Ниша располагалась слишком высоко, ни полки, ни вазочки под ней не было, и Дима никак не мог сообразить, куда пристроить большой букет красных роз, который принес с собой. Положить или поставить к кому-нибудь из Надиных «соседей»? Но для этого нужно было выбросить уже находившиеся там цветы, а это показалось ему неудобным и даже бестактным. И, в конце концов, Дмитрий просто наклонился и положил цветы на землю. Оглянулся по сторонам, точно боялся, что кто-нибудь его увидит, оставил букет и зашагал было прочь, но тут в кармане зазвонил мобильный.
— Алло? — Дима почему-то был уверен, что это звонит Лара. Бывшая однокурсница встретила его на удивление хорошо, что лишний раз укрепило Дмитрия в мысли, что она ничего не знает ни о письмах из прошлого, ни об истинной причине их расставания с Надей. Даже наоборот — разговаривая с ним, Лара всегда старалась напирать на то, чтобы он не обижался на Надю из-за незаслуженных обвинений в его адрес. Надя просто была не в себе, не сумела справиться с шоком. Когда женщина теряет ребенка, трудно ожидать, что она будет адекватной и сохранит рассудок… Дмитрий в ответ только отмалчивался.
Он ожидал звонка Ларисы — местного, из Магнитогорска, но вместо этого услышал в трубке голос Полины, которая звонила из Москвы.
— Послушай, ты где сейчас? — взволнованно поинтересовалась она, даже не поздоровавшись.
— На кладбище, а что такое? — удивился он.
— То есть еще в Магнитогорске? — уточнила Полина.
— Ну да. Я собираюсь улететь сегодня вечером или завтра утром.
— Погоди! — Полина почти кричала. Судя по фоновому шуму, она ехала в автомобиле по весьма оживленной трассе. — Задержись еще ненадолго, дождись меня. Я прилечу к тебе первым же возможным рейсом!
— Что-то случилось? — напрягся он.
— Да. То есть нет, не волнуйся, ничего страшного! Просто я, похоже, узнала, кто автор этих твоих писем. Помнишь, я тебе говорила, что мне знаком почерк? Так вот, я вспомнила, кому он принадлежит.
— И кому же? — осведомился Дмитрий, хотя, по большому счету, его это уже не слишком волновало. С тех пор как он узнал, что Нади все-таки нет в живых, история с письмами не просто отошла на второй план, она практически вообще перестала его интересовать. Какая разница, кто все это пишет, разве это важно? Важно то, что из-за его легкомыслия и пагубного пристрастия погибли два самых дорогих ему на свете человека. А он, Дима, так очерствел душой, что не способен даже испытывать мук совести по этому поводу.
Его собеседница почему-то не отвечала, а в трубке вдруг воцарилась гробовая тишина.
— Алло, Полина, алло? — позвал Дима.
— Извините, связь прервана, — сообщил механический голос робота.
Дмитрий несколько раз набрал номер Полины, но все безрезультатно — тот же самый голос сообщал ему, что аппарат абонента выключен или находится вне действия сети.
К счастью, Полина не заставила долго себя ждать, она действительно прилетела уже на следующее утро и позвонила ему прямо из аэропорта.
— Ты сможешь меня встретить? — попросила она. — Только, пожалуйста, не забудь захватить с собой все письма. Надеюсь, они у тебя с собой?
— Да, — подтвердил Дима. Последнее время он никогда не расставался с этой тонкой пачкой тетрадных листов в клеточку, хотя и сам не понимал, зачем они ему нужны.
— Скажи хоть, куда мы едем? — поинтересовался Дмитрий доро́гой.
— В городскую психоневрологическую больницу номер один, — пояснила Полина. — Я ведь ничего не путаю, Надя лечилась именно в ней?
— Вроде бы да, — кивнул он. — Но зачем нам туда ехать?
— Давай я лучше объясню тебе это на месте, — отвечала Полина.
Шикарной обстановкой больница явно не отличалась, и при мысли, что именно здесь прошли последние дни Нади, у Димы больно сжалось сердце. И ведь не просто дни — недели, месяцы, даже годы… Вот тут — среди этих унылых обшарпанных стен, драного линолеума, немытых окон и вечного запаха дезинфекции и вареной капусты.
— Вы куда? — строго спросил их на входе пожилой охранник, явно бывший военный.
— К Сорокиной, — решительно отвечала Полина. — Я только что звонила, узнавала, она на месте. Мы из Москвы, вот мои документы. — Она показала дежурному паспорт и рабочий пропуск.
Дмитрий чувствовал себя очень странно, он все еще никак не мог понять цели этого посещения. Зачем они приехали сюда? Встретиться с врачом, который лечил Надю? Но что это теперь даст, после стольких лет, тем более что Надю уже все равно не вернуть? Кроме того, Полина говорила об авторе писем, но какая может быть связь между этой больницей в городе, где Дмитрий ни разу в жизни не был, и письмами, которые явно писал человек, который прекрасно его знал? И кто такая Сорокина, к которой они сейчас идут? Дима готов был поклясться, что среди его знакомых нет ни одной женщины с такой фамилией.
Однако Полина, судя по всему, не собиралась пока ничего объяснять, и Дмитрий не стал приставать к ней с вопросами, а терпеливо шагал рядом по коридору, следуя в указанном охранником направлении.
Нужный им кабинет оказался заперт, и это заставило Полину в сердцах выругаться.
— Вот черт! Неужели она ушла?
— Да кто она-то? — не выдержал Дмитрий.
Полина повернулась к нему, но ответить не успела. Вдали послышались шаги, и через некоторое время в коридоре появилась невысокая полная женщина в очках, в старомодном белом халате и пыльных стоптанных туфлях. Она приблизилась к двери кабинета, сначала не обратив особого внимания на посетителей, но потом вдруг взглянула на Полину, потом на Дмитрия, ахнула, да так и замерла с ключом в руках, занесенным над замочной скважиной.
— Ты?.. — пробормотала она. — Вы?..
— Ну, здравствуй, Наташа, — проговорила Полина и повернулась к Дмитрию. — Дима, познакомься, это Наталья Владимировна Сорокина, моя бывшая коллега и подруга. А ныне — автор твоих писем из прошлого. Подписанных девушкой Жанной, которая никогда не тонула в Анталии по той простой причине, что никогда не существовала на свете.
На полных, но уже дряблых щеках Натальи вспыхнуло два ярко-алых пятна. Она кинула быстрый взгляд на Полину, потом на Дмитрия, потом опять на Полину и потупилась.
— Но как ты догадалась? — спросила она после долгой паузы.
— По почерку, — усмехнулась Полина. — Странно, что я не узнала сразу. Мы ведь с тобой дружили столько лет, вместе работали, вместе учились… Сколько написанных тобой бумаг прошло через мои руки, сколько конспектов я у тебя перекатала, сколько записок мы за все это время написали друг другу! Но я до последнего не могла вспомнить, почему мне так знаком почерк автора этих писем. И только когда Дима рассказал, что Надя жила в Магнитогорске и лечилась в психиатрической клинике, я запоздало сообразила, что к чему. Ты ведь тоже переехала в Магнитогорск. Я порылась в своих архивах, которые догадалась прихватить с собой, когда переезжала в Москву, и нашла поздравительную открытку от тебя.
Пока она говорила, Наталья, наконец, справилась с замком, который упорно открывала все это время, но который никак не хотел поддаваться.
— Зайдите, — пробормотала она и первая юркнула в кабинет.
Дмитрий не замедлил воспользоваться ее приглашением. Он все смотрел на Наташу, которую никогда не видел прежде, и не мог прийти в себя от изумления. Только что эта потухшая, малопривлекательная женщина, выглядящая намного старше своих лет, сама призналась, что писала ему эти нелепые письма, тайну которых он столько времени не мог разгадать. Но мысль эта не укладывалась в его голове, он при всем желании не мог понять, что двигало бывшей подругой Полины.
— Скажите, Наталья Владимировна, но зачем?.. Для чего вы это делали? — наконец спросил он.
— Это она мне мстила, — усмехнулась Полина.
В ответ Наталья только скривилась:
— Ты можешь трактовать это, как хочешь. Но я считала, что вы, Дмитрий, должны были узнать правду, какой бы горькой она ни была.
— Ничего не понимаю! — Дмитрию впору было хвататься за голову. — Какую правду, о чем вы? Какая связь между правдой и письмами от несуществующей девушки?
Наташа подняла глаза и внимательно посмотрела на Полину.
— Ты рассказала ему? Он знает?
— Нет.
Короткое слово прозвучало отрывисто и резко, точно камень упал на мостовую.
— Послушайте, мне кто-нибудь когда-нибудь объяснит, в чем дело? — Дмитрий повысил голос, он уже готов был сорваться на крик.
— Успокойтесь немедленно, — строго проговорила Наташа, и в ее голосе явно зазвучали профессиональные ноты: наверняка она говорила с ним так же, как со своими пациентами. Впрочем, взглянув на него и поняв, что закатывать истерику Дима не собирается, она заговорила уже более миролюбиво: — Дело в том, что когда вы проходили курс реабилитации в «Лесной поляне», мы с Полиной очень много спорили из-за вас… Не из-за вас, как человека, конечно, а из-за методов, которые она применяла для вашего лечения.
