В базилику не войти не согнувшись. Слишком мал вход. Метр двадцать в высоту. Врата замуровали общинные христиане в период турецкого владычества, дабы всадник не мог въехать внутрь. В итоге и поныне склоняет голову паломник, желающий попасть в грот, даже пеший. И только самые маленькие дети проходят через врата покорности беспрепятственно, ведь они еще не успели согрешить.
Проследовав мимо величественных византийских колонн, подпирающих мозаичные своды с фресками средневековых зодчих, я спустился в грот и увидел место, где родился младенец…
Здесь не торговали свечами. И огонь здесь не тух. Вифлеемская звезда, сверкающая серебром под светом пятнадцати лампад, исторгала тепло. Не прикасавшийся к ней не поверит. Здесь находит радость верующий праведник и не стесняется пасть на колени кающийся грешник. И слезы умиления одинаково льются по их щекам, ведь и те, и другие надеются на Бога…
Я вышел через монастырский дворик Святого отшельника Иеронима, автора «Вульгаты», латинского перевода Библии, потратившего на свой титанический труд 35 лет затворнического уединения, и нашел своего таксиста. Ночь наступила в Городе Хлеба. Пора было возвращаться в Тель-Авив.
Вернулся я глубокой ночью. На ресепшене отеля мне заговорщицки подмигнул консъерж. Я подошел к стойке, и он показал мне портфолио с проститутками.
— Предпочитаете «русских» или «сабра»?[30]
— Предпочитаю «сабра», но денег нет ни на тех, ни на других… — в каждой шутке есть доля юмора. С сожалением признавшись в своей бедности, я побрел в номер спать.
— Новая партия девочек прибыла по пустыне Негев! Очень хорошие украинки… Есть «хагигат»[31]… — расширил вдогонку свой прейскурант предприимчивый консьерж.
— Спасибо, конечно, но за украинками я поеду в Киев, а «колеса» я не глотаю — непреклонно изрек я, и оставил парня без клиента. Удивительно, на Святой земле вовсю предлагают шлюх и наркотики прямо в отеле. А на любвеобильной Кубе даже провести девушку в отель весьма проблематично. А за наркотики там расстреливают даже генералов. Святой землю могут сделать только люди…
Как все-таки чудно спится после посещения Иерусалима и Вифлеема! На свежих простынях. Без животного соседства. Как легко дышится! И как сладостно пробуждение от нежного прикосновения средиземноморского бриза.
Чашечка кофе и лососевый сэндвич в лобби взбодрили меня окончательно. После завтрака ко мне подошел сотрудник службы приема гостей и сообщил, что меня искал господин по имени Ицык. Он с поклоном вручил мне конверт и получил свои чаевые.
В конверте были авиабилеты до курортного Эйлата и отдающая тревогой записка:
«Тель-Авивская алмазная биржа сегодня сгорела. Вынужден срочно вылететь в Эйлат. Жду Вас в отеле «Роял Бич». Номер на Ваше имя забронирован».
Наутро я вылетел самолетом авиакомпании «Аркия» на побережье Красного моря, в город, с любой возвышенности которого без бинокля можно было разглядеть и иорданскую Акабу и египетскую Тобу. Как же все-таки тесно евреям!
Первым человеком, которого я увидел в холле отеля, был… Березовский. Я сразу вспомнил, как повстречал в каракасском «Хилтоне» Зюганова. Березовский почему-то показался мне хорошим знаком. Он раздавал автографы русскоязычным туристам. Остальные понятия не имели, кто это такой — актер, певец, задорный акробат или грустный шарманщик.
Борис Абрамович слонялся без дела по отелю с единственным охранником, не опасаясь за свою жизнь, с бесстрашием неуловимого Джо, которого никто не ловит. Я вдруг подумал, что если б опальный олигарх действительно интересовал наши спецслужбы, то пару спецназовцев из ГРУ, шпионов из СВР или оперативников из ФСБ без особых усилий скрутили бы живчика и доставили на транзитный иорданский берег с последующей экстрадицией в Москву…
Мои мысли насчет неуловимого Джо подтвердились ночью. Куцым фейерверком, устроенным олигархом в честь своей супруги. Даже катерок, с которого запускались в небо над бухтой ракеты, выглядел убого, не говоря о самом салюте, весьма далеком от московских представлений о роскоши, шике и блеске… Наши олигархи мельчают на чужбине. Видно надо жестко экономить, когда нет прихода.
Второй раз я увидел Березовского в лучшем рыбном ресторане города «Last refuge» — в переводе с английского «Последнее убежище». Он ел с удовольствием, выглядел бодро и любящими глазами смотрел на жену.
Я поедал лангуста и проглатывал устриц с не меньшим удовольствием, и случайное соседство со столь влиятельной в прошлом персоной российской политики и бизнеса не производило на меня никакого впечатления. Времена меняются, рокируются элиты, низвергаются правители. И только жизнь вечна. Именно за нее надо держаться, не творя себе кумиров и не надеясь на людей. Сильных только при деньгах. Слабых без них.
Ох, уж эти деньги! Мои суточные, выданные кэпом, закончились. А Ицык все не объявлялся. Его номера телефона я не знал. Похоже, трубка вообще оказалась бесполезной. Судя по всему, она была сломана, так как зарядное устройство проявило полную беспомощность в вопросе реанимации севшей батарейки. А ведь мне надо было звякнуть в Москву.
Решил позвонить из отеля. Номер мобильного Оли я не знал. Но человек, который мог помочь в этом вопросе, имелся. Я вспомнил о Цирусе.
— Игорек, это я, привет, дружище… В Израиле. Все пучком. Слушай, я по делу. Найти надо одну девушку. Ольга Волгаева. Та самая, что с Гараевым. Але… Але… Да что с этой чертовой связью!?
Стук в дверь прервал мою обличительную тираду в адрес телефонных кампаний Холилэнда.
— Я Ицык, — представился загорелый человек с благородными чертами лица, больше похожий на испанского короля Хуана Карлоса, чем на еврейского ювелира Ицыка. В руке он держал небольшой кейс.
— Слава Богу, а то я уже не знал, как я буду завтра харчеваться, — признался я.
Ицык сел за столик и попросил меня рассказать, зачем я поехал в Иерусалим, когда должен был ждать его в «Шератоне».
— Я не мог упустить возможность посетить святые места, — оправдывался я, — К тому же я ведь был на связи. Я подумал, раз мне дали телефон, значит, обязательно позвонят. Только этот телефон не фурычит. Не работает он.
— Работает… — возразил Ицык и попросил, чтобы я его показал.
Я протянул ему трубку, а он достал из своего кейса отвертку, микрометр и несколько оптических приспособлений.
Он ловко разобрал телефон и высыпал на стол алмазы. Оказывается, все это время камни находились при мне. Он колдовал над ними со своей лупой минут двадцать. Так самозабвенно, что я не решился его отвлечь. К тому же зазвонил телефон. Это был Цирус.
— Как ты нашел мой номер?
— Ты забыл, где я работаю.
— Игорек, помоги отыскать Волгаеву Олю…
— Это я расслышал. У меня есть более существенная информация. Гараев для тебя больше не опасен. Можешь возвращаться домой.
— Ты меня разыгрываешь?
— Я просто в силу своей служебной осведомленности узнаю о таких вещах как минимум на сутки раньше телевизионщиков. Хотя они уже знают, что мое ведомство арестовало бежавшего из страны Гараева в Таиланде. Ему инкриминируется незаконная торговля оружием по всему свету. Экстрадиции требуют Штаты. Его сдали с потрохами!
— Мать честная! — не верил я своим ушам, но вспомнив свободно разгуливающего по Эйлату Березовского, спросил, — Но он же может откупиться?
— Только, если все отдаст. В этом случае он совсем не будет тебе страшен.
И я снова вспомнил Березовского. Он и впрямь не выглядел таким страшным, как его малевали у нас. Я поблагодарил Цируса за радостное известие и положил трубку.
— Вы богатый человек, — наконец изрек Ицык. В ответ я спросил:
— Есть ли здесь русскоязычный телеканал?
— Девятый, но мне нравится RTVi… — поведал ювелир, и я включил телевизор.
Все каналы освещали факт задержания в Таиланде русского оружейного барона, и этим арестованным бароном был не кто иной, как Вадим Гараев. Моя задница была спасена.
— Мне бы домой? — жалобно посмотрел я на Ицыка.
— С такими деньгами я бы поехал на Карибы… — заверил мой визави.
— Я там уже был… А сколько Вы дадите мне денег.
— Хватит на роскошную свадьбу, свадебное путешествие и месяца три безбедной жизни. Тысяч тридцать. Не шекелей. Американских долларов. Вы довольны?
— Доволен ли я? Я счастлив… Тридцать одна, — неожиданно даже для самого себя отрезал я, памятуя, что нахожусь на торговом Востоке, и беря пример со своего иерусалимского гида-арабчонка Миши.
— Согласен, — незамедлительно принял мое предложение Ицык, — Мазаль у-браха, что в переводе с иврита означает «Удачи и благословения». Скрепим нашу обоюдно выгодную сделку рукопожатием.
Мы пожали друг другу руки, после чего я добавил:
