Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ

Но разговор поначалу не клеился…

Ослик ничтоже сумняшеся вел сказ про то, как методично и целенаправленно генералы разваливали армию, но его спич прервал телефонный звонок и несостоявшаяся генеральша стала привычно отдавать приказания: купи то, купи се. Вспомнилось, как в прошлом году на 9 мая Ослик ездил с георгиевской ленточкой. Кто-то тогда еще указал ему, что это не наши символы, на что получил смущенный ответ: жена прицепила…

– Прицепила, а ты как лох поехал, – заметил тогда Кислый. – Значит, сам бы не додумался.

И тут кто-то похвалил Вадика, типа нормально мужик организовал ребятишек, и тогда Ослик отключил телефон и как-то ревниво начал гудеть про то, как мать его звонила недавно и рассказала, что в селе, где она живет, менты изнасиловали девушку, и теперь их начальство пытается выгородить.

– Зря отменили смертную казнь…- резюмировал Ослик свой рассказ с элементом обреченности.

Неожиданно в дверях появился сам Вадик. Кислый мгновенно подхватился и принес ему стул. Вадик сел в сторонке, первое время помалкивал, а потом мягко-приглушенным голосом кратко рассказал историю, как его сын имел проблемы с учителем, и как пришлось идти в школу улаживать конфликт. «Такой утрясет», – мелькнуло в голове… Потом Вадику кто-то позвонил, и он встал из-за стола и отошел к окну. Было слышно: «Да, братан… Заметано… Не факт…». Подошел официант, что-то шепнул ему на ухо, и они вместе вышли на улицу.

В голове зашумело. Следующую надо пропустить… Пока он шлялся світами, тут все сдружились. И к козырному Вадику, оказывается, тоже все привыкли. Он один смотрит на него с любопытством, хотя в его сторону новый лидер даже не поворачивается…

– Почему я должен кормить этих убийц? – настойчиво спрашивает Ослик, заглядывая в глаза каждому собеседнику по очереди.

В принципе хороший парень Ослик проявляет себя по капелькам. Наверное, не раз, в компании с тестем они обсуждали эту проблему, и, перебивая друг друга, вскрикивали: «Почему мы должны кормить этих убийц?». Но в данной обстановке – это худшее, что можно было брякнуть.

– Саня, а почему тебя не волнует, что ты кормишь несчетное количество олигархов? Тебя это не…? А ведь олигархи гораздо дороже обходятся стране, чем тюремная баланда – ответил за всех Василь Васильич.

– Я просто понимаю родственников…

– А ты не желаешь понять родственников тех, кого расстреляли за чужие преступления? – поинтересовался Толяныч на миноре.

Тут в который раз зарычал телефон, и бедняга Ослик минут пять оправдывался, почему он еще не дома, а потом еще пять минут запоминал список продуктов, которые еще не купил, при этом делая вид, что ничего экстраординарного не происходит. Вернувшийся Вадик снова молча присел на свое место за столом.

И тут, осмелев от выпитой рюмки, он предательски шваркнул:

– – Да угомони ты свою… Бля. Тошнит уже.

Раньше он никогда бы себе не позволил ничего подобного. Ведь Ослик в принципе классный пацан, и даже футбольный организатор, и работу обещает, а Илонка снимает у него квартиру за небольшую сумму. А недостатки есть у всех.

Ослик медленно положил мобильный на стол. В глазах его мелькнуло удивление, а крепкая бычья шея напряглась и покраснела.

В воздухе повисло гнетущее молчание. Ненавидя себя за желание произвести впечатление на Вадика, он нацепил на лицо кривую усмешку и достаточно миролюбиво произнес:

– Проблема современности. Рой Кин озвучил. Говорит, приходит ко мне футболист и жалуется: «Приглашают в команду, но я туда не поеду, там шопинг плохой, мне жена сказала». Жены и подружки диктуют футболистам, где играть и за какой клуб! И в приоритетах – шопинг. Или, говорит Кин, бывает приглашаешь кого-то в команду, а тот – «Мне надо с женой посоветоваться».

– У нас партнерские отношения… – поверженный сделал неудачную попытку взобраться на прежние позиции.

– А меня выворачивает, когда смотрю кино, где… – включился вдруг Дима Сказка, -… папа приходит с работы, достает газету и ложится в пижаме в кровать. Это насаживание семейных ценностей. И кто сейчас носит пижамы?

– Хорошо… А как должно быть? Вы тут все возмущаетесь. А как вы себе представляете? Что я с работы по бабам, а моя жена спокойно на это смотрит?- спросил Василь Васильич с изумлением на простом лице.

А Вадик промолчал. Взгляд немного исподлобья метнулся в сторону, пробежался по залу и опять устремился на собеседников. Было видно, что думает мужик совсем о другом, но почему-то сидит именно тут. Зачем? Очевидно ведь: птица другого полета и привык к другим базарам, другим теркам. Привык руководить. А тут одни лохи. Зачем ему все это?

Что поделаешь? Получилось резко, но Ослика давно пора проучить. Вот ему никто не звонит не в тему. Таська заняла выжидательную позицию и довольствуется новостями о блуждающем супруге от дочери и подружек.

И облокотившись на спинку стула, он принял непринужденную позу. Почему-то страшно хотелось произвести на Вадика впечатление. Давно забытое детское желание повыпендриваться выплыло откуда-то из самого нутра…

– Я расскажу вам, как это должно быть, – выдавил он из себя, медленно обводя глазами всех ребят за столом. И стараясь растягивать слова, немного по-блатному продолжил. – Вот в Турции религия разрешает иметь много жен. Я спрашивал, много ли у вас многоженцев? Но турки говорят, что для этого надо быть богатым. Чтобы купить дом для новой жены, содержать ее. Основная масса мужиков не могут себе этого позволить. Но вы понимаете… Турецкие мужики – они не ограничены в свободе передвижения. Они сидят целый день на улице и пьют чай, общаются друг с другом. Там возле каждого столба, просто на улице стоят маленькие табуретки, накрытые ряднинками. Туркам не надо отпрашиваться у жены куда пойти и когда. Их жены не дуют губы, если муж задержался с работы… Если им случается на праздник выходить с женами, то это не так, как у нас, когда впереди идет супруга и командует куда идти, а ты за ней сзади торбы тащишь. Там именно турецкая жена семенит как бы чуть-чуть позади мужа. А муж, как бы стесняясь, что он не с дружбанами чай пьет, что было бы естественно для него, а вышел в свет с семейством, как бы чуть-чуть абстрагируется от нее. Типа, братва, это временно, вы ж понимаете, дань традициям, празднику и все такое.

– А я с женой никуда не хожу…- начал зачем-то оправдываться Ослик, тем самым усугубляя свое пошатнувшееся положение. – Я ее на машине везде вожу.

– Или Грузию взять, – все еще растягивая слова, повел он дальше неторопливо свой рассказ. – Нас там подвозил Каха, и мы с ним вечером вина выпили, разговорились. И он вот что сказал. Грузия – маленькая страна. Там все друг друга знают… И грузины часто такие… ну солидные что ли, не худенькие… потому что им приходится много встречаться с друзьями, пить вино, закусывать. При нас Кахе стали звонить, он долго с кем-то говорил на грузинском, а потом объяснил: «Наш друг ходил в лес фотографировать природу и упал в воду. Заболел и ему нужен медвежий жир». И вот Кахе позвонили друзья и просто рассказали этот случай. И Каха вывернулся наизнанку, но достал медвежий жир. А если бы не достал, то в следующий раз ему, может, и не позвонят. Друга в беде бросать нельзя. И Каха не только достал, но и организовал доставку этого медвежьего жира по назначению прямо в лес. Я, например, теперь понимаю, почему лучшие воры в законе всегда были грузинами. Кроме того, что они умные, таки еще с детства привыкли жить по понятиям. Был у Кахи товарищ Додик, который один раз сказал: ребята, я не могу с вами пойти, потому что мне надо, ну фигурально выражаясь, к теще на блины. Другой раз при всех жена намекнула Додику, что им пора домой. В третий раз она позвонила Додику невпопад, когда тот сидел с друзьями за столом и пил вино. Тогда Додика вывели в коридор и предупредили, чтобы он свою женщину попридержал. А Додик… промолчал. И отдалился от друзей. И у него начались проблемы. Додик связался с другими людьми, которые втянули его в какую-то авантюру. Но друзья его не бросили, и поехали к нему и попытались привести Додика к памяти. Типа, ты наш друг и мы тебя не бросаем. Но чувак опять отморозился и заболел. И теперь Додик лежит. То есть лежал… Щас, может, и помер. Додик заболел от депрессии, в которую он впал, потому что слушал свою жену, а не друзей. Вот такая поучительная история.

Загадочный Вадик скучно смотрел в окно, думая о своем. Казалось, все эти истории ему до лампочкиной грамоты.

– Ну Грузия вообще интересная страна, – попытался звонко вставить свои нудные 5 копеек Василь Васильич. И начал рассказывать какую-то пенсионерскую историю про то, как он когда-то в советские времена отдыхал в санатории в Цхалтубо, и как один грузин угощал его гранатами.

– А про Саакашвили что говорят? – поинтересовался Толяныч.

– Я лично скажу так: Миша – молодец, и коррупция в Грузии практически искоренена. Сами грузины в это не верят. Но многие против Миши. Даже те, которые за него голосуют, считают, что он наделал много ошибок. Например, Каха возмущался, зачем по телевизору показывать, как приходят грузина арестовывать, а тот – в нижнем белье? Для грузина это – оскорбление. Такие ошибки простить сложно. Ведь у грузинов в отличие от нас есть понятия. И жалуется в основном старшее поколение. А я вот спрашиваю одного деда: кем вы работали при СССР? А тот: в общепите. Ну, тогда все понятно. Водитель нас подвозил один, тоже жаловался, что сын его в ментовке служил, сократили, и сын этот теперь два года дома сидит. А мы встретили одну девушку в Тбилиси, и она утверждает: работа есть. Организуй свое дело, дороги строй, в конце концов. А жалуются те, кто ждет отката к старым временам. И еще. За свои слова надо отвечать… В Грузии запрещено носить кинжалы. Но Каха считает, что их надо разрешить. Грузины за базар отвечают. Вот сидят они вот так как мы, пьют свое вино, и вдруг я вспылил, приподнялся и вытащил немного свой кинжал из ножен. И тут же засунул его назад… В принципе ничего такого… Но завтра!… Завтра меня обязательно спросят: «Дорогой, ты там кусочек кинжала, кажется, всем показал? Так объясни нам, какие у тебя для этого были основания?». И я должен объяснить… И доказать… Обосновать, что вытащил клинок не зря, потому что если не докажу, то мне кранты. И вообще, мне показалось…