— Начнем сначала или покойный Гома уже все объяснил? — поинтересовался он.
— Не надо сначала. Ты приехал, чтобы получить обратно четыре с половиной миллиона долларов, которые я якобы присвоил во время прощания. Ханыге и Лютику я уже все объяснил. Гоме объяснил. Сейчас тебя убеждать?
— Не надо меня убеждать, Артур. — Бронислав посмотрел на свои полированные ногти. Кажется, ему самому был неприятен этот разговор. — Надо просто отдать деньги. И давай не будем больше дискутировать на эту тему! В банке — твои реквизиты! Ты перевел мои бабки со счета компании и исчез! Строишь из себя бродягу, мать твою!.. Отступник хренов! Где деньги?!
Я развел руками. Человек приехал с твердыми убеждениями. Зачем пытаться его переубеждать? И к чему мне что-то объяснять, если я не знаю за собой ничего?
Подумав, он посмотрел в сторону Вити и даже не в лицо ему посмотрел, а куда-то в колени. И я тотчас увидел в руках последнего хищно сверкнувшее лезвие.
— Где девушка, Бронислав?
— В машине, — равнодушно, не глядя на меня, сказал он.
— Приведи ее сюда.
— И твоя память просветлеет?
— Посмотрим…
Подумав, стоит ли ему идти к машине или направить для этого мероприятия Витю, Броня решил-таки пойти сам. Кажется, какое-то время ему было удобнее находиться наедине с девушкой, чем со мной.
Пока его не было, Витя решил развлечь меня разговором:
— Убью, сука.
Я поджал губы, нахмурил брови и покачал головой. Он даже побледнел от ярости. Он не имеет ко мне ничего личного, но, едва прозвучит команда, будет резать меня без пощады. То же самое испытывают собровцы РУБОП, задерживая даже не подозреваемого, а подозреваемого в подозрении в совершении преступления. Они впятером будут забивать несопротивляющегося человека до полусмерти, полагая, что приносят тем пользу обществу.
Дверь снова распахнулась, и в хибару не без чужой помощи влетела Лида.
— Артур!..
Я схватил ее и прижал к гудящей от побоев груди.
— Все будет хорошо, милая…
— Как насчет быстрого подписания контракта без церемоний, вице-президент? — предложил мой бывший босс. — Я отдаю тебе подружку, ты мгновенно возвращаешь мне бабки. Кажется, все справедливо.
— Даже при условии, что я не брал у тебя денег?
— Я устал базарить. — Бронислав поморщился. — Брал, не брал… Кто тебе теперь поверит, парень? Ты предал всех и свалил с чужим добром. Пусть не брал! Будем считать, что сейчас происходит ограбление, мать твою!.. Ты отдашь мне документы на квартиру, дом, счет и акции. Я подсчитал: это как раз на ту сумму, о которой идет речь.
— Если не отдам?
Лицо Бронислава побагровело.
— Артур, я на одни билеты потратил уже больше двухсот тысяч. Так что не гневи меня, будь умным мальчиком.
— Откуда я знаю, что ты нас потом не прикончишь?
— Витя, отрежь ему палец…
Витя, наверное, так бы и сделал, если бы не случилось то, чего я долго ждал. Дверь откинулась, в хибарку ворвался пахнущий грозой воздух, и на пороге, роняя все вокруг себя, появился Костомаров.
— Игорь!.. — не помня себя от радости, взвизгнула, немало между тем удивившись, Лида.
Я заметил, как напряглось лицо Бронислава и как посмотрел на него его безмозглый телохранитель. Момент истины настал…
— Забавная ситуация, — отметил Бронислав, присаживаясь.
— Что же ты не прикончишь их, брат Костомаров? — спросил я, почесав ноющее ухо.
Лида посмотрела на меня. На Костомарова. На Бронислава.
Доктор опустил ружье и оперся на него, как Зебулон Стумп в романе Майна Рида.
— Что происходит?.. — прошептала Лида, бледнея так стремительно, что я стал волноваться.
— Собрались все участники кровавой драмы, — бросил я, пытаясь найти в глазах доктора если не раскаяние, то хотя бы какую-то неловкость. Мне было страшно — я не находил ничего подобного.
— После смерти своего отца ты, Лида, поклялась, наверное, найти его убийцу. Тебе не нужно далеко ходить. Он перед тобой, — сказав это, я указал рукой на Костомарова, которого она, конечно, хорошо видела и без этого.
Доктор зримо заволновался. Такой вариант его не устраивал. Он ожидал увидеть панику, изумление на моем лице, вместо этого я был спокоен и убедителен.
— Я расскажу тебе, Лида, как все было. Приехав в ваш город, я познакомился сразу с несколькими людьми. Первым из них был Костомаров, главврач вашей больницы. Ввиду телесной и духовной расслабленности я поведал ему историю о спрятанных в лесу деньгах. И он тут же посоветовал мне подарить их церкви. Я плохо разбираюсь, где православная церковь, а в какой поселился дьявол, поэтому отнес в ту, на которой были кресты. Когда я вынимал часть денег из тайника в лесу, за мной следил доктор. Ему давно хочется в Москву, и он убил бы меня прямо в лесу, но он слышал от меня об оставленной и не нужной мне квартире, акциях, доме… Ему хотелось всего. Он столько мучился в этой глухомани в резиновых сапогах, что одна только мысль переехать в Москву выметала из его сознания любые моральные принципы. Какие здесь могут быть принципы, в этом захолустье?..
— Я все-таки послушаю, — сказал Броня, посмотрел на часы и уселся на стол, свесив ноги.
— Восемьсот тысяч он тотчас присвоил, а за теми тремястами, которые я подарил храму на Осенней, ему пришлось идти ночью. Убив человека в рясе, он завладел и тремястами. Но, поскольку он не знал, сколько денег я прихватил из тайника, и поскольку ему было известно, что я посетил ясновидящую Евдокию, он пришел и к ней. Тот же разрез — от уха до уха. Бедная старушка, предупреждая меня о встрече с опасным человеком, она, верно, обезумела, когда увидела его на пороге… Но потом ситуация изменилась. Люди, посланные Брониславом и приехавшие со мной на одном поезде и также следившие за мной, посчитали возможным выйти на врача и предложить ему удобную сделку. Он помогает раскрутить меня на имущество, а те ему платят некую сумму. Тонкостей я, конечно, не знаю… Милый доктор понимает, что часть целого куда как лучше, чем ничего; кроме того, у него есть один миллион и сто тысяч, и он соглашается сотрудничать с бандой Бронислава. Да и некуда ему теперь деваться: отказ тотчас послужит основанием для Бронислава шепнуть местным сыскарям, кто в городке режет людей, аки скот. Цель предприятия — выяснить, где я храню документы на свое имущество. Игра свеч стоит, поскольку Бронислав посчитал правильно — все мое состояние оценивается около четырех с половиной миллионов долларов.
Лида, округлив глаза, смотрела на меня и часто дышала.
— Размер суммы навеял на Бронислава идею о похищении мною предоплаты питерской компании, и он даже самого себя убедил в том, что это я опустошил счет. Доказательством тому, что Брониславу нужно именно мое имущество, а не деньги, является предложение, которое я слышу постоянно: «Отдай имущество». В том положении, в котором я нахожусь вот уже неделю, у меня грех не попросить и имущество, и четыре с половиной миллиона, верно? Однако почему-то всегда речь идет о моей квартире и доме… Начинается поиск, поскольку к тому времени я уже малость поумнел и мыслями своими, как прежде, не сорю. Моя хибара пуста. Но не могу же я носить документы в заднице! — и, отправив меня в пустующий дом доктора, компания отправляется к священнику Александру… К твоему отцу, Лида. Это единственное место, где я могу хранить столь важные для меня документы…
Вцепившись в мой рукав и не понимая, что причиняет мне боль, тревожа рану, девушка устремила взгляд в сторону Костомарова.
— Ночью за домом шла слежка. Банда не хотела, чтобы я случайно заглянул в церковь и увидел то, что там происходит… — Пока я говорил, думал, что буду говорить, когда подойду к этой части рассказа. Дальше речь должна идти о событиях в храме, и я не был уверен, что смогу говорить свободно в присутствии Лиды. — В это время девушка была в больнице. Я увидел ее в окне палаты и направился в церковь, потому что к тому времени, как ни глупо это звучит… во всех своих бедах подозревал отца Александра. У меня были на то особые причины… Лида и Костомаров знают какие…
Помолчав, я посмотрел на Бронислава.
— Дальше, — попросил он, посмотрев на платиновые «Патек Филипп».
— А дальше ничего особенного. Гома и майор убывают в дом, надеясь найти меня там спящим, а Костомаров остается охранять священника с ружьем в руках. Если бы я пришел на четверть часа раньше или получасом позже, участь моя была бы решена. Но я пришел вовремя. Узнав меня, отец Александр замычал, и я от шока едва сообразил, что у него заклеен рот. Я снял пластырь, и в этот момент прозвучал выстрел…
Усмехнувшись, я покосился на бледного, как саван, доктора.
— Отдаю тебе должное, брат Костомаров. У тебя хватило мужества догадаться сунуть в бюро священника триста тысяч, что ты носил с собой. Милиции не нужно было долго ломать голову над тем, кто прикончил попа на Осенней и старуху Евдокию. Почерк один и тот же: разрез на шее никуда не спрячешь, а главная улика — деньги — у отца Александра. Когда потом найдут меня, все должно выглядеть, словно свихнувшийся москвич убил подельника, после чего застрелился сам. Представляю, как тебе осточертела эта глубинка, если в голове твоей, Костомаров, бродят такие планы…
