Юм был непохож на остальных — они считали это истинной британской эксцентричностью.
Из-за своих необычайных размеров он был освобожден от необходимости кланяться при дворе, а после одного несчастного случая — и от обязательного правила идти спиной к выходу. Юм был представлен королю и всем членам его семьи, даже самым маленьким внукам, каждый из которых выучил маленькую речь в честь «м'сье Йум» и хотел прочитать «Историю Англии».
Несмотря на свой успех в обществе, Юм не был счастливым человеком. Где-то глубоко внутри прятал он свои эмоции. Ему нравилось женское общество, сам он говорил о себе как о «галантном мужчине, не оскорбляющем чувства мужей и любовников». Но оказываемое ему почтение заставляло его срывать маску. Когда он встречал красивую и умную женщину, которая демонстрировала ему свою заинтересованность в нем как в мужчине, он сразу пускался в авантюру.
Но это была Франция, и подобные вещи не проходили так просто. Графиня де Буффлер была учительницей принца де Конти, одного из самых влиятельных людей во Франции. Ей было тридцать восемь, Юму — пятьдесят два. Они быстро стали друзьями, но оба боялись дальнейшего сближения.
Они переписывались, используя сложные манеры письма того периода, и пытались тонко, иногда другими словами выразить свои подлинные чувства.
Юм писал ей: «Вы спасли меня от полного безразличия ко всему в человеческой жизни». Но в итоге получалось, что они оба боятся друг друга и признают бесплодность ситуации. Из всего этого ничего не вышло, и после возвращения Юма в 1765 году в Англию они больше никогда не виделись.
Хотя продолжали переписываться, и последнее написанное Юмом письмо было адресовано понимающей его графине.
Именно при ее посредничестве Юм познакомился с Руссо, великим французским полити ческим теоретиком и философом. Сегодня Руссо обычно характеризуют как безумца и преступника, идеи которого привели к печальным социальным событиям. Этого нельзя отрицать. Руссо обладал неустойчивой психикой; он лично отвел всех своих пятерых детей, одного за другим, в приют.
Его идеи действительно взывали к беспринципному поведению. Он верил в то, что истинными достоинствами обладает «благородный дикарь», не порабощенный цивилизацией. Он выступал против общественного договора, гарантировавшего естественные права и свободы и выражавшего «общую волю». Когда человек добровольно стремится к общему благу, это «вынужденная свобода». Такие слова кажутся странными уху гражданина, живущего в XX веке. Идеи Руссо вдохновили славную и ужасную Французскую революцию, и продолжали играть ту же роль в XX веке. Они различимы как в фашизме и коммунизме, так и в либеральных ценностях.
Но Руссо, с которым встретился Юм, был не просто бомбой, начиненной взрывоопасными идеями.
Как человек он был скорее гением, вдохновлявшим всех романтиков, человеком, чувства ко торого были напряжены до предела. Он был полной противоположностью Юму — как в философии, так и по темпераменту. И все же они были по одну сторону. Они оба стремились к реформам.
Старая Европа абсолютной монархии начала уступать место более либеральному и демократическому обществу. Эволюционный процесс начался с Декарта и был продолжен появлением психологического романа. Европа стала свидетелем рождения самосознания: мыслящий индивидуальности.
Руссо занимался тем, что размышлял об этой индивидуальности, о ее путях самовыражения и реализации. Юм изучал возможности самостоятельного мышления и изучения мира при помощи разума, очищенного от старых предрассудков.
Нет такой вещи, как «душа», никто никогда не воспринимал «разум», мы не видим причинности, или Бога. Руссо, с другой стороны, не создал связной философии, но вошел в историю своими идеями, такими как идея «благородного дикаря» и высказываниями:
«Человек был рожден свободным, но сейчас он повсюду в цепях».
Руссо подвергался нападкам после публикации романа «Эмиль», выступающего за демокра тию и отрицающего божественное право королей, и Юм предложил ему свою помощь. К сожалению, когда Руссо приехал в Англию, он уже был доведен до безумия своими преследователями. Он обнял Юма, сказав, что сильно любит его, и почти без перехода стал утверждать, что философ находится в заговоре с его врагами и замышляет зло. Юм делал для него все, что мог, Руссо — все, чтобы испортить его старания. К всеобщему облегчению Руссо вскоре отбыл во Францию, но и там начал распространять про Юма всевозможные сплетни. Философ повстречался с гением, и оба не поняли друг друга. Природа их встречи была во многом символической — борьба между этими двумя позициями продолжается и сегодня.
В 1769 году Юм вернулся в Англию, чтобы жить в Эдинбурге. К этому моменту он был огромен — «самая толстая среди свиней Эпикура», согласно Гиббону (который и сам был не худым).
Юм продолжал много работать, переписывал свою «Историю» и философские работы, писал эссе. Также он создал на редкость объективную и вместе с тем уклончивую биографию. Возможно, он не хотел давать лишний повод своим врагам, которых было много. Для консерваторов — церкви, ортодоксальных ученых и так далее — он оставался анафемой. С другой стороны, анонимный памфлет под названием «Характер… описанный им самим», который определенно посвящен ему и почти наверняка написан им, содержит глубокие озарения по поводу его личности: «Очень хороший человек, постоянной целью которого было причинение неприятностей». «Энтузиаст без религии, философ, отчаявшийся найти истину».
«Свободный от вульгарных предрассудков и полный своих собственных».
Теперь Юм был известным почтенным джентльменом в Эдинбурге. Он наслаждался трапезами в компании друзей, ставших известными как «Едоки». Но он продолжал также обсуждать свои идеи с коллегами-интеллектуалами, например, со своим постоянным другом Адамом Смитом, философом и обществоведом, основателем политэкономии.
Юм и Смит разделяли многие идеи относительно развития общества, предполагается, что Юм повлиял на теорию Смита о «невидимой руке» конкуренции, которая управляет его (общества) интересами. Эта рука, формировавшая ис торию XX века, кажется, протянулась и в XXI-й, с его борьбой за ограниченные ресурсы. Впрочем, ни Смит, ни Юм не несут ответственность за ограниченность сегодняшней экономики. Они жили на заре эры новых возможностей, казавшихся тогда безграничными, той эры, над которой сегодня заходит Солнце.
Но во многих других отношениях идеи Юма находятся в соответствии с уровнем развития XX века. «Взяв в руки любую книгу, например, по религии или школьной метафизике, спросите: содержатся ли в ней какие-то теоретические размышления относительно количества или числа? Нет.
Содержит ли она какие-либо экспериментальные суждения, касающиеся фактов и существования?
Нет. Тогда предайте эту книгу огню, потому что в ней нет ничего кроме софистики и иллюзии». Или:
«Мир — это не что иное, как идея слепой природы, пронизанной великим принципом жизни, текущей куда-то и не знающей родительских чувств по отношению к своим искалеченным детям». Такие мнения были редкостью в середине XVIII века.
Постепенно физическое состояние и образ жизни Юма начали давать о себе знать. Он забо лел, и для его лечения пригласили двух хирургов.
Один за другим они обследовали пальцами его массивный живот и пришли к единому выводу, что он страдает опухолью печени. Так как Юм был скептиком и предпочитал убедиться во всем самостоятельно, он сам исследовал свой живот и действительно обнаружил опухоль «величиной с яйцо, плоскую и круглую».
Его здоровье постепенно ухудшалось, он начал терять вес. Распространился слух, что Юм при смерти, и многие люди захотели узнать о том, что этот великий атеист скажет на своем смертном ложе. Прибыл Босвелл и обнаружил, что Юм «стал тощим, страшным, землистого цвета». Трудно понять, является ли последнее замечание неточным или глубоким. Но когда Босвелл спросил Юма, верит ли тот в возможность загробной жизни, он ответил: «Это так же возможно, как то, что уголь, положенный в огонь, не загорится».
После продолжительной болезни Юм умер — 25 августа 1776 года (не причащаясь). Довольно большая толпа собралась у его дома, чтобы посмотреть на похороны «атеиста»; он был не таким уж непопулярным среди обычных людей, его не любила толь ко церковь. И в отличие от грядущих великих философов, его философия осталась находящей отклик у других поколений. Но есть одно «но». Читая философские труды Юма, мы понимаем, что думаем мы так же, но живем по-другому и знаем об этом. Может быть, философия того времени права, а мы-нет?
Эпистемология, изучающая основы познания, считалась многими ядром философии. До Юма эпистемология была развивающейся областью, из которой вырастали всевозможные теории.
На них были основаны поражающие воображение системы, ставшие гордостью философии.
