— Что за глупости? — спросил Ю. — Кто отравится, Жанна?
— Клянусь, — поднял руку отец, — я разберусь с… похождениями мальчишки. Да и по тому младенцу следствие ещё не окончено.
— Ага! — воскликнула мать. — Вот и у тебя предлог для моционов! Боже, и этот туда же, на костылях, петушок мой… зелёненький!
— На протезе, — поправил Ю. — А прояви он упорство…
— Говори, что хочешь, — сказал отец. — А я работаю. В моём деле упорство проявляется в добывании истины. То есть, в напряжении мозга, а не мышц. В моём деле так: да или нет, можешь — давай, не можешь — пошёл вон. И никаких тебе гантелей в помощь.
— Глянь на своего сына! — воскликнула мать. — Вот, что ты можешь. От кого у него косоглазие и лишних пять диоптрий, а? От меня? Да ты посмотри, посмотри на него!
— Посмотрим, — сказал Ю, — мы ещё посмотрим, что из него выйдет. Способности у него есть, вот только упорства… Но Ба говорит, что у него уникальный слух.
— Лучший музыкант, которого я знаю, — возразил отец, — это барабанщик Лаци Олах: он может полчаса без перерыва играть соло. Не уверен, что для этого нужен какой-то слух, скорей наоборот. А у мальчишки следует оборвать уши, с его слухом он совсем отбился от рук.
— От моей руки, — поправил Ю. — Да, он, кажется, и сейчас нас подслушивает.
— Он прибился к совсем другим рукам, — добавила мать, — оторванным на поле боя миной. Потому и развешивает тут уши, чтоб докладывать там, у себя, что у нас тут интересного происходит.
— Я сказал, что доведу это дело до конца, — повторил отец. — Моё слово твёрдо, можно не напоминать.
— Какое дело, — спросила мать, — твоего сына, Вали или Жанны? А может, прошу всяческого прощения, Ба? Чьё именно дело ещё не закрыто, чьё тело ещё не вскрыто? И не планируешь ли ты на этой фазе расследования провести экспертизу живого лица, такого живого, что от него и другим лицам жизни нет…
— Тьфу ты, — сплюнул отец, — тьфу.
— Глотай слюну, — посоветовал я. Разумеется — в уме.
— Но ты ведь ежедневно проводишь такую экспертизу своих лаборанток! вскричала мать. — Вот там бы тебе и плюнуть на то, что ты щупаешь! Так нет же… Об этом уже знают все, так отчего же тебе не пощупать и нашу Жанночку? Предлог уже имеется, а скоро ты выбьешь из нас и поручение проделать это. И ты проделаешь, с большим успехом.
— А пианистам слух всё-таки нужен, как и скрипачам, — сказал Ю, — и успех у них больше. У Цфасмана, например, куда больше, чем у твоего Лаци Олаха.
— Олух, — огрызнулся отец, — не вмешивайся хотя бы ты… Какой-такой успех?
— Он успешно обнаружит у Жанны пузо, — обратилась мать ко всем, то есть, глядя между Ю и Изабеллой на кафельную печь, — после того, как любой прохожий на улице это давно делает без всяких экспертиз.
— Послушай, — сказала Изабелла, — ты сама предлагала поговорить о порядках в доме, и сама же уводишь разговор в сторону.
— Это не в сторону, — возразила мать, — а по пути. Не могу же я прямо предложить, чтобы он провёл экспертизу Ба?
— Ч-ч-ёрт, дь-дьявол! — крикнул отец. — Заткнись, всё, хватит. Что ты предлагаешь конкретно: прямо сейчас начать шамать, не дожидаясь Ба?
— А вот тут ты перебрал, — удовлетворённо улыбнулась мать, — так далеко я не захожу. Пусть ужин по-прежнему называется ужином. А жаргоны останутся там, где и родились: в общественной харчевне или на базаре. Я же, для начала, предлагаю начать кушать.
— Есть, — поправил Ю.
— Что — есть? — спросил отец. — Не изображай из себя военного. Хочешь сказать, что ты согласен, так и говори.
— Надо говорить «есть», — объяснил Ю, — «кушать» и не литературное, и не очень пристойное выражение.
— Ну, так говори «жрать», — щёлкнул зубами отец, — чтобы твой литературный язык обрёл, наконец, разумно организованную и пристойную однозначность.
— Какая разница, как что называть, — пожала плечами Изабелла, — в рамках одного языка. Тут как раз спорить не о чем, если понятно, что сказано.
— Не скажи, — сморщил лоб Ю, — не скажи… Выбор эпитета, сравнения, или даже имени героя в литературе очень важен. От этого зависит многое.
— И в жизни тоже, — отозвалась мать. — Тебя никогда не интересовало, почему, например, тебя назвали Юрой? А твоего брата Витей? И почему моему сыну дали такое имя? Помните, как на этом настаивала Ба, какие битвы велись по этому вопросу? Такие, что зарегистрировали ребёнка на месяц позже, чем полагается…
— Это потому, — напомнил отец, — что ты упёрлась на своём. Ты хотела назвать ребёнка в честь своего деда Василием.
— Я упёрлась, потому что не желала иметь сына по имени Самуил или Исайя, заявила мать. — Но в конце концов я согласилась, не так ли, чтобы мальчик не остался вовсе безымянным.
— Никто и не предлагал брать имена из Библии! — воскликнул Ю. — Я, например, предлагал Владлен, или Марксэн.
— Разве это не то же самое? — спросила Изабелла. — Да простят мне в этом доме такую ересь…
— Ты согласилась с предложением Ба, — ещё напомнил отец, — лишь после того, как тебе показали тот листок из календаря, где была статейка о происхождении имён.
— Какой листок? — спросил Ю. — Есть ведь и более надёжные источники информации.
— Например, анкеты, — вставила Изабелла. — Точнее, пятая графа анкеты.
— А для моей жены календарь и есть самый надёжный источник, — сказал отец, — он у неё настольная книга. Зайдите-ка в её контору, к ней в кабинет: увидите сами. Про настенный календарь умолчу, это уж просто дельфийский оракул. И этот оракул сказал, что подлинно русских имён всего три: Олег, Ольга и Борис. А все остальные — чёрт знает, откуда взялись.
— Тут какая-то ошибка, — Ю сморщил и нос. — Олег и Ольга имена княжеские, варяжские, стало быть — германского происхождения. А вот Борис…
— Что — Борис? — насторожилась мать.
— Борис, может быть, и русское, — сказал Ю. — Но только…
— Что — только? — напряглась мать.
— Сами-то русские и есть варяги, — разъяснил Ю. — Если хочешь разoбраться в корнях, тебе следует разделить русское и славянское. Так вот, Борис действительно может быть славянского происхождения. В крайнем случае греческого, в мифах боги ветров называются Бореи.
— Греческого, — оживилась Изабелла. — Наверняка греческого.
— Нет, — заявила мать. — Пусть хоть это имя останется рус… славянским, если уж нет других. Как видите, у моего упорства были основания, были причины подозревать…
На этой фразе и застукали заговорщиков вернувшиеся откуда-то Ди и Ба. Из гостей, из театра? Не знаю, знаю только, что выдался тот самый редчайший случай, когда на Ба было синее бархатное платье, припахивающее смесью нафталина с духами. Оно было синее до черноты, а в углу выреза сверкала белая с серебром брошь. В этом платье Ба не сразу осознавалась как Ба, казалась поначалу забредшей к нам по ошибке незнакомкой, чуточку уязвлённой тем, что очутилась среди и ей незнакомых людей: кроме броши, платью придавалась и специальная, соответствующая гримаска. На Ди же был коричневый в полоску костюм, галстук с булавкой и мягкая шляпа.
— О чём спор? — спросил он, снимая шляпу одной рукой, а другой одновременно ослабляя узел галстука. — О литературе, полагаю?
— Не совсем, — бесхитростно улыбаясь, ответил Ю. — О происхождении имён.
— О! — сказал Ди. — В этом деле я вам могу помочь, как никто.
— Вряд ли, — усомнилась мать. — Ведь речь идёт о том, почему нашего Борю назвали Борей.
— Бо, — поправил Ю.
— Why has the cat its name: cat, — засмеялась Изабелла.
— Это-то как раз литература, — заметил Ю, — но правда: почему?
— Ну, вопрос совсем простой, — сказал Ди. — Его так назвали в честь его… двоюродного деда, моего старшего брата Бориса.
— Слава Богу, что вашего брата звали Борисом, а не Самсоном или Навуходоносором! — вскричала мать. — Странно, но мне помнится, на этом имени, Борис, настаивала ваша жена, а ваш брат же не был и её братом? Или?
— Странно было бы, если б моего брата звали Навуходоносором, — возразил Ди. — В конце концов он же не был ассирийцем. А Самсоном, вернее Назореем Самсоном, прозвали не его, а меня, я в юности носил длинные волосы вот тут…
Ди показал — где, проведя пальцем перед левым, а потом перед правым ухом.
— Меня, а не его, родители хотели сделать раввином.
— Да, говорят, что одинаковые имена придают и наружное сходство, — сказала Изабелла. — Говорят, что определённое имя придаёт наружности определённые черты. Вот у нас, например: я и Жанна…
— Это говорят о фамилиях, — возразил отец. — Тут бы тоже нужен справочник, подобный справочнику Ломброзо, касающемуся физиономий. Но его пока нет.
— А если имя и фамилия вместе прикладываются к наружности, то это без сомнения должно удвоить эффект, — решил Ю. — Вот почему мы с тобой, брат, вовсе не похожи на дядю, в то время как, говорят…
