Красноармейцы молча выслушали приказ: отдыхать до вечера, затем быть наготове в казарме, обо всем — никому ни звука.
После завтрака во взводах начались занятия. Союн с Бехбитом отправились на гарнизонный склад оружия. У самого выхода из казарм Бехбит заметил человека, показавшегося ему подозрительным. Человек кутался в дырявый халат, иногда приплясывал и гнусаво тянул что-то себе под нос. Он горбился, ежился, но Бехбиту показалось, что он вовсе не больной, не истощенный, а довольно высокий и крепкий. Неопрятная грязная борода мешала разглядеть опущенное лицо, только нос — острый, кирпично-красный, напоминающий морковку — был хорошо заметен даже издали. Во всем этом Бехбнту почудилось что-то знакомое.
«Где же я встречал его? — думал юноша, напрягая память. — И зачем он тут околачивается?.. Что, если за мной следит?!» — мелькнула треножная мысль. Бехбит знал, что сановникам эмира и беков Чарджуя и Керки давно известно об отряде керкинских партизан, пронюхали они и о поездке Бехбита с деньгами в Чарджуй. Стычка с лутчеками почти у цели путешествия едва не закончилась трагически. Вполне возможно, что вражеские лазутчики ходят за ним по пятам и в городе.
— А в песках сейчас уже не то, — довольно громко сказал Бехбит, обращаясь к Союну. — Ни травинки не встретим, все высохло. Вот бы нам туда месяц назад!..
— Ни травинки, говоришь? — Союн Сулейман с недоумением обернулся к нему.
Они шагали довольно быстро, подозрительный бродяга остался далеко позади.
— Слушай, это я нарочно говорю. — объяснил Бехбит. — Обернись, погляди-ка на того бродягу, что у ворот. Какой-то он подозрительный…
Союн обернулся, поглядел, но издали ничего примечательного не увидел.
— Возможно, — пожал он плечами. — Только некогда нам возиться с ним. Управимся ли до вечера с оружием, да с припасами, да с катером…
И они прибавили шагу. К вечеру все было готово. Захватив красноармейцев, они перевезли на пристань ящики с оружием, продукты на дорогу. Катер, еще днем получивший приказ командующего Аму-Дарьинской флотилией, ожидал их у сходней на самом краю пристани. На борту обоих друзей встретил капитан — сутулый, морщинистый, с прокуренными до желтизны усами.
— Горбунов, — глухо сказал он, подавая руку.
Молчаливые матросы помогали грузить поклажу. Над рекой сгустились сумерки, кое-где на пристани зажглись неяркие огни. Невдалеке от сходней начинались густые прибрежные камыши. Что-то задвигалось в них. Бросив работу, Бехбит неслышно, на цыпочках, пробежал сходни, потом припал к земле, пополз. Так и есть! Все тот же подозрительный бродяга, уже не съеживаясь, пристально глядит на катер и на погрузку. Бехбит подполз еще ближе, потом вскочил на ноги — и сразу же упал, запнувшись о камыши. Бродяга мгновенно сорвался с места, но Бехбит в два прыжка настиг его. Тот ловко кинул ему под ноги палку. Превозмогая боль от ушиба, Бехбит погнался за ним; обернувшись, коротко крикнул своим, чтобы шли на помощь. Бродяга выбежал из зарослей — здесь стояла оседланная лошадь. Бехбит выхватил револьвер. В этот миг позади раздался топот, треск камышей и голос Союна:
— Не стреляй! Живым возьмем!
Они вдвоем с Нурягды пересекли врагу путь к отступлению. Бродяга вскочил в седло, замахнулся ножом, но его мгновенно сбросили наземь. Барахтаясь на земле, бродяга достал что-то из-за пазухи, запихал в рот и начал торопливо жевать.
— Выплюнь! — крикнул Бехбит, прижимая дуло револьвера к переносице бандита. — Не то стреляю!
Бродяга обмяк, перестал биться, с хрипом выплюнул комок бумаги. Союн Сулейман осторожно завернул изжеванную бумагу в носовой платок.
ОПАСНЕЕ ВСЕХ — ВРАГ НЕВИДИМЫЙ
За несколько часов до схватки у пристани долговязый Искандер-паша, сидя на ковре в полутемной прохладной комнате, внимательно читал бумажку. Ее только что привез бродяга с носом-морковкой, он сидел тут же, у Двери на полу. В бумажке было написано:
«Господину Искандеру-паше.
Керкинский смутьян Бехбит, ускользнувший из наших рук, побывал у комиссара Крайнова. О чем они говорили, пока в точности неизвестно. Я предполагаю, что Бехбит приехал просить оружия для своей шайки. Как известно, караван с оружием, отправленный нам, захвачен красными и находится в Чарджуе. Наверное, часть этого оружия будет выдана Бехбиту. Сегодня вечером он должен отправиться в путь. Они хотят повезти оружие караваном, через пески. Разговор об этом подслушал Курт Сулгок.
Начальником каравана назначен Союн Сулейман, большевик, с ним трое солдат. В числе этих трех — я, ваш верный слуга. Сам не знаю, как мне удалось попасть в состав каравана. К счастью, остались незамеченными мое опоздание из «командировки» и последствия стычки у Старого Чарджуя, когда я едва спасся. Я по-прежнему на отличном счету у замкомроты Эргаша. Этот растяпа и любитель удовольствий нам еще сможет пригодиться.
О выступлении каравана дам знать через Курта Сулюка.
Абдурашид».
Искандер-паша свернул и спрятал бумажку, потом бесцеремонно, холодно оглядел запыленного бродягу.
— Н-ну, вот тебе за труд, милейший! — Двумя пальцами он протянул ему несколько монет. — А теперь — поторопись! До ночи привезешь еще одно донесение. От него же.
Часа два спустя Искандер-паша в халате, светлой чалме и защитных очках подъезжал верхом к высоким воротам двора, где разместился мирахур с лутчеками. Двое вооруженных стражников распахнули перед ним ворота, ввели коня под уздцы во двор.
Выслушав сообщение, мирахур злобно захохотал, глаза сверкнули яростью:
— В песках я переловлю их, как зайцев. С живых шкуру спущу!
— Не забудьте: среди них Абдурашид, — глядя ему прямо в глаза, напомнил Искандер-паша.
— Ладно! — отмахнулся тот и нетерпеливо вскочил на ноги. — А ну, молодцы! Седлай!
ВСЕ РАВНО — ВПЕРЕД!
Пойманного, связав ему руки, притащили на катер. Он без движения лежал на полу каюты.
— Кто ты такой? — спросил его командир Союн Сулейман.
Бродяга поднял голову, обернулся. Потом замотал головой, замычал, видимо стараясь дать понять, что он немой. Бехбит, подойдя к нему вплотную, при свете керосинового фонаря под потолком стал рассматривать его руки. И вдруг схватил за плечо.
— Притворяешься, негодяй! Ведь ты Курт Сулюк, из лутчеков мирахург! Смотрите, — и он жестом подозвал командира и капитана. — На правой руке нет большого пальца. Ох, и запомнили наши дехкане эту руку с плеткой, когда налог из них выколачивали!..
В самом деле, на правой руке бродяги отсутствовал большой палец.
— Ну, будешь говорить, Курт Сулюк? — подступил к нему командир.
— Ай, буду, ваша милость! — плаксиво заголосил тот. — Ради аллаха, помогите мне сесть. — Его приподняли и усадили спиной к стене. — Верно говоришь, был я лутчеком у мирахура, но только давно уже ушел… И сейчас живу поденщиной… Ай, отпустите бедняка, что я вам сделал? Хозяин велел сторожить лошадь, она теперь убежит…
— Довольно болтать! — грозно прервал его Союн Сулейман. — Кто поручил тебе следить за нами?
— Следить? Помилуйте, я же лошадь…
— Ну, а это что? — Союн положил на стол полуизжеванную бумажку.
— Это? — Глаза у бродяги забегали… — Здесь заклинание против болезни. Надо проглотить…
— Что же ты вздумал лечиться в такой неподходящий момент?
Бродяга потупился. Потом опять заголосил:
— Ай, отпустите! Лошадь хозяина уйдет…
— Значит, скрываешь? Ну, посиди в трюме до завтра. Бехбит, позови бойца. Бросьте этого в трюм! Руки связать покрепче!
Погрузка была закончена, и Союн Сулейман приказал отчаливать. Матросы встали по своим местам, капитан взялся за штурвал. Выведя судно на быстрину, он передал пост боцману. Тем временем Союн, поставив лампу на стол, рассматривал бумажку, отнятую у бродяги. Бехбит — он немного знал грамоту — поглядывал на стол через плечо командира. Скоро и капитан Горбунов спустился к ним в каюту.
На бумажке можно было различить четыре строки, написанные чернилами. Кто-то писал довольно грамотно по-узбекски арабскими буквами. Но чернила расплылись, бу-мажка изорвалась. Прочесть можно было только обрывки слов:
«…дин……индер-паш…
…руз оруж……реке.
…ежнее…….
Абдур…д».
Часа полтора сидели они втроем, прикидывая так и сяк, по-узбекски и по-русски. Выходило, что на второй и третьей строках написано что-то вроде: «…Груз оружия… по реке. Прежнее…» Две оставшиеся строки содержали какие-то имена.
Союн Сулейман крепко задумался, обхватив руками бритую голову. Капитан закурил трубку и открыл иллюминатор. Молчание нарушил Бехбит:
