— А кто же победил?
— Как всегда: серость и посредственность. — Серпина пожал плечами, демонстрируя удивление детскостью вопроса. — Лучших уничтожили, тех, кто еще чего-то хотел для страны, вывели, как тараканов… Короче, сформировалась нация генетических конформистов, потомков и идейных наследников вохровцев и стукачей. Им придется начинать все с самого начала, но это будет уже совсем другая страна. Преемственность с той, старой Россией оборвалась, от прежнего народа осталось лишь название. Семьдесят пять лет, три поколения совсем другой жизни — но ведь это же пропасть… Впрочем, все это уже не для тебя. А жаль, Лука, очень жаль! Мне будет тебя не хватать… Умный и энергичный противник помогает поддерживать хорошую деловую форму, да и наблюдать за твоими выходками было отменным развлечением. — Тайный советник поднялся из кресла, вопросительно посмотрел на Нергаля. — Пора?..
— Прежде чем мы отправимся в путь, — остановил его начальник Службы тайных операций, — мне хотелось бы прояснить для себя один маленький вопрос. Скажите, Лукарий, чем объяснить столь неудачный выбор времени и места ваших действий в мире людей? С самого первого шага нам было ясно, что в намерения ваши входит качнуть маятник истории от Зла к Добру и тем — в который раз! — попытаться привлечь к себе Его внимание. Идея не слишком оригинальна, но допустим… Так вот, — продолжал Черный кардинал, — мы ждали вас в начале века в Цюрихе и Женеве, мы боялись покушения на Ульянова и позже — в семнадцатом, когда судьба переворота висела на волоске, вы же объявляетесь в тридцать втором! — Он развел руками. — Знали бы вы, чего нам стоило обезопасить, к примеру, Лжедмитрия и Мазепу, Ивана IV с его опричниной… Все работавшие на нас силы во всех странах, на глубину двадцати веков были мобилизованы. Тридцать второй год — нонсенс! Помнится мне, Эргаль уже объяснял Лукину всю бессмысленность покушения на вождей в России…
Нергаль выжидательно смотрел на Лукария, но тот молчал. Заря за окном умерла, кромешная тьма поглотила пики гор.
— Если экселенц позволит… — почтительно вступил в беседу Серпина. — Я думаю, наш друг вряд ли сможет дать вам какое-либо логичное объяснение. Он слишком горд, чтобы признавать свои ошибки, да и ошибка, в сущности, всего одна — он не умеет обращаться с женщинами! Впрочем, это типичный недостаток всего Департамента Светлых сил, который излишне эти существа одушевляет. Что ж до Лукария, он так и не понял, сколь опасна может быть такая штука, как любовь. Две женщины… — С видом читающего лекцию профессора Серпина прошелся вдоль стола. — Две женщины сыграли в его судьбе роковую роль. Не желая расставаться с одной из них, наш общий друг без раздумий бросается в омут прошлого, в эпоху, где прошла ее предыдущая жизнь. Поэтому Москва, поэтому тридцать второй! Все остальное в его поведении уже диктовала обстановка. Покушение на вождя стало единственным шансом. Власть Сталина к этому времени была уже абсолютной, но массовые политические убийства еще не начались, и попытка застрелить его теоретически давала возможность отвернуть ход истории от Зла. Лукину искренне казалось, что он может предотвратить трагедию, в то время как выбранный человеческий образ диктовал конкретные шаги для достижения задуманного. И еще неизвестно, как бы все обернулось, если бы он не допустил вторую ошибку… Оттолкнуть любовь женщины — за такую неосторожность многие наглецы заплатили жизнью! И на этот раз орудие мести соответствовало времени — донос. Возможно, Людмила Николаевна действовала импульсивно, поддавшись оскорбленным чувствам, но донос, вне зависимости от обстоятельств, остается доносом, и именно он дал нам в руки ниточку. Ну а уж мы не спешили и размотали весь клубок!..
— Да, операция проведена артистически в буквальном смысле слова, — усмехнулся Нергаль. — Это целиком ваша заслуга, Серпина!
Действительный тайный советник поклонился, скромно потупил взор.
— Старое правило, монсеньор: ищите женщину… И все-таки жаль, что не удалось убедить Лукина выступить свидетелем на процессе. В этом случае история России запомнила бы не тридцать седьмой, а тридцать второй-тридцать третий!
Лукарий поднял голову.
— Что ж, я все понимаю, я проиграл, но на судьбу роптать не могу. Я был счастлив и делал то, что считал нужным, а этим далеко не каждый может похвастать. Единственное, что выше моего разумения, почему я покушался на зверя один! Все его окружение, все те, кто стоял близко и был уничтожен, прекрасно понимали, что их ждет, но никто не поднял на него руку. Блюхер, Тухачевский, Рютин — знавшие всю правду о рябом Иосифе, ждали, когда он их зарежет, как баранов. Если их не волновала судьба России, то могли бы подумать о собственной судьбе… Почему?
В задумчивости Нергаль побарабанил тонкими пальцами по подлокотнику кресла.
— Сложный вопрос, но все же много проще, чем кажется… Всему причиной кровь. Кровь на всех, кто был близок к диктатору, кровь же, этот синоним власти, их и пьянила. Организовав гражданскую бойню, они не могли не знать о существовании закона, гласящего, что кровь порождает кровь, — они знали о нем, но всегда думали о себе как об исключении. Сталин для них был фантомом, потому что настоящий Иосиф Виссарионович сидел в каждом из них. Верьте мне, Лукин, я досконально знаю эту породу скотов, я ее разводил. Нет в этом мире ничего притягательней, чем власть над себе подобными. Если человек не ловится на любовь, если он не покупается за деньги, попробуйте власть — это самый верный совет, который я даю моим подчиненным. И еще, Лукин, вы оказались в одиночестве, потому что Россия — христианская страна. Уничтожение масс в России всегда было политикой, в то время как убийство одного человека — это грех, оно попирает вбитую в голову людей христианскую мораль. Будь в православии понятие кармы как груза не только поступков и мыслей, но и того, что ты должен был сделать и не сделал, — и Сталин был бы пристрелен, как бешеная собака. Впрочем, уже сказано: страна рабов, страна господ!.. — Нергаль пристукнул ладонью по подлокотнику кресла, показывая, что разговор закончен. — Это неплохо, что люди думают, будто у истории нет сослагательного наклонения.
Начальник Службы тайных операций поднялся на ноги, поправил на боку шпагу, дополнявшую облегавший его тело костюм испанского гранда.
— Пора! Аластер подает мне знак. Нехорошо заставлять ждать придворного палача Князя тьмы. Он поработает над вашей сущностью, после чего вы предстанете перед коллегией объединенного верховного суда по обвинению в преступлении против системы. Вам, Лукарий, придется страдать, и физические страдания в сравнении с вашими покажутся именинами сердца. Но мне вас не жаль! Как светлый дух, как служитель иерархии Светлых сил вы знали, на что шли, знали, что обратная сторона высшей справедливости есть высшая жестокость. Это не мы, это Он сделал таким мир, мы же лишь Его слуги и рабы!
Нергаль подошел, остановился бок о бок с Лукарием, и тот почувствовал, как невидимая силовая сеть опутала все его тело, сковала дыхание. В следующий миг плиты пола разошлись у их ног, земля разверзлась, открыв пропасть преисподней. Нергаль поднял руку — языки пламени взметнулись из адовых глубин, обдав их жаром и смрадом геенны огненной. Лукарий ощутил, как страшная сила пронзила его миллионами игл, оторвала от пола, он уже видел ниспадавшую в пропасть, кипящую лавой реку… Как вдруг все вокруг озарилось чистым голубым светом и в этом сиянии, сотканный из него, им явился ангел сильный. Лик его был величествен и прекрасен, печать легкой скуки хмурила высокое чело.
— Лукарий, — сказал ангел сильный голосом нежным и глубоким, как звук влюбленной флейты. — Я послан за тобой.
— Нет! Это ошибка, — вскричал Нергаль, мгновенно потеряв спокойствие испанского гранда. — Так не может быть! Лукарий преступник, он должен предстать перед верховным судом! Его ждет высшая мера наказания! Он не пойдет с тобой!
Ангел поднял огромные сияющие и в то же время печальные глаза. Казалось, легкая вуаль грусти витает вокруг его светящейся фигуры. Не желая того, Серпина и негр рухнули на колени, Черный кардинал попятился, оглашая замок проклятьями.
— Стареешь, Нергаль… — сказал ангел сильный почти ласково, но на этот раз в его нежном голосе едва слышно прозвучали грозные раскаты меди. — Стареешь… Ты уже не в состоянии различить мой чин. Знай же, Нергаль, я Принципал из третьего ранга Начал, а не какой-то посыльный ангел. Прошу тебя, не заставляй прибегать к силе.
— Но этого человека ждет ад, сама память о нем будет стерта со скрижалей истории! Он покусился на святая святых — на систему!
— Конечно, если ты хочешь, — ангел сильный не слушал возбужденную речь Черного кардинала, — я могу дать тебе отдохнуть пару тысячелетий в мире лунного одиночества. Если ты хочешь…
