— Поехали, Света!
— Поехали! — Она чуть присела. Ветер усилился, треплет выбившиеся из-под шапочки волосы, они задевают лицо, щекочут, а он, дурак, силится устоять на ногах, еще раз не свалить девушку. Ну, обошлось: перелетели весь спуск и выкатили на равнину. Дотянули до берега какой-то небольшой речки.
— Устоял! — Она смеялась, зубы сверкали, огоньки горели в глазах.
И он ликовал: устоял, мать честная!
— Ну, еще раз давай, Светлана, еще раз, может, это будет последний — скоро будут финишировать.
Она подымалась «елочкой», где было круто переходила на «лесенку». Он, проваливаясь в снегу, отстал. Но вот, наконец, Взобрался и он. Сверху видно всех болельщиков, большинство из них на лыжах. На лыжах были и его староста Федя с товарищами. В ожидании финиша все волновались. К участникам соревнований уважение возрастало, слушали об их тренировках, режиме, об отдельных деталях их житейского быта. И ждали появления первых лыжников из-за холма. Вот далеко, в лощине, обозначилось какое-то движение. Да, появилось три-четыре лыжника, входят в долину. Но до финиша им, ох, далеко. С горы их видно, но Олег со Светланой смотрят не туда: готовятся к новому спуску. Опять он обнял ее за талию — поехали. Жутковато, но все же приятно. От скорости. И от близости девушки. Ветер свистит, волосы щекочут лицо. Вынесло к речке. Остановились, оглянулись посмотреть на идущих лыжников: на белом полотне снега они походят на черных муравьев.
Судьи передают друг другу последние команды, каждый занимает свое место. Слышатся восклицания переднего:
— Третий идет! Пятый! Первый!.. За ними — десятый как будто… Вон кто-то сильно идет. Кто-то… Двадцать девятый, кажется!..
— О! Это ведь Гошин номер! Цаплина! Гоша, ур-ра! — Олег не выдержал, закричал. Но Гоша был на дистанции, далеко, еще боролся с идущим с ним рядом парнем. Скольжение удовлетворительное, идет во всю силу, но, видать, страшно устал: движения производит автоматически. Но идет, не стоит.
Финишируют один за другим те, кто вышли первыми, середнячки. Сразу за ними десятый и тут же двадцать девятый. Скоро появился и тридцать первый.
Но Гоша уже пересек финишную черту. Идет накатом, вовсю дышит и чего-то голову свесил. Олег знает, сейчас ему хочется упасть и полежать.
Сейчас пришел… первым, пожалуй! Ну, точно! Какие-то секунды выиграл у второго. Вот! Его и вызывают на пьедестал почета, ура!
Вручили блестящую грамоту.
Федя Шаповалов был окружен своей братвой, из третьей группы. Олег подошел, поприветствовал, за успех Гоши Цаплина вместе с ними порадовался. Пожалел, что сам не запасся лыжами и приходится топтать снег ногами.
— А как он шел, Георгий Яковлевич-то! Смотрели, видели? У такого есть чему поучиться. Если кто надумает прийти в его секцию, мне скажите: я ему порекомендую, мне не откажет, нет. По крайней мере целую зиму будете заниматься полезным делом. Для здоровья хорошо…
Они остались. Как же не покататься в такую ясную погоду! Кто откажется, когда пришли на лыжах?
На другой день Гошу вызвали в горком физкультуры. Председатель Галанова долго с ним разговаривала, велела упорно тренироваться, готовиться к поездке в Южно-Сахалинск на соревнования областного масштаба. Там, в Южном, говорит она, много классных лыжников, и, чтобы устроиться в первой десятке, надо хорошо готовиться.
И сделался он сосредоточенным и неразговорчивым. После работы каждый день тренируется. Собирается в путь-дорогу, колдует над мазями.
Через две недели по хорошей дороге отправили их, человек десять, специальным автобусом до Победино. Олег провожал, шутливо наставлял, делал вид, будто плачет — платком якобы размазывал слезы.
Вечером в комнате общежития собралось групповое собрание третьей группы. Сначала парни вели себя свободно: выходили, входили, ложились на койки. Не взирая на вольность их поведения, Олег, сидя у стола, вел беседу с узким кругом ребят. Заметил: что-то их к нему тянуло. И все же полагал собрать группу, активным парням велел привести остальных поближе. Что они и сделали.
— Итак, собрание открыто, — говорил он, не вставая. — С чего начнем?
Собрание приняло неожиданное начало.
— А как вы их, Олег Иванович! — Староста Федя, рыжий, плотно сложенный парень, с определившейся бородкой, покачал головой.
— Особенно этого, ломовика-то, шваркнули! — в тон старосте подхватил товарищ его, сухощавый Вася Ивлев с русым чубом.
— Дак Эдика Ларионова тот смел одним махом, — заявил Неупокоев.
Услышав разговор о драке, ребята подошли ближе к столу.
— Он и вас уложил бы, Олег Иванович, если попал бы. — Бывший сын полка Неупокоев, тоненький, светленький, привык говорить в лицо, что думает.
— А дак если попал бы! — возразил ему староста Федя.
— А Эдик-то, Эдик! Как его приласкали, сразу схватился за нож… — Неупокоев высказал осуждение до конца.
— А что мне осталось делать? Может, бежать? — Ларионов огрызнулся.
— Плохо это, что за нож взялся. — Олег знал, что Ларионова уже не раз товарищи упрекали за нож. — Эти матросы, Ларионов, тоже могли за нож взяться. А не взялись. Знают, что это — последнее дело.
— Меня никогда не трогали, — мрачно заявил Ларионов.
— Еще затронут не раз! Жизнь-то длинная… — Староста громко заржал. Засмеялись и парни, явно поддерживая Федю.
Неожиданно для Олега все заинтересованно обсуждали инцидент в клубе. Группа была в полном составе, и подавляющая ее часть не поддерживала Ларионова. Олег больше слушал, переводил глаза с одного говоруна на другого.
— Олег Иванович. — Федя, невпопад беседе, начал другую линию: — Нас с Васей запишите в секцию бокса. — Не глядя на друга, он положил ему, русому пареньку, на плечо руку.
— Да, запишите! — Вася усилил просьбу, видно, договорились раньше. — Дак охота же научиться драться…
Олег задумался. Драться-то научить можно, а выступать на ринге вряд ли придется. Потраченное время, конечно, не пропадет зря. В самовоспитании пригодится…
— Приходите. Посмотрите на тренировки, поболеете, а там поглядим, — дипломатично Олег вывернулся.
И слушал, как парни толкуют о ноже, о боксе.
— А я, ребята, заглянул вот по какому поводу, — наконец, он выбрал момент для оглашения своей идеи: — Вот у нас тут, в Александровске и рядом, есть разные училища. Готовят шахтеров, строителей, столяров-краснодеревцев. И в нашем училище тоже — слесарей, кузнецов, мотористов. Но вы выбрали профессию судоводителя. Моряка в чистом виде. Что же вас привело, почему избрали такую специальность?
— А не все ли равно? Кому какое дело? — проскрипел Ларионов.
— Что определило ваш выбор? — продолжал Олег, игнорируя реплику Ларионова и весело глядя на готовящуюся к сну группу. — Любовь к морю?
— Нуда, конечно! — слышались редкие возгласы.
Готовился говорить о море, только о море.
— К морю, конечно. К нему и вся любовь наша, — парни соглашались.
— А чем же оно нравится? — Олег подстрекнул. Видел, что не всех занимает тема, иные мечтают о чем-то своем.
Но кое-кто и задумался: вертят головами, думают. Чем же: большой водой, качкой? Бурями? Или штилем? Нет, не то, не то!.. Не находят слов.
— Дак свобода же! — неожиданно для Олега воскликнул высокий, скромный, до сих пор молчавший Зотов. — Море — это же свобода!
— Ну, конечно, это — свобода! Хотя… — Неупокоев поддержал отчасти.
— Хотя… Дисциплина-то тоже нужна. А вы как думаете, Олег Иванович? — спросил староста Федя.
Вздохнул, помолчал. Ему, встретившемуся с морем только один раз, предлагалось теперь высказать мнение о нем. После размышлений Олег сказал:
— А еще у моря имеется суша. Берег. Земля. Родная земля, между прочим. К морю вас тянет? Ну, тянет, конечно. А с моря на берег разве не тянет?
— Тянет, точно! — выскочил Неупокоев.
— На свою Родину, к семье не тянет? — усилил вопрос.
— Тянет! Еще как! — утвердили ребята, утвердил и староста.
— По-моему, как берег красив морем, так и море красиво берегами. Дорого оно еще родными берегами. Вот разве этим оно вам нравится?
— Что верно, то верно: на море тянет и на берег тоже, — Староста Федя в раздумье завершал беседу. Он уже готовился ко сну: руки его трогали одеяло, подушку.
— Одну минуту, ребята, прошу внимания! — Олег стоя обратился к группе. — Я хочу дать вам небольшое задание: сделать одну работу. Домашнюю. Письменно ответить на вопрос: почему я выбрал специальность судоводителя? И еще один вопрос: чем мне нравится море? Размер? Хватит одной страницы. Но можно и больше. Это все. Задание ясно? Какие ко мне вопросы?
— На чем писать? — поинтересовался задумчивый Зотов.
— Напишите в своих тетрадях по спецтехнологии. Там и оценку выставим. Она занесена будет в журнал. Начинайте с чистой страницы.
