Роберт оставил ее скепсис без ответа. Глянув на спины супругов Вайстрах, он быстро отобрал несколько газетных страниц, сложил их и сунул за пазуху.
— Быть может, она еще найдется, — громко сказал он, обращаясь к хозяевам. — Не надо терять надежды.
Оба как по команде повернулись.
— А что же с медальоном? — всхлипнула миссис Вайстрах. — Скажите, откуда он у вас? Рут его бабушка подарила, на день рождения, в десять лет. И с тех пор она носила его на шее. Там и снимок бабушки. Эта женщина на фотографии в медальоне — Эдита Вайстрах, мать моего мужа Васила и его брата Густава…
— Хотелось бы узнать подробности исчезновения вашей дочери, — прервала ее Луиза.
Миссис Вайстрах так и вскинулась:
— Рут не просто так убежала из дома!
— Ирена, не надо. — Васил Вайстрах покачал головой и схватил жену за руку.
— А что? Хуже-то все равно не будет. Газетчики еще тогда на весь свет раззвонили. — Она выдернула руку. — Полиция считает, что Рут украла младенца!
— Да что вы? — Луиза достала из сумки блокнот и ручку. — А зачем пятнадцатилетней девочке понадобился младенец?
Помедлив в нерешительности, миссис Вайстрах передумала говорить правду.
— Мы так и сказали полицейским, а у них вроде свидетели были, и все улики против нашей Рут. — Краска схлынула со сразу постаревшего лица Ирены Вайстрах. Она несколько раз сглотнула. — Но мы не верим, что наша дочка могла такое сделать, правда ведь, Васил?
— Свидетели говорили то, что устраивало полицию и несчастную мать младенца, которого украли, — медленно, взвешивая каждое слово, вставил старик.
— И какие же у полиции были улики против вашей дочери? — Луиза что-то черкнула в блокноте. — Не волнуйтесь, я не из газеты. Мы просто думаем, что ваша пропавшая дочь может быть как-то связана с тем человеком, которого мы хотим отыскать. — Ее улыбка пришлась очень кстати.
Ирена вернулась к коробке и достала вырезки из более поздних газет.
— Вот, прочитайте и сами увидите, что за улики. Если уж они обозвали нашу Рут преступницей, то хотя бы искали как следует.
Луиза сняла очки, Роберт придвинулся к ней, и оба уткнулись в статью, где обычная, увы, история пропавшего подростка принимала иной оборот.
УКРАДЕННЫЙ МЛАДЕНЕЦ И СБЕЖАВШАЯ ИЗ ДОМА ДЕВОЧКА: ЕСТЬ ЛИ СВЯЗЬ?
Полиция подозревает наличие связи между Рут Вайстрах, которую родители Васил и Ирена в последний раз видели дома 4 января, и похищенным младенцем Наташей Варни.
Двухмесячная Наташа была похищена 4 января из «рено-5» ее матери, припаркованного у супермаркета в Нортгемптоне.
По сведениям полиции, несколько очевидцев утверждают, что заметили девочку-подростка, по приметам похожую на пропавшую Рут Вайстрах. Два свидетеля смогли назвать точное время и подробно описать девочку, которая бежала через парковку с младенцем на руках. Еще один свидетель заметил подростка с младенцем на шоссе Ml.
Инспектор уголовной полиции Джордж Ламли, в чьем ведении находится дело Наташи Варни, сказал: «Мы проверяем все возможные варианты, но особенно хотели бы поговорить с Рут Вайстрах, чтобы исключить ее из числа подозреваемых. Мать похищенного младенца, естественно, вне себя от горя и вскоре выступит с заявлением. Любую информацию по этому делу просим сообщать полиции Нортгемптона по телефону…»
— Ничего себе, — выдохнул Роберт.
— Довольно расплывчато, тебе не кажется? — отозвалась Луиза, возвращая газету миссис Вайстрах, и после паузы вонзила нож в самое сердце Роберта: — Видимо, обнародовали не все, что было известно полиции.
— Так где вы взяли медальон? Он был у Рут, а она ни за что с ним не рассталась бы. — Васил Вайстрах нацелил угрожающий взгляд на Луизу.
— Скорее всего, — поспешил встрять Роберт, — моя жена купила его на блошином рынке в подарок дочери. — Он пытался вытащить нож, но тот накрепко застрял в сердце. — Вам не приходило в голову, что Рут могла продать медальон, когда ей понадобились деньги? — Боль в сердце не стихала. — К примеру, на наркотики. Ваша дочь была наркоманкой, мистер Вайстрах?
— Роб! — вырвалось у Луизы.
— Может, у вашей девочки была какая-то страшная тайна? Иначе что толкнуло ее на преступление? Вам не приходило в голову, что Рут совсем не такая славная девочка, какой казалась?
Васил стиснул громадные кулаки и подался вперед, но жена остановила. Тень дочери мелькнула перед ней впервые за тринадцать лет, и миссис Вайстрах не допустила бы, чтобы ее надежду разрушила драка.
— Взгляните еще разок, пожалуйста. Вот, взгляните на Рут. — Она размахивала газетой с другой, но не лучшего качества, фотографией перед лицом Роберта.
Придержав листок, Роберт увидел на снимке тот же отрешенный взгляд. Посмотрел на дату вверху страницы — 11 января 1992 года, суббота. Что он мог делать в тот день? Не помнит. Да и кто вспомнил бы?
Зато он мог сказать наверняка, что ему было двадцать четыре года и он недавно получил диплом, Эрин едва исполнилось девятнадцать, а Руби только-только родилась — нежеланный дар судьбы для слишком юной, запутавшейся в жизни мамы. Нож все глубже проникал в сердце. Роберт помотал головой и глянул на миссис Вайстрах. Лишь бы больше не видеть молящие глаза девочки. Глаза Эрин.
— Нет. Жаль вас огорчать, но я ее не узнаю, — солгал он, очертив пальцем невзрачную челку Рут. Этим людям он ничего не расскажет об Эрин. Не раньше, во всяком случае, чем Луиза раскопает всю их подноготную. Он нутром чуял, что Вайстрахи о чем-то умалчивают. — Хорошенькая, — добавил он в качестве утешения. — Сейчас уж совсем взрослая. — Плевать, если он сыплет соль на рану родителей. Ему нужна сигарета и возможность обдумать все услышанное. Роберт протянул листок миссис Вайстрах и взглядом предостерег Луизу от возражений: — Нам пора.
У Луизы, конечно, осталась масса вопросов к хозяевам, но, даже понимая это, Роберт не мог больше здесь оставаться. Он был сыт по горло информацией, он и надеялся, и боялся, что Луиза тоже сложит два и два. Нужно убраться из этого дома и постараться вырвать наконец чертов нож из сердца. И только тогда можно позволить себе думать о Руби и ее шатком будущем.
— Мне очень жаль, что вы потеряли дочь, — напоследок сказал он Василу Вайстраху, вынул из портмоне визитку и оставил на подносе. — Если что-нибудь вспомните, если захотите поговорить — звоните. — Роберт кивнул Ирене Вайстрах и зашагал к выходу, в душе умоляя Луизу отбросить профессиональное любопытство и выйти вместе с ним.
Он вернулся тем же путем, в обход дома. Ткнув в кнопку брелока, разблокировал двери «мерседеса» и не оборачивался, пока Луиза не остановилась рядом. Он не желал ни минуты лишней торчать на этой беспросветно-унылой улице, среди уродливых домов.
— Ну и вид у тебя. Будто с призраком столкнулся. — Луиза защелкнула ремень безопасности и, надев солнечные очки, повернулась к Роберту: — Сам посмотри.
Роберт бросил взгляд на двойное отражение в ее зеркальных стеклах.
— Так и есть.
И машина резко рванулась вперед.
Роберт позвонил Луизе на мобильный, хотя она находилась за стенкой, в соседнем номере. Он не собирался оставаться в Нортгемптоне на ночь, как не собирался и тревожить Луизу — по крайней мере, до утра. Они сошлись на том, что обоим необходим отдых, и не так давно распрощались в коридоре, наспех проглотив что-то не вполне съедобное в гостиничном ресторане.
Роберт прижал телефон к уху и, утонув головой в подушке, слушал длинные гудки. Не так-то просто оказалось поселиться в раздельных номерах — администраторша приняла их за парочку и упорно предлагала совместный.
— Угу, парочка. Криминальная, — процедил он вслух. Боже правый. И затем в трубку: — Тоже не спишь?
— Сплю, — отозвалась Луиза. — А что? Рановато для сна, про себя съязвил Роберт.
Впрочем, ее разморило от бутылки вина, что они распили за обедом.
— Наташа Джейн Варни — вот что.
— Опять старая песня. Мы это уже обсудили, Роб. Спокойной ночи.
— Подожди.
— Я устала. Заметь, я согласилась остаться только ради тебя, чтобы мы с утра побывали в местном загсе и ты наконец избавился от своих бредовых идей.
— Ты должна найти мать похищенного ребенка.
— Полиция сообщила ее полное имя. Не пробовал заглянуть в телефонный справочник? — Луиза зевнула. — Дай поспать, Роб. Иначе завтра сам же и пожалеешь. — Она отключилась.
Роберт расправил на кровати газетные страницы, которые взял у поляков. Он чувствовал себя историком, выискивающим недостающие факты чьей-то биографии, с той лишь разницей, что ему на блюдечке преподнесли всю головоломку — каждый фрагмент пронумерован, осталось лишь сложить. Загадочным и трагическим образом он оказался единственным человеком в мире, способным увидеть целиком картинку, которой суждено изменить не одну жизнь.
