— Саша? Сашенька, это — я, Лида. Ты давно с работы? Недавно? А я, понимаешь, звоню тебе из телефона-автомата. Я — в универмаге, Саша. Тут японские кофточки выбросили. Прелесть! Очередь небольшая — через час буду дома. Ты, Сашенька, меня не дожидайся, а перекуси, милый. В холодильнике стоит печенка жареная… Обязательно подогрей. Ни в коем случае не ешь печенку холодной. И кефиру выпей. Ну, целую, милый. До скорого!
Она бросала трубку, и выражение ее лица на глазах менялось с умиленно-заботливого до свирепо-похотливого. Она начинала прыгать и визжать на моем члене, осатанело требуя:
— Глубже! Еще! Еще! До самой печенки!
Я в такие минуты ее остро ненавидел, так как подумывал о женитьбе и холодел при мысли, что и моя жена может проявить заботу обо мне по телефону.
Так что имя Лидиного мужа я знал, и это никак не помогло мне понять, почему и Лидочка и совсем другая женщина в другом городе называли меня в любовном пылу Костей. А однажды женщина приняла меня за другого и даже в постели не догадалась о подлоге.
Ехали мы куда-то поездом с моим сослуживцем Вадимом Локтевым. На узловой станции, где предстояла пересадка, узнали, что нужный нам поезд отменен и следующий пойдет лишь утром. Нам предстояло провести ночь в незнакомом городишке, и, оставив вещи в камере хранения, мы отправились искать гостиницу.
Вечер был субботний. Народ гуляет на улицах. На площади люди танцуют под аккордеон: трутся с десяток пар, а остальные толпятся кольцом, лузгают семечки и сплетничают. Милая провинция. Простота нравов. Мы с Вадимом подошли, постояли, обозревая местных красавиц. Вдруг Вадим меня толкает в бок и глазами показывает:
— Видишь тех двух бабенок? На нас все поглядывают, шепчутся и даже пальцем показывают.
Я посмотрел туда и действительно увидел парочку смазливых бабенок лет под тридцать: крепких, курносых, с румянцем во всю щеку, из тех, что в народе называют — кровь с молоком. На головах по-сельски повязаны платочки, а одеты модно, в костюмчики джерси, заграничная обувь на плотных икрастых ногах.
Завидев, что я смотрю на них, они прыснули со смеху, а та, что поменьше ростом, вдруг направилась к нам и с места в карьер спрашивает меня:
— Вас не Игорем зовут?
Я был в дурашливом настроении и с ходу вступил в игру:
— А ты как догадалась?
Хоть меня, конечно, не зовут и никогда не звали Игорем.
Она клюнула на мою приманку и радостно позвала подругу:
— Тамара, а что я говорила? — Это — он, Игорь. Я не ошиблась.
Тамара подошла, волнуясь, не зная, куда глаза девать от смущения.
— Здравствуй, Игорь, — протянула она мне руку и, когда я пожал ее, вспыхнула и просияла. — Верно, Игорь! Господи, гора с горой не встречается, а человек с человеком… Ты меня сразу узнал?
— Н-не сразу… — протянул я, быстро соображая, каковы были отношения Тамары и Игоря, который настолько похож на меня, что она не замечает подлога. — А теперь точно узнал. Здравствуй, Тамара.
Я еще раз тряхнул ее руку.
— А Лену не помнишь? — кивнула она на подругу. — Она на втором этаже работала… горничной. Ну, вы, морячки, народ такой… память короткая. Давно из Германии?
Мы переглянулись с Вадимом, а он с трудом сдерживает хохот, видя, как я все глубже увязаю, и ожидая с минуты на минуту моего позорного разоблачения. Я же решил продолжать игру и продержаться в навязанной мне роли Игоря как можно дольше. Нам предстояло томиться всю ночь в чужом, незнакомом городишке, и эта случайная авантюра могла хоть как-то скрасить вынужденную скуку. Кроме того, по мнению знающих меня, во мне пропал актерский талант, и я всегда, когда представлялась возможность, с удовольствием участвовал в розыгрышах и делал это весьма талантливо и правдоподобно. Умело поставленными наводящими вопросами я получил кое-какую информацию о моем двойнике и стал уверенно ориентироваться в обстановке.
Игорь, несомненно, был военным моряком, офицером и служил на военно-морской базе в советских оккупационных войсках в Германии. Обе девицы, Тамара и Лена, работали в тамошней гостинице для военных вольнонаемной обслугой, были в приятельских отношениях с Игорем, который там часто останавливался, много пил, сорил деньгами, был забиякой и драчуном и иногда проводил ночи в военной комендатуре. Игорь, по всей видимости, не преминул переспать с одной из девиц, а может быть, с обеими, но одна из них, а именно Тамара, питала к нему чувства, не исчезнувшие бесследно, что можно было определить по ее сияющим глазам.
Таким образом, мне предстояла заманчивая и чертовски трудная в исполнении задача подтвердить свою подлинность, возможно, в весьма Интимной проверке.
Вадима Локтева я представил девицам своим сослуживцем, что соответствовало истине, а дальше пошла легенда экспромтом. Мы, мол, с Вадимом служим на одном корабле, уже не в Германии, а в России, и сейчас находимся в командировке и посему пребываем в штатском платье.
Девицы тоже оставили службу в Германии, их отправили на родину, и вот они теперь живут в этом городишке скучной, неинтересной жизнью и, как сказку, вспоминают свое пребывание за границей, где им платили хорошо, в рублях и местной валюте, и всего было полно, и ни в чем они не испытывали нужды.
— Что же мы тут стоим? — вдруг спохватилась Тамара. — Надо отметить эту встречу. Пошли к нам.
И мы тронулись гурьбой. Тамара и Лена возбужденно хохотали и, не умолкая, болтали. Вадим, чтобы не вызвать подозрений, распевал вполголоса морские песни. А я заскочил в подвернувшийся по пути магазин и прихватил выпивки и закуски.
Пока все шло удачно. Я не засыпался ни на одном из вопросов. Отвечал неопределенно и уклончиво, мне доставляло удовольствие напряженное состояние, словно я шагал по минному полю, играя в прятки с опасностью.
Они занимали комнату в чьей-то квартире, но ход к ним был отдельный, и соседи нас не стесняли. Тамара и Лена быстро состряпали ужин и были в отличнейшем настроении: мы им напомнили их лучшие годы в Германии. Выпив и закусив, мы стали распевать песни. Преимущественно морские, чтобы оставаться в образе морских офицеров. Девицы знали пропасть таких песен — служба в гостинице для моряков наложила отпечаток на их репертуар.
Распевали мы долго, за полночь, и у меня было достаточно времени, чтобы сориентироваться в обстановке и предусмотреть дальнейшие безошибочные шаги.
Комната была большая, и в, ней, кроме стола и шкафа, стояли две широкие деревянные кровати, загроможденные немецкими перинами. Кровати были двуспальными и стояли впритык одна к другой под углом.
Понемногу все яснее вырисовывалась ситуация. Игорь был, несомненно, любовником Тамары, а не Лены. Тамара села не рядом с Вадимом, а со мной и, охмелев и осмелев, положила мне руку на плечо и порой, нашептывая на ухо, целовала в шею горячими губами. Лена вела себя с Вадимом сдержанней, как и положено при первом знакомстве.
Потом мы стали раздеваться, и Тамара аккуратно сложила на спинке стула мои вещи, а Лена Вадимовы. Сомнений больше не было — роли четко распределились.
Залезая под перину, я внутренне холодел при мысли, что уж когда она мне отдастся, обязательно всплывет хоть какое-нибудь различие между мной и тем бешеным морячком, с которым не одну ночь провела Тамара, и тогда откроется обман, и, учитывая крепкое телосложение Тамары, мне могут накостылять по шее.
Но нет. Чудеса продолжались. Тамара не почувствовала разницы, когда мой член не без робости вошел в нее, и заметалась подо мной, подкидывая меня, как мяч, и со стенаниями причитая:
— Господи, Боже мой!.. Сколько лет прошло и хоть бы капельку изменился… Все такой же… горячий… сладкий… мой… Игорек!
Ее причитания вызвали кудахтанье с соседней кровати. Это Вадим сдерживал рвущийся из него хохот. Между тем на той кровати тоже не теряли времени зря. Потом все затихло. Перины валялись на полу. Мы лежали обессиленные и чрезвычайно довольные. Меня и Вадима распирало тайное ликование. Наши же дамы, насытившись, нежились рядом.
Вадим был моложе меня, менее сдержан, и его часто заносило. Вот и сейчас, стоило нам отлучиться из комнаты в поисках туалета, как он не преминул предложить мне шепотом:
— Давай поменяемся. Вернемся, ты ложись к моей, а я — к твоей.
Хмель еще гулял в моей голове, да и я был парень заводной. Сказано — сделано. Вернулись в темноте, босыми ногами нащупывая путь, и я плюхнулся в кровать к Лене, а Вадим — к Тамаре.
Лена не удивилась, учуяв, что это я, а не Вадим, взгромоздился на нее, и, охотно раздвинув ноги, заскрипела подо мной металлической сеткой кровати.
Рядом, на расстоянии вытянутой руки, моталась голова Вадима. Тамара сталкивала его с себя, что-то гневно шепча. Я не учел силы ее чувства к Игорю. Она его, по всей видимости, действительно любила и была ошеломлена моей ветреностью и изменой. Решительно столкнув с себя Вадима, разгневанная любовница морячка слезла с кровати, включила свет и, хоть я зарылся лицом в волосы Лены, силой повернула меня к себе и пристально и зло стала всматриваться в мою смущенную физиономию.
