в голову не приходило заняться этим с другим парнем, но вот, думая о тебе, я шкурку гонял не раз. А ты делаешь это с другими парнями? Джек?
— Черт, нет, конечно, — ответил Джек, который не только объезжал быков, но и собственный кулак игнорировал. — И ты прекрасно об этом знаешь. Горбатая гора хорошо нас зацепила и не отпускает до сих пор. Мы, черт возьми, должны решить, что нам теперь со всем этим делать.
— Тем летом, — сказал Эннис, — когда мы разбежались, получив зарплату, мне было так плохо, что пришлось даже остановиться, чтобы поблевать. Я тогда подумал, что съел что-то в той забегаловке в Дюбуа. Мне понадобился целый год, чтобы понять, что дело было не в этом. Я просто не должен был упускать тебя из виду. Правда, тогда было уже слишком поздно.
— Дружище, — сказал Джек. — Мы попали в хреновую ситуацию. Надо придумать, как из нее выбраться.
— Вряд ли мы сможем здесь что-то сделать, — отозвался Эннис. — Я вот что хочу сказать, Джек: за эти годы я наладил свою жизнь. И девчонок своих люблю. Альма? Нет, она в этом не виновата. У тебя тоже есть пацан и жена, и жилье в Техасе. Мы с тобой и в глаза-то друг другу посмотреть не можем из-за того, что произошло здесь, — он обвел головой номер. — Не говоря уже о том, чтобы в этом разобраться. Надо же, как нас забирает. Если мы сделаем это не в том месте — мы покойники. Нам с этим не справиться. И это пугает меня до мокрых подштанников.
— Знаешь, дружище, похоже, что нас кто-то видел тем летом. Я ездил туда в июне, на следующий год, думая снова наняться на работу. Правда, не вышло, и вместо этого я отправился в Техас. Так вот, Джо Агуайер в своем офисе мне и заявил: «А вы, ребята, нашли, как убить время там, на горе». Я, конечно, сделал вид, что не понимаю, но когда выходил, заметил у него за спиной здоровенный бинокль.
Джек не стал рассказывать, что начальник откинулся тогда на спинку своего старого скрипучего стула и сказал: «Твист, я платил вам не за то, чтобы за овцами присматривали одни овчарки, пока вы там палочку кидали», — и отказал ему в работе. Вместо этого он продолжил:
— Да, твой хук тогда меня сильно удивил. Я и не думал, что ты способен сунуть исподтишка.
— Я вырос со страшим братом. Его звали Кей И, и он был на три года старше меня. Так вот, он меня мутузил почем зря, причем каждый день. Отцу надоело мое нытье, и, когда мне было шесть лет, он усадил меня перед собой и сказал: «Эннис, если у тебя появилась проблема, ты должен с ней разобраться, иначе она останется с тобой до тех пор, пока тебе не исполнится девяносто, а Кею И девяносто три». Я говорю, мол, он же больше меня. А отец мне: а ты застань брата врасплох, не говори ни слова и дай ему почувствовать боль. Потом беги быстрее и повторяй это до тех пор, пока до него не дойдет. Так я и сделал. Сначала я навешал брату в уборной, потом прыгнул на него с лестницы, а потом навалился на него ночью, когда он спал, и хорошенько его отдубасил. На все ушло два дня. С тех пор у меня ни разу не было стычек с Кеем И. Так что мораль такова: помалкивай и быстро делай ноги.
В соседней комнате зазвонил телефон и долго надрывался, пока не замолк на половине звонка.
— Больше ты меня врасплох не застанешь, — сказал Джек. — Слушай, я тут подумал… Если бы у нас с тобой было маленькое ранчо, корова, там, телята, твои лошади, вот была бы жизнь! Я и говорю: с родео я завязываю. Наездник из меня неплохой, но ведь все равно не наберется денег, чтобы выбраться из той колеи, в которой я застрял. К тому же у меня нет лишних костей, чтобы их ломать. Я все продумал, Эннис, у меня есть план, как мы можем все сделать, ты и я. Старик Лорин точно даст мне денег, чтобы в один прекрасный день я исчез из их жизни. Он уже на это намекал…
— Попридержи лошадей! Ничего подобного мы делать не будем. Нельзя. Я завязан на том, что у меня есть, в своей петле, и мне оттуда не выбраться. Джек, я не хочу быть таким, как те парни, которых иногда видишь на улице. И помереть раньше времени я тоже не хочу. Жили как-то два мужика вместе, на ранчо, звали их Эрл и Рич. Отец всегда отпускал шуточки, когда видел эту парочку. Да, эти двое служили посмешищем для всех, несмотря на то что крепкие были ребята. Мне было лет девять, когда Эрл а нашли в сточной канаве. Его забили монтировкой, а потом зацепили за член и таскали по дороге до тех пор, пока член не оторвался. Кровавый кусок мяса. Они так уходили беднягу монтировкой, что казалось, будто он был весь покрыт помидорной жижей. И нос оторвался оттого, что его волокли по гравию.
— Ты сам это видел?
— Отец позаботился о том, чтобы я это увидел. Специально меня туда отвел. Меня и Кея И. Вот уж отец тогда посмеялся! Черт возьми, по-моему, он сам это и сделал! Если бы тот мужик выжил и заглянул бы к нам в дверь, клянусь, отец вскочил бы и побежал за монтировкой. Чтобы два мужика жили вместе? Нет. Единственное, что приходит мне в голову, — так это встречаться время от времени где-нибудь подальше отсюда.
