— Лучше скажи. Неужели Гараев свой нос и в Венесуэлу запустил. Наш резидент шифрограмму прислал, что люди Гараева там целый фейерверк пытались устроить?
— Там дело темное. Но наемники его там действительно ошивались. Причем под прикрытием все того же наркополицейского. Но тот молчит, как рыба. А шум в Каракасе нешуточный был. Там местные спецслужбы сорвали покушение на белорусских специалистов, инспирированное ЦРУ и оппозицией. Заказчиками хотели выставить Россию. Бред какой-то. У них там, в Лэнгли с головой что-то не того.
— Не скажи. Умысел в этом есть и продуманный. Холодная война питается мифами. Надеюсь, ты в курсе, что она опять идет? А кто, как не лучшие друзья быстрее всего становятся кровными врагами… Прецедентов сколько угодно. Гараев… Он и в Венесуэлу, стратегический наш партнер, свой нос засунул. Или он совсем нюх потерял! Может он и впрямь на американцев работает? А мы проморгали? Может этот из Наркоконтроля знает что?
— Не думаю — там заурядная прослушка и крышевание трафика. Со свиным рылом да в калачный ряд — не по адресу. Да и, я уже говорил, молчит, как грузин у батареи.
— Уверен, шельма, что отпустим. Я б эту систему сдержек и противовесов — ко всем чертям!
— И гласность туда же…
— Не посягай на святое…
— Ладно, что с Гараевым будем делать? Будем брать?
— На кой он нам… Международными преступниками Интерпол занимается.
— Снаряжай мой самолет! Через два часа я буду в Домодедово! — Гараев орал на помощников по сотовому, выезжая на своей каталке с тыльной стороны здания Государственной Думы, — На месте скажу, куда летим! Да не бойся ты, это пока частный аэропорт! Проблем с воздушным коридором не будет… Если за эти два часа его не национализируют. Надеюсь, что доберусь, только б Каширка не стояла!
Он заехал на Остоженку собрать чемоданы и отдать последние распоряжения казначею и управляющему делами. Во всех офисах Гараева и подконтрольных ему фирмах шла выемка документов. В банках временно заморозили счета. Даже в его думский кабинет вломились фээсбэшники в сопровождении сотрудников аппарата по безопасности федерального собрания с тем, чтобы изъять из компьютеров жесткие диски. Депутата уведомили, что он проходит по делу о коррупции в госнаркоконтроле в качестве свидетеля. Благо, ни ордера на арест, ни вызова в прокуратуру они с собой не захватили. А значит, нет и подписки о невыезде. Он пока вольная птица, и может лететь, куда угодно. В отпуск, черт побери, он давно не отдыхал!
— Где она!? — прошипел он на охранника.
— Кто? — не сообразил верзила с плешью в виде ермолки на затылке, самый медлительный из всех телохранителей.
— Где она!? — повторил Гараев.
— А, вы об Ольге. Там, в служебном помещении на нулевом этаже.
— Тащи ее сюда!
Ольгу привели минут через пятнадцать, когда вещи были практически собраны. За три дня заточения она несколько исхудала, но выглядела не менее потрясающе.
— Собирайся, летим на юга! — велел Гараев. — Только не будь черепахой, как этот Шрэк, который тебя привел и которого за смертью посылать…
— Мне с тобой не по пути! — заявила девушка, — Неужели не понял!?
— Слышишь ты, кончита, твой путь определяю я! — в момент закипел опальный олигарх, — Давно ли ты с этим не спорила и пользовалась всеми благами цивилизации?
— Есть вещи на порядок выше!
— Есть, дура, это мыши! — срифмовал Гараев, — мыши, которые тебя сожрут в погребе на моей загородной даче в Архангельском, если ты не образумишься!
— Думаю, в Архангельском мне будет лучше, чем с тобой на югах, — сгримасничав, призналась девушка и подкрепила свое отвращение, изобразив рвотный рефлекс.
— Логичное завершение биографии потаскухи. — откомментировал Гараев, — Родилась в Архангельской области, приехала в Москву продаться подороже, сдохла в подмосковном Архангельском…
— Мне тоже нравится, — съязвила Ольга.
— Сучка, небойсь прослышала, что у меня проблемы?! Вот и решила соскочить… Ну, хоть бы пожалела новоиспеченного изгоя. Надо же. Они не оставляют мне выбора! Мне! Тому, кто лучше, умнее и достойнее этих маленьких тараканов! Считают меня ничтожеством… Они, эти наносекомые лилипутные, которых я просто вовремя не придавил! — Пены у уголков рта не было. Зато слюна обильно выделялась и разлеталась брызгами.
— Не рой другому яму. Совсем недавно ты тоже кому-то не оставил выбора и сделал из него изгоя. Он для тебя до сих пор ничтожество, а я его люблю… — слова прозвучали до простоты наивно, но более других взбесили Гараева.
— Кого?! Этого клоуна. И неделя не пройдет, как ты сделаешь аборт. Особенно, когда узнаешь, что у тебя ничего нет. Ничего! Жалко, времени мало, чтобы удостовериться воочию, как ты выскребываешь эмбрион этого кривлялы из своей колхозной утробы. А то бы я поприсутствовал на процедуре преждевременного прерывания беременности в элитной клинике. И принес бы цветы в твою отдельную палату с телевизором!
— Я три дня без телевизора и отлично себя чувствую! — гордо закинула голову Ольга.
Гараев метнул в нее костыль и заорал кинконгом, брызжа слюной и извергая гортанные звуки:
— Уберите ее отсюда! Блядь! Сука! Тварь! Все забрать! Все! Отнять все! Оставить на бобах! Ни с чем! Езжайте с ней в ее квартиру, вычистите все оттуда. Ювелирные украшения, деньги, шубы, все шмотки, все, что я ей подарил, что она на мои деньги купила! Все, выполнять!
— А с ней что делать, шеф? — поинтересовался флегматичный охранник.
— Завали ее! Замуруй! Утопи падаль!.. Отпустишь тварь голой, как только изымите все ценное из моей квартиры!
— Вашей квартиры? — не понял охранник.
— Дебил, ее, ее квартиры! У вас что, свои квартиры есть?! Тупари! — не на шутку рассердился олигарх.
— У меня есть, мне еще в армии дали… — невозмутимо ответил медведь.
— Пошел вон отсюда!
Гараев спешил. Истерика мешала сосредоточиться. Самолет прошел технический контроль на взлетной полосе. Разрешение на взлет было получено. Он поднялся по трапу на борт и оглянулся. Россия… Его никто не провожал. У него были деньги в Цюрихе, Базеле, Женеве, Нью-Йорке, Париже, Лондоне и еще в двух десятках банков и оффшоров. У него были дома в Марбелье, Сен-Тропе и ранчо в Патайе. У него был свой самолет, пятипалубная яхта и пару катеров, куча автомобилей и зарегистрированных в Европе и Юго-Восточной Азии фирм. Не было только времени…
— Куда летим, командир? — спросил пилот.
— В Таиланд, — неуверенно приказал бывший оружейный барон. — В отпуск…
Иерусалим. Город мира. Здесь пересекаются все пути. Христиане уживаются мирно с мусульманами, а старинные каменистые улочки, по которым передвигаются толпы паломников, охраняют иудеи. Я мечтал побывать там, чтобы увидеть Святыни, намного больше, чем продать там свои алмазы. Вместо того чтобы греть мое сердце, они уже давили на грудь.
Танкер пришвартовался в порту. Ко мне в каюту постучался капитан и попросил отдать алмазы ему. Он гарантировал, что так они быстрее попадут к ювелиру. Я повиновался. Капитан строго настрого предупредил меня, чтобы я не огрызался на досмотре в терминале — израильские пограничники в этом смысле дотошнее всех.
На пирсе он вручил мне тысячу шекелей наличными и мобильный телефон с местным номером. Номер я не знал, но по нему на меня должен был выйти Ицык. Тот самый Ицык, которому кэп обязался доставить мои камни.
Меня обшмонали в щадящем режиме. Наверное, потому, что я улыбался. А чего нервничать, когда ты пустой!
На ресепшене «Шератон Мориа» в Тель-Авиве я попросил консъержа отыскать таксиста, готового немедленно выдвинуться в Город Мира. Несмотря на позднее время, водила быстро нашелся. Он выразил готовность отвезти пассажира в Иерусалим и обратно за четыреста шекелей, заранее отказавшись от доплаты в случае, если мне вдруг вздумается посетить Вифлеем. Место рождения Христа располагалось всего в нескольких километрах от Иерусалима, но находилось под контролем палестинцев. История и Провидение распорядились так, что место рождения непризнанного иудеями Мессии в отличие от места его мученической смерти, было открыто для всех народов и наглухо закрыто для тех, к кому он приходил.
— Меня там разорвут! — признался рыжеволосый ашкинази-выходец из России.
Я согласился. Не с тем, чтобы его разорвали, а с тем, что его функция ограничится доставкой меня в Иерусалим и обратно. И мы поехали…
…Старый город. Городская стена с бойницами, воздвигнутая воинственными турками. Высокая и величественная. Мы остановились у Яффских ворот. Я оставил водителя на условленном месте, попросив его по моему возвращению с ночной прогулки отыскать таксиста-араба — я все же решил увидеть и Вифлеем. Он недовольно поморщился, но пообещал выполнить мою просьбу.
