Партия в составе шести человек (начальника партии Николаева, двух техников, студента–практиканта, завхоза — полковника КГБ в отставке и меня грешного) выполняла работы в течении трех летних месяцев. Предварительно (год назад) была выполнена геодезическая съемка трассировочной полосы (выступ между расщелинами), получен план в горизонталях и нанесена на плане трасса. Задача сводилась к перенесению трассы на местность, разбивке пикетажа и нивелирования. На мою долю выпало перенесение трассы на местность. Я со студентом–практикантом выполняли трассировку. В горах это интересная работа с решением множества задач на местности.
Один раз была произведена вертолетная вылазка всей партии в район каменной россыпи (недалеко от вершины горы) с палатками, матрасами, продовольствием и пр. Работа проводилась в течение нескольких погожих дней. Затем небо затянулось тучами, все погрузилось в плотный туман, промокли все матрасы и партия дружно спустилась вниз.
Запомнилось несколько эпизодов.
При производстве работ в конце трассы увидел несколько ворон, которые упорно крутились на одном месте. Я подошел к этому месту и обнаружил выступающую из снежника разделанную тушу оленя. Олень был убит браконьерами, разделан на куски и покрыт шкурой. Тушу забрали и употребили.
Возвращаясь с работы (спускаясь с горы) попали в грозу с сильным дождем. Когда спустились вниз, то было все мокрым: плащи из палаточной ткани, ватники, рубашки и даже майки. Все это сушили несколько дней.
При примыкании к существующей дороге пришлось стоять с теодолитом посреди дороги, по которой шли, не сбавляя скорости, рудовозы. В подобной ситуации погиб знакомый техник.
Завхоз, бывший полковник КГБ, был ранее уполномоченным по ЛИИЖТу. Знал всю подноготную о частной жизни профессоров и забавлял нас рассказами. В качестве руководителя студента–стажора на неделю приехал доцент кафедры Изысканий Грязнов. Походил по городу, посидел в пожарной части и не соизволил побывать на трассе.
Интересно было наблюдать за живностью в шурфах. В шурфы, полутораметровой глубины, сваливались полевые мыши. При этом более десятка мышей были разных пород.
При производстве работ к нам подошел любопытный олененок. По окончании работ пошли в лагерь и он, как собака, увязался за нами.
Непуганые зайцы не боялись людей. Однако поймать их было трудно. Казалось, вот ты его схватишь, а он все равно не давался в руки.
Обстановка в научно–производственном объединении «Ленэлектронмаш» хорошо представлена Колесовым в его статье «Компьютеры». Здесь же я хочу привести дополнительные сведения, касающиеся лично меня.
На работу в «Ленэлектронмаш» я был принят 1 ноября 1967 г. в отдел программирования, возглавляемый к. т. н., бывшим судостроителем, приличным программистом Брегманом В. И. К этому времени я имел пятилетний опыт программирования сложных задач геометрии (трассирование дорог) и строительной механики. В 1967 г. подрядился и разработал для Ленинградского инженерно–экономического института программу Симплекс–метода для ЭВМ УРАЛ‑2 (Это и дало повод и рекомендации для поступления в ЛЭМ).
Отдел находился в мансардной пристройке на улице Красной д.7. Из ведущих специалистов был Зверьков — отставник и Демичев — математик среднего возраста, инвалид (повреждена рука во время сборки снаряда) при молодой активной жене. Отдел состоял в основном из университетской молодежи, которая выпускала плакаты типа «Если из 1000 выпускников–неудачников один будет академиком, то считаем свою задачу выполненной». Изредка мелькали одиозные фигуры: к. физ. — мат. н., вечно пьяный, грязный с разбитой физиономией, для которого сердобольные женщины отдела собирали деньги на покупку штанов.
Основной темой отдела была обработка информации для одного из Ленинградских заводов. Была разработана программа для ввода больших объемов информации. По ночам привозили на вычислительный центр тонны перфокарт и молодежь пыталась ввести ее, иногда заменяя замятые карты, а чаще пропуская их. Попытка обработать эту информацию не могла увенчаться успехом. Тему удалось закрыть мне: отчетом, в котором с цифрами в руках пришлось доказать несостоятельность этой затеи. Отчет оказался удачным: куратор темы д. э. н. Соколицын А. С. одобрил его и приглашал меня к себе на кафедру.
В это же время устанавливался контакт с отделом Яковлева: Иваненко (зам. Яковлева) приносил груды заводской документации по Ижорскому заводу и требовал, чтобы ее приняли как задание на программирование.
Обстановка накалилась: Брегман подал заявление об увольнении. Через некоторое время его сменил Этин (соавтор монографии об АЛГОЛе). В отделе правил триумвират Этин, Демичев и я. Каждый божий день появлялся Иваненко с кипой заводских бумаг и требовал, чтобы их приняли и приступили к программированию. Ему доказывали, что это не задание на программирование и принять их нельзя. Иваненко с бумагами и Яковлевым шли к руководству жаловаться. В конце–концов все это закончилось тем, что я оказался в отделе Яковлева руководителем сектора программирования численностью более двадцати начинающих программирование человек.
Яковлев, по слухам проштрафившийся военный, руководил темой АСУ-ИЖОРА и пропагандировал идею ЛАМИНАР (спокойное течение из области гидравлики) и также сокращение информации за счет отсеивания «мелочевки».
В подобной ситуации, выкраивая время между бесплодным руководством сектора и беседами с Яковлевым, Иваненко и Юхкамсоном по поводу приведения документации к машинному виду, удалось разработать постановочную часть системы информационно–логических процедур с брегмановским разузлованием (Эта работа была положительно оценена немецкой фирмой РОБОТРОН). Опираясь на Петрова, единственного способного программировать (в оригинальном стиле), удалось выйти на завод с готовыми программами, решив несколько задач в рамках возможности вычислительной техники. Яковлев с руководством завода оформили акт торжественной сдачи системы. Нормальной эксплуатации системы не было, начались трения и поиск «рыжего». Яковлев начал третировать программистов и те взбунтовались (в перфокарточной игре, затеянной Яковлевым по выявлению пригодности работника, он сам получил последнее место). Попытки усилить отдел квалифицированными специалистами не увенчались успехом (два канд. наук Заикин и его приятель посидели полгода и ушли).
Начиная с 70‑го года, появились новые веяния: приобщение к новой технике и программному обеспечению (с командировками в Дрезден в фирму РОБОТРОН), освоение библиотеки программ Хотяшова. Иваненко стал начальником вычислительного центра, а я с несколькими программистами перешел к нему для сопровождения библиотеки программ Хотяшова. К сожалению, не плохая в постановочной части библиотека при переходе на ЭВМ МИНСК‑32 оказалась не работоспособной из–за массы программистских ошибок. К тому же Иваненко больше заботило не сопровождение библиотеки, а операторное обслуживание машин. В связи с этим были разработаны и опубликованы «Методические указания по операторному обслуживанию ЭВМ «Минск‑32» в разработках АСУ». Так как на вычислительном центре стало нечего делать, то вынужден был перейти в отдел Пономарева на разработку АСУ-Кооперативная торговля (АСУ-КТ) в подвал дома рядом с ЛИМТУ.
Основной работой была формализация постановок задач с выработкой задания на программирование. В ходе этой работы зародился и развился язык сверхвысокого уровня обработки данных LPF. Подсистемы АСУ-КТ успешно были реализованы и сданы в эксплуатацию. Москвичи, участвующие в комиссии, оценили методику разработки и корили нас за неумение поставить дело на широкие коммерческие рельсы. Работой заинтересовался Институт Торговли (проректор по научной части предлагал сотрудничество). На мое несчастье, методику оценил и зам. ген. директора Евдокимов и бросил меня затыкать дыру в кратер Станкостроительного завода (Затянувшиеся работы были на стадии постановки задач, точнее, в виде сброшюрованной заводской документации. Шли тяжбы между министерством и обкомом).
Минуя груды собранной Рахманиным макулатуры (под ее тяжестью развалился шкаф. Отбиваясь от заказчика в части финансирования, Рахманин опирался на число листов отчета) удалось вникнуть в суть применяемой заводской методики учета и планирования (одной из лучших в Союзе), написать на языке LPF формализованное задание на программирование и передать группе приличных программистов для перевода LPF в КОБОЛ, что они с успехом и выполнили. В это время напрашивалась работа по созданию транслятора с языка LPF. Вместо этого, приходилось заседать в разных комиссиях и доказывать, что ты не «верблюд». Тему стали бросать из отдела в отдел. Я решил уходить из ЛЭМа. Дело дошло до того, что был подписан приказ о назначении меня гл. инженером ВЦ Гостиного Двора. Попутно я посетовал знакомым мне из обкома. Последнее сработало (Ген. директор Кезлинг в коридоре неоднократно ловил меня в надежде узнать об обкомовских делах).
