А Юткевич стал работать над фильмом об историческом (правда, гораздо более давнем и менее известном) прошлом другой страны социалистического лагеря: «Великий воин Албании Георгий Скандербег». (Кстати, китайский посол в Тиране не выступил против демонстрации «Пржевальского» на албанских экранах…)
Война, любовь и политика
…Ладно бы не ахти какой, хотя и расхваленный Сталиным, «Пржевальский».
Но через несколько лет один за другим появляются два непревзойденных в каком-то смысле до сих пор советских шедевра: «Сорок первый» и «Летят журавли». По поводу полнейшей неприемлемости призеров Каннского фестиваля для китайских экранов с советником нашего посольства в Китае Н. Судариковым имел обстоятельную беседу зам. министра культуры КНР тов. Ся Янь.
Поначалу, чтобы не сразу шокировать советника, Ся Янь приносит ему извинения за слишком суровую критику, с которой обрушилась китайская пресса на фильм Ю. Райзмана «Коммунист», упрекая тот в мрачной безысходности и жертвенности всего, что связано с революцией. Эта критика была несправедливой, а главное, неумелой, успокаивает тов. Ся Янь, и на нее не стоит обращать внимания.
А вот что касается «Сорок первого» и «Летят журавли», то тут разговор особый. И его практически дословно записал в своем дневнике советник Судариков (РГАНИ, ф. 5, оп. 36, ед. хр. 82).
«1. Фильм „Летят журавли“, — сказал Ся Янь, — не проводит грани между справедливой войной и захватнической, он не подчеркивает, что советский народ вел героическую, справедливую войну, он был стоек до конца, потому что знал цену этой войны. Фильм пропагандирует суровость войны и ее последствия безотносительно к исторической эпохе, он воспитывает страх перед войной вообще, не воспитывает героизм и самоотверженность при проведении справедливой войны против всевозможных агрессоров.
2. Фильм искажает историческую действительность. Для нас, китайских коммунистов, проживших суровые годы борьбы против японских захватчиков, самоотверженная борьба советских народов была примером в борьбе, мы учились у советских людей стойко переносить любые лишения и трудности войны. Однако фильм показывает невообразимый хаос и растерянность советского тыла. В фильме нет того оптимизма и товарищеской взаимопомощи, которые были на самом деле. Нашим товарищам очень неприятны такие кадры, когда, например, раненый из автобуса спрашивает: „Куда поедем?“, и ему отвечают: „А кто его знает!“ Подобные эпизоды создают неправильное представление о советском тыле. В то время наш народ считал Советский Союз своей надеждой, а фильм показывает все в сером тоне.
3. Для советского общества сюжет фильма не типичен. Не говоря уже об отрицательных героях, в фильме мы не видим элементов воспитания свойств настоящего советского человека. Почему-то вдруг Вероника в беседе с преподавателем истории говорит об утрате смысла жизни. Почему? На каком основании она потеряла смысл жизни? Ведь главная героиня фильма является человеком, родившимся в период советской власти, воспитанным в советском обществе. Разве может так рассуждать настоящий советский человек? Это нездоровое явление. Авторы не критикуют героиню и не дают правильной линии, они сами сочувствуют ей и требуют этого от зрителей.
Мы решили, что у нас в стране такой фильм показывать нельзя, он нанесет вред советско-китайской дружбе».
«Второй фильм, „Сорок первый“, сделан по рассказу, переведенному у нас в Китае 20 лет назад, его содержание многим знакомо, но, как известно, фильм оказывает более сильное воздействие, и поэтому мы решили его также не выпускать на наши экраны. У героев этого фильма отсутствует классовое самосознание. Девушка-партизанка влюбилась в белогвардейца. Застрелив его при попытке к бегству, она бросает винтовку и обнимает бандита, а в это время подходит помощь белогвардейцев. Фильм показывает, что любовь выше классового самосознания, выше политики. Это свойство буржуазного человека.
В данное время у нас проводится большая воспитательная работа среди масс о том, чтобы люди четко знали свои классовые позиции в борьбе с буржуазной идеологией, а показ такого фильма вызовет лишь ненужные дискуссии.
Проведенные в Китае за последние годы общенародные воспитательные кампании содействовали значительному повышению социально-политической сознательности. Советское кино в этом деле также сыграло свою положительную роль, оно пользовалось в Китае уважением, авторитетом. Показ фильмов, подобных „Сорок первому“ и „Летят журавли“, может вызвать сейчас недоумение и непонимание у китайских зрителей. Мы, — указал Ся Янь, — дорожим и бдительно охраняем дружбу между нашими народами. Во имя этого мы считаем нецелесообразным показывать у себя „Сорок первый“ и „Летят журавли“, получившие признание и похвалу на Западе. Враждебная пропаганда, используя эфир, клевещет на социалистические страны, указывая при этом, что такие советские фильмы дают возможность увидеть действительность за железным занавесом. Мы поэтому должны вместе внимательно следить за фильмами, чтобы избежать неправильных оценок советской действительности под впечатлением от подобных, на первый взгляд, вполне реалистичных фильмов».
Что там Ся Янь! Сам товарищ Чжоу Эньлай, уже не в беседе с тоже записавшим ее советником Судариковым, а в разговоре с начальником Главного сценарного управления советского кино И. Чекиным с не меньшим сожалением констатировал:
«В фильме „Летят журавли“ не отражается, а затушевывается, а частично и извращается величие Отечественной войны советского народа. Во всем превалирует черный тыл, созданный в неприглядных и непристойных красках. Запоминаются темные личности, спекулянты и проходимцы. Есть высота страдания, но нет высоты подвига, совершаемого советским народом в Великой Отечественной войне. Этот фильм односторонний и поэтому фальшивый».
Тов. Чжоу Эньлай отметил, что «Летят журавли» не случайно так понравились американцам. Полной противоположностью этого фильма он считал картину «Киевлянка», которая произвела на него неизгладимое впечатление. Он указал, что по своему содержанию эта картина близка и понятна китайским зрителям вследствие того, что многое из показанного в «Киевлянке» им пришлось пережить самим.
Чем же так пленила премьера Госсовета Китая двухсерийная эпопея тогдашнего патриарха украинского кино Т. Левчука? Неужели только огромным, от революционных событий на Украине до наших дней, материалом? Или его обаял единственный более-менее удачный среди нескончаемого потока действующих лиц рабочий-арсеналец Яков Середа в исполнении Б. Чиркова?
Как бы то ни было, Чжоу Эньлай тут же посоветовал своим товарищам из Комитета по культурным связям с заграницей приобрести у Советского Союза этот «шедевр».
И вообще, отметил в своем дневнике советник Судариков, несмотря на критические в основном замечания о советском кино, тов. Чжоу был весел и много шутил…
«А один даже шпион!»
Жаль, конечно, тогдашних, «предхунвейбиновских», китайцев, отлученных от фильмов Чухрая и Калатозова и вынужденных наслаждаться левчуковской «Киевлянкой».
Но совсем уж анекдотический случай еще пару лет спустя произошел с таким же не ахти каким, как «Пржевальский», даже вообще никаким «Русским сувениром» Г. Александрова. Анекдотичный потому, что претензии китайских товарищей к александровскому опусу оказались совсем уж смехотворны. Тем не менее они стоили советскому киношному начальству немалой нервотрепки, ибо не просто что-то осуждали, как в фильмах Юткевича, Чухрая и Калатозова, а требовали коренной переделки…
Министерство культуры, в которое, как и сейчас, входила «служба» кинематографии, к этому времени возглавлял тот самый Н. Михайлов, который девять лет назад призывал говорить о «Пржевальском» только стоя. И в мае 1960 года из его министерства на «Мосфильм» была доставлена совсем уж неожиданная депеша.
«Министерство культуры, — сообщалось в ней, — посетил советник посольства Китайской Народной Республики в Советском Союзе тов. Чжан Инь У. И высказал ряд замечаний по фильму „Русский сувенир“.
Замечания тов. Чжан Инь У сводились к следующему. В фильме показано, что среди американских, английских и французских туристов, которые летят в Советский Союз из Китая, есть несколько человек с крайне предубежденным отношением к социалистическому лагерю, а один даже шпион».
— Ничего себе несколько, — берутся за головы на «Мосфильме», — это же основные герои фильма!
А насчет «шпиона» с Александровым за шесть лет, пока делалась картина, устали ругаться. Он вроде уступил и сделал его ненастоящим — настоящему, оказывается, не выдали визу. Но сделал это, как и все в фильме, так невразумительно, что шпионскую подмену не могли разглядеть даже на «Мосфильме».
