Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения

Юка покивала.

— Вы когда можете приступить? — спросила Лара Евгеньевна.

Юка вздохнула.

— Сегодня, — сказала она, положив локти на стол и улыбаясь. — Сегодня.

Может быть, она пришла просто посмотреть на эту женщину со стороны? Женщину, которая посмела вслух перед тысячами людей сказать, что Юка (пусть в прошлой жизни, но) кому-то завидовала? Завидовала до такой степени, что оклеветала невинного и довела его до самоубийства.

К тому возрасту, до которого дожила, Юка оформила для себя вполне конкретное отношение к суициду. Буквально месяц назад она говорила в пустой накуренной комнате человеку чуть старше её:

— Самоубийство, — это слишком просто. Это в одной папке с онанизмом. Это очень похоже на мастурбацию. Потому что это можно сделать всегда и почти везде. Что подрочить, что повеситься — это просто. Это путь наименьшего сопротивления. Жизнь — это уважаемое решение. Богом, мной, большинством существ на этой планете.

Юка Никогда, Никому не завидовала и не собиралась завидовать.

Может, она хотела сказать это Ларе Евгеньевне, смотря в её глаза? Глаза, которые сразу теряли свой блеск и остроту, как только Лара Евгеньевна снимала с переносицы модные очки в тонкой оправе. Её глаза были тусклыми и пустыми глазами тупой ухоженной жабы.

Лярва Евгеньевна — называла её про себя Юка.

Она пришла посмотреть в её глаза.

Получилось то, что получилось.

Не случайно это… — не вслух произнесла она, как и все люди, обращаясь то ли к себе, то ли к кому-то ещё, — не случайно…

Она докурила последнюю в уходящих сутках сигарету и пошла спать — завтра в семь утра она должна была готовить завтрак семье Реймер.

— Я готова, — сказала она засыпая. Обращаясь то ли к себе, то ли к кому-то ещё. И заснула.

На третьем этаже полуметровыми буквами написано:

«ПУЗЫРЬ ЖЫРНЫЙ ЛОХ».

На пятом — среди нескольких выделяется «Рэп — это кал».

На площадке седьмого трафарет чёрного цвета: «KILL YOUR LOCAL DRUG DEALER». Рядом чёрным же маркером: «Барыга кв. 198».

Лифт в доме не работает больше десяти лет. Юка каждый день читает свой подъезд с девятого по первый и с первого по девятый. В квартире справа от неё какой-то упорный человек без голоса и слуха учится играть на гитаре. И что самое ужасное — петь.

В квартире слева практически круглосуточно женский молодой голос говорит примерно следующее:

— Да. Куда? Одесса? Когда? Хорошо. Записывайте: Анна-Харитон… Пять пять пять… Четырнадцать… Анна-Николай… Есть? Прицеп: Анна-Харитон… Восемь Семнадцать Четыре Четыре… Светлана-Игорь… Да. Реф. Ман. С поддонами…

На площадке восьмого этажа написано «Я тебя ненавижу».

Это первое, что читает Юка, выйдя из квартиры. Каждое утро. С «Я тебя ненавижу» начинается её день.

Она готовит овсянку и фруктовый салат.

Лара Евгеньевна и Игорь Васильевич. Можно просто Игорь.

Юка накрывает на стол.

Потом моет посуду.

Они уезжают.

На час позже встаёт с постели их дочь Снежанна. Избалованная тринадцатилетняя пухлая сучка с недовольным ртом. Она ест хлопья с молоком и большое яблоко на завтрак. Хлопья и яблоко в обед. Хлопья и яблоко на ужин. За всю неделю она не сказала Юке ни слова.

В большом хромированном холодильнике отражается вся кухня-столовая. Отражается и то, как Снежанна смотрит Юке в спину. Если Юка сейчас обернётся — Снежанна будет смотреть в телевизор. Снежанна, глядящая Юке в спину, живёт только там — в блестящей дверце шведского аппарата по производству холода и льда.

Юка думает о том, что вполне бы могла стать холодильнику сестрой. Иногда ей кажется, что окружающие замечают холодный воздух, вырывающийся из её рта облачками сизого пара.

Юка выгуливает собаку Реймеров — здесь на окраине города целая улица огромных безвкусных особняков из красного кирпича. Собака тоже огромная — ньюфаундленд Лорд. Лорд послушный и терпеливый. Его приятеля — пса непонятной породы по имени Терри — выгуливает девочка из соседнего дома.

Юка сначала принимает её за свою коллегу-домработницу. Потом выясняется, что Оля — хозяйка пса. Каждое утро они курят за трансформаторной будкой в конце улицы: Оля не хочет, чтобы мама её видела с сигаретой. Юка вспоминает, как много лет назад так же пряталась от взрослых. С Тасей и Стешей. Потом вспоминает о матери. Именно в таком порядке.

Вечером, накормив Реймеров ужином, Юка едет в знакомое интернет-кафе.

— Привееет! — радостно говорит ей некрасивый подросток с красивыми глазами. Она ставит на его стол упаковку датского пива. Очень скоро она узнаёт, что Наталья Пастухова выбыла на ПМЖ в Атырау, Казахстан. Судя по дате, вместе с ней туда же листки убытия получили Александра Иванова и Стефания Коваль. О маме в базе данных Юка не нашла ни одного упоминания. Из чего сделала вывод, что общий вагон, в котором ехала мама, уже прибыл к конечной станции.

На следующий день Юка получила свою первую зарплату. Она сказала «спасибо» и, аккуратно сложив пополам пахнущие деньгами новые купюры, засунула их не в кошелёк, а в задний карман джинсов. Она потратила эти деньги в десяти аптеках города, постепенно наполняя свой небольшой рюкзак позвякивающими бумажными пакетами.

Она зашла в магазин «Хозяйственный» и купила там респиратор. Потом прочла свой подъезд с первого по девятый и обратно. Затем уже переодевшаяся и ярко накрашенная зашла в «канцтовары».

Через двадцать минут с планшетом в руке и карандашом за ухом она звонила в дверь, обтянутую дешёвым коричневым дермантином.

Подъезд вокруг неё пах кошками и сигаретами без фильтра. Дверь открыл взлохмаченный мужчина в спортивных штанах.

— Да? — сказал он, глядя на Юкку.

— Гостеплонадзор, — произнесла она заклинание. — У вас как топят? Нормально?

— Нууу… — задумчиво сказал мужчина.

— Исполком решил реконструировать котельную в вашем районе или… Или она итак справляется?

— Не то чтобы очень… — Мужчина почесал живот. Он был без майки, и Юка видела седые волосы на его груди.

— Давайте я сама попробую батареи? — предложила она.

— Давайте! — согласился хозяин квартиры, впуская её внутрь.

Она трогает ребристую батарею в кухне: между секциями многолетне скапливавшаяся пыль, похожая на тонкий войлок. Пыль слегка вибрирует от оконного сквозняка — рамы никто в квартире, готовясь к зиме, не заклеил.

Пыль в доме повсюду: на подоконниках, полках, в складках штор. Попробовав еле тёплые трубы в зале, Юка замечает дырявый носок, лежащий на линолеуме.

— Вы один живёте? — спрашивает вдруг она.

Мужчина кивает. Он что-то рассказывает ей. Юка, наблюдая за его жестами, мимикой и выражением глаз, решает, что мужчина ведёт себя, как человек, переживший много унижений. Ростом он чуть ниже Юки. Поэтому автоматически получается, что смотрит она на него свысока.

Побыв в квартире не более трёх минут, Юка покидает её, сообщив напоследок:

— Мы поднимем температуру завтра на пять-шесть градусов. Потом сделаем ещё один обход. Так что через недельку к вам кто-нибудь из наших… может, даже я, ещё зайдём.

— Хорошо, — мужчина провожает её до дверей. — Спасибо… До свидания…

— Пожалуйста, — говорит Юка, оставшись одна на лестничной клетке. — И до свидания… Папуля…

Вечер.

В квартире справа от неё упорный человек без слуха и голоса, ужасно коверкая украинские слова, пытается спеть «Весну» группы «Вопли Видоплясова». У него выходит настолько ужасно, что Юке становится даже смешно. В квартире слева кто-то громко занимается любовью. Юка понимает, что очень хочет трахаться. Она выкуривает сигарету на балконе. Потом надевает респиратор и достаёт из рюкзака пакеты, пахнущие лекарствами. Минут двадцать в её квартире слышен хруст тонкого стекла. Потом она зажигает свечи и благовония, растворяет в ванне пахучие соли и лежит в постепенно остывающей воде чуть больше часа.

– #####, — говорит она, не открывая глаз, когда вода становится почти ледяной. — #####…

Через несколько дней у Реймеров какой-то праздник. Юка готовит много вкусной еды, подаёт её гостям. За весь день у неё только два перекура по десять минут. В разгар вечера гости — очень похожие на самих Реймеров — восхищаются уткой по-пекински. Лара Евгеньевна хвастается своей домработницей. Реймеры, владельцы фирмы поставляющей медикаменты. Гости — люди их круга. Тоже все занятые до невозможности.

— Ларочка! — говорит женщина с огромной грудью. — Может, ваша Мариночка и мою Радочку будет выгуливать? С вашим Лордом?

Мариночка… — хмыкает про себя Юка. — Да. Мариночка. Мариночка это я, мля…

Так она начинает выгуливать Раду — любимого стаффа семьи Кондратюк. Каждый раз, видя не умещающуюся даже в воображении грудь Галины Кондратюк, Юка думает: «каждая с мою голову точно».