— А ты, однако, не из тех, кто ходит вокруг да около, — Дэнни закинул руки за голову. — Родители. Ирландские законы на этот счет несколько туманны, но родня моей биологической матери живет в Слайго. Владеют шикарным отелем или чем-то вроде. Как-то раз, примерно в твоем теперешнем возрасте, я вбил себе в голову, что должен убежать и повидаться с матерью. Я добрался ровно до автовокзала в Лимерике.
— А там что случилось?
— Гром, молния, град, огонь с неба. Самая сильная буря за много лет. Автобус, на который я должен был пересесть, задержался, потому что рухнул мост. Когда солнце снова вышло на небо, ко мне вернулось чувство реальности. И я дунул обратно к иезуитам.
— Они вас наказали?
— Это был приют для сирот, а не концлагерь.
— И вы больше не пытались?..
— Ну… пока нет, — Дэнни поставил свою вилку на подушечку большого пальца и принялся ею балансировать. — Чего нам — сиротам, то есть — не хватает, так это фотографий людей, похожих на нас. И это чувство не проходит. Так что в один прекрасный день я доберусь до Слайго и попробую там пощелкать. С телеобъективом, если кишка окажется тонка подойти близко. Но эти большие жизненные… «вопросы»… они не терпят спешки. Дать вопросу правильно созреть — это самое важное, юный Джейсон. Хочешь бутерброд с креветками?
— Нет, спасибо, — пока он говорил, у меня созрело решение. — Вы поможете мне купить такой управляемый змей?
* * *
Стажеры «Гринландии» заполонили фойе гостиницы «Эскалибур». Они все сменили костюмы на брюки с рисунком-«елочкой» и мешковатые рубашки. Когда мы с Дэнни вошли, стажеры заухмылялись. Я знал, почему. Присматривать за сыном босса — работа для подлиз. Один стажер выкрикнул: «Даниель-спаниель!» и ухмыльнулся — у Росса Уилкокса точно такая ухмылка.
— Что, идете поглядеть на ночных птичек Дорсета?
— Уиггси, — парировал Дэнни, — ты пьяный идиот и аморальная личность, и еще ты плутуешь при игре в сквош. С тобой и на улице-то никто не рискнет показаться.
Парень явно пришел в восторг.
Дэнни посмотрел на меня:
— Хочешь поздороваться с молодыми «гринландцами»?
Вот это будет ад.
— Можно я лучше пойду наверх и подожду папу у нас в номере?
— Я тебя прекрасно понимаю. Я скажу ему, где ты, — Дэнни пожал мне руку, словно я был его коллегой. — Спасибо за компанию. Увидимся утром?
— Ага.
— Желаю приятно сходить в кино.
Я взял ключ и не стал ждать лифта, а помчался наверх по лестнице. В голове я прокручивал музыку Вангелиса к «Огненным колесницам», чтобы смыть Уиггси и «гринландцев». Кроме Дэнни. Дэнни классный.
* * *
На будильнике было 7.15, но папа все не шел. Согласно афише, «Огненные колесницы» начинались в 7.30. Я выучил наизусть дорогу в кинотеатр, чтобы произвести впечатление на папу. 7.25. Он придет. Он не забывает о назначенных встречах. Мы пропустим киножурнал и трейлеры новых фильмов, но контролерша с фонариком проводит нас на места. 7.28. Может, сходить вниз и напомнить ему? Я решил, что лучше не надо — вдруг мы разминемся. Тогда виноват буду исключительно я — тем, что нарушил установленный заранее план. 7.30. Придется поломать голову над тем, кто из персонажей кто, но все-таки фильм еще можно будет смотреть. В 7.35 папины шаги загрохотали по коридору. Сейчас он ворвется и воскликнет: «Так! Пошли!»
Шаги протопали мимо нашего номера. И не вернулись.
* * *
День постепенно гас, и яичные нарциссы на обоях превращались в окаменелости, приобретая шлаково-серый цвет. Я сидел в потемках. Ведьминский смех просачивался в комнату, и музыка, усиливаясь, лилась изо всех пабов Лайм-Региса. Сейчас вечер субботы — по телевизору наверняка идет что-нибудь интересное, но папа будет чувствовать себя более виноватым, если обнаружит меня в тишине. Интересно, что сейчас делает Салли из зала игровых автоматов. Ее кто-нибудь целует. Какой-нибудь парень гладит мягкую полоску голой кожи между джинсами и кофточкой. Парень, похожий на Гэри Дрейка, Нила Броза или Данкена Приста. Я плохо ее запомнил, так что начал составлять фоторобот. Я решил, что грудь у нее должна быть, как у Дебби Кромби. Волосы, шелковисто вьющиеся вокруг обнаженной шеи, — как у Кейт Элфрик. Лицо я пересадил от Дон Мэдден, не забыв про садистские глаза. Чуточку вздернутый нос мадам Кроммелинк. Губы цвета малины со сливками, как у Дебби Харри.
Салли, моя потерянная девочка-ассорти.
* * *
Если папа догадается, что я нарочно пытаюсь вызвать у него чувство вины, то не поведется на это. Так что после девяти я включил свет и принялся читать «Великое путешествие кроликов».[45] Я дошел до того места, где Лохмача приводят к генералу Зверобою. В окно бились ночные мотыльки. Насекомые ползли по стеклу, как конькобежцы по льду. В замке повернулся ключ, и в комнату ввалился папа.
— А, Джейсон, вот ты где.
Интересно, где мне еще быть? Я рискнул промолчать.
Он не заметил, что я дуюсь.
— «Огненные колесницы» придется отложить, — папа разговаривал слишком громко для небольшой комнаты. — Посреди моего семинара заявился Крэйг Солт.
— Дэнни Лоулор мне сказал.
— У Крэйга Солта яхта стоит в Пуле, так что он подъехал сюда, чтобы обратиться с речью к войскам. Боюсь, я не мог просто так взять и упорхнуть с тобой в кино.
— Понятно, — сказал я самым невыразительным голосом, позаимствованным у мамы.
— Вы с Дэнни поели, верно?
— Да.
— В мире бизнеса приходится приносить такие жертвы. Крэйг Солт везет нас, менеджеров, куда-то в район Чармута, так что, когда я вернусь, ты, скорее всего, уже будешь…
Тут его взгляд упал на мое приобретение, прислоненное к батарее.
— На что это ты потратился?
Папа всегда придирается к моим покупкам. Либо это оказывается дерьмо из Тайваня, либо я переплатил за вещь, которой попользуюсь только два раза. Даже если нет никакой проблемы, он ее придумает, как в тот раз, когда я купил наклейки «BMX» для велосипеда и папа устроил целый спектакль из заполнения бумаг для страховой компании — он, оказывается, теперь вынужден поменять графу «Описание транспортного средства». Это чудовищно нечестно. Я же не критикую то, как он тратит свои деньги.
— Это змей.
— Вижу… — папа уже вытащил змея из обертки. — Какой красавец! Это Дэнни тебе помогал выбирать?
— Да, — я не хотел радоваться тому, что папа доволен. — Немножко помог.
— Подумать только, ты купил себе змея! — папа принялся разглядывать каркас. — Слушай, давай завтра встанем на рассвете. И попробуем запустить его на пляже! Ты и я, и больше никого. Пока не выползут все эти отдыхающие и не займут каждый квадратный дюйм, а?
— Да, папа.
— На рассвете!
* * *
Я изо всех сил чистил зубы.
Папа и мама могут на меня злиться, язвить, пилить меня как хотят, но стоит мне показать хоть тень обиды, папа с мамой негодуют, как будто я пожираю младенцев. Я их за это ненавижу. Но я и себя ненавижу за то, что, в отличие от Джулии, не могу за себя постоять. Поэтому я ненавижу своих родителей за то, что из-за них ненавижу себя. Детям запрещают жаловаться на несправедливость, потому что все знают: дети постоянно на это жалуются. «Жизнь несправедлива, Джейсон, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше». Вот так. И вопрос решен. Значит, это ничего, если мама или папа нарушают свои обещания мне и все наши договоренности летят в унитаз? А почему?
Потому что жизнь несправедлива, Джейсон.
Тут я заметил папину электробритву в футляре.
Я ее вытащил — просто так. Она лежала в футляре плотно, как невключенный световой меч.
«Воткни ее в розетку, — шепнул Нерожденный Близнец из угла ванной комнаты. — Слабо тебе».
Бритва ожила, пронизав вибрацией весь мой скелет.
Папа меня убьет. Мне нельзя трогать его бритву — это настолько очевидно, что он никогда не говорил об этом. Но он даже не побеспокоился передать мне, чтобы я пошел на «Огненные колесницы» один. Бритва подползла поближе к пушку на моей верхней губе… ближе…
И укусила меня!
Я выдернул бритву из розетки.
О боже. Теперь у меня на верхней губе дурацкая пролысина.
«Что ты натворил?» — взвизгнул Глист.
Утром папа все увидит и, конечно, обо всем догадается. Единственный выход — сбрить весь пушок. Но ведь это папа тоже заметит?
Мне было нечего терять. Бритва щекоталась. На тройку по шкале от 1 до 10.
Было и немножко больно тоже. 1/4 по шкале от 1 до 10.
Я со страхом осмотрел результат. Лицо выглядело по-другому, но трудно было бы сказать, что именно изменилось.
Я провел указательным пальцем по верхней губе, где раньше был пушок.
Поразительная гладкость, как у сливок только что из холодильника.
Я случайно открыл кожух лезвия. Жесткая папина щетина и мой почти невидимый пух высыпались темным снегом на белый фаянс раковины.
