На месте, где взорвали отца, был иссеченный осколками асфальт и много-много битого стекла. Машину уже увезли, а кровь, наверное, смыл дождь. Пока Аня лазила по кустам, мимо нее проехала белая серебристая «Мазда». Игорь и Петя напряглись, но «Мазда» чуть притормозила и проехала мимо.
Когда Аня вернулась домой, «Мазда» стояла на асфальтированном пятачке перед домом, а в гостиной пил чай улыбчивый молодой человек в черном свитере и черных брюках.
— Здравствуйте, — сказал человек, — я следователь Арлазов. Николай Арлазов. Вас ведь Маша зовут, если не ошибаюсь.
— Меня зовут Аня.
— А, ну все равно. Вы давно проживаете с покойным?
— Я его дочь.
Следователь смутился.
— А… э…
— Я ее вчера выгнала, — сказала Аня, — приехала из Англии и выгнала.
— А вы… много времени провели в Англии?
— Восемь лет.
— И вы восемь лет не видели отца?
— Он приезжал в Англию. Пять раз.
Отец приезжал чаще. Гораздо чаще. Но виделась она с ним только пять раз.
Аня взяла стул и села напротив следователя.
— Вы жили с матерью?
— Да.
— И почему вы приехали сюда?
Аня вспомнила вчерашнее предупреждение Стаса — «не общаться со следователями». Ну и пусть. Стас ей не отец.
— Он попросил меня приехать.
— А мать?
— Она умерла год назад.
— Отец вам написал? Или позвонил?
— Он позвонил. Вчера. Попросил меня прилететь. Ну, я поехала в аэропорт и прилетела.
— Вы прилетели лондонским рейсом? — спросил следователь.
— Нет. Лондонский рейс уже улетел. Я посмотрела, что если я куплю билет во Франкуфурт, я из Франкфурта успею сделать connection до Москвы. Я прилетела из Франкфурта.
Следователь взглянул на нее с внезапным подозрением.
— Он позвонил вам домой?
— Нет. На мобильный.
— И где вы были?
— В LSE. London School of Economics.
— И вы не заезжали домой?
— Нет, я поехала в аэропорт.
— Что же он такое вам сказал?
— Ничего. Просто попросил приехать.
— Простите, Анна Семеновна, но это нелогично. Ваш отец позвонил вам, когда вы были на занятиях. По вашим словам, вы, не заезжая домой, бросились в аэропорт. Багажа у вас с собой нет?
— Нет.
В Heathrow ее досмотрели очень тщательно, потому что у нее не было багажа.
— Ну вот видите. Вы помчались в аэропорт сломя голову, даже не узнав, не опоздали ли вы на московский рейс, и в результате летели с пересадкой. А вы говорите, что отец вам ни о чем не сказал.
— Он просто попросил приехать.
Теперь Анна поняла, о чем говорил Стас, когда советовал не разговаривать с полицией. Она рассказала следователю чистую правду. Отец позвонил и попросил ее приехать. У него был совершенно спокойный голос. Он даже не сказал «приезжай немедленно». Он сказал: «Я хотел бы тебя повидать». Она спросила: «Когда?». Он ответил: «Хоть завтра».
Она ждала этого звонка восемь лет. Шесть раз по триста шестьдесят пять дней и два раза по триста шестьдесят шесть. И в каждом дне было двадцать четыре часа, в каждом часе было шестьдесят минут, и каждую минуту она ждала этого звонка. Поэтому она взяла такси и поехала в Хитроу. Следователь никого не ждал восемь лет. И поэтому ему казалось, что отец сказал ей что-то очень важное. Небывалое.
Конечно, небывалое. Он сказал: «Мне надо тебя видеть».
— Вас встречали в аэропорту? — спросил следователь Арлазов.
— Да.
— Кто?
— Не знаю, — ответила Аня, — по-моему, какие-то сотрудники отца. Я… я не помню. Они сразу сказали, что его… больше нет.
— Как звали сотрудника?
— Я… не помню.
Следователь Арлазов смотрел на нее с удвоенным подозрением. Аня поняла, что сделала еще одну глупость. Следователь наверняка узнает, кто привез ее на дачу. Вон, охранники скажут. Которые у ворот. Стас с его черным «БМВ» и охранниками в снежно-сером камуфляже не тянул на сотрудника отца. Вряд ли он даже был его партнером. Партнер — это английское слово. А для таких отношений, что были между отцом и Стасом, английских слов, вероятно, нет. Потому что в Англии нет таких отношений.
Следователь решит, что Стас запугал ее.
— У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог его заказать? — спросил следователь Арлазов.
— Заказать? В каком смысле — заказать?
Она не знала этого слова. Она слишком долго прожила в Англии.
— Заказать — в смысле убить, — пояснил следователь.
— Нет.
Следователь посмотрел на нее и сказал:
— Ну что же, я поехал. Спасибо за чай.
Аня вышла проводить его на крыльцо. Дождь прекратился. Охранники, оставленные Стасом, играли в футбол с водителем «Мазды».
— А вы… как вы думаете, кто его… убил? — спросила Аня.
— Не знаю, — сказал следователь, — но вообще бизнесменов очень часто убивает их «крыша». Особенно если это очень крупные бизнесмены. И очень крупная «крыша». Такая, что считается уже не «крышей», а партнером.
* * *
Следователь Арлазов на серебристой «мазде» уехал, Аня проводила его и поднялась на второй этаж.
Кабинет отца располагался в самом конце холла. Паркет в кабинете был как лед на горном озере, в сверкающих лаком половицах отражалась лепнина на потолке и тяжелые, в форме львиных лап, ножки старинного письменного стола. Высокие окна протянулись от пола до потолка, и стекла их отливали мрачной синевой: уже потом Аня поняла, что стекла были бронированные.
Сейф около телевизора был отделан породистым темно-бордовым деревом и уставлен фотографиями в серебряных рамках. На одной из фотографий были отец и Стас. Стас искоса глядел на ее отца, положив ему руку на плечо, и крупный хишный его рот улыбался. Несмотря на то что они сидели, было видно, что Стас выше ее отца на голову.
Дверца сейфа была перехвачена белой полоской, в замке торчал ключ. Аня повернула ключ, и сейф отворился. Внутри лежали какие-то бумаги и пачки наличных денег. Денег, по меркам Ани, было очень много. Пять пачек. Пятьдесят тысяч.
Аня закрыла сейф на ключ, положила ключ в карман и спустилась вниз, в гостиную. Гостиная в доме была огромная, метров с полсотни и больше, и справа к ней был пристроен двусветный зимний сад. Можно было стоять на втором этаже и любоваться на листья пальм, изящные, как веера гейш. Дверь слева вела в кухню, и из-под этой двери сочились вкусные запахи.
Аня толкнула дверь.
Кухня была большая и сверкала чистотой. На плите в пузырях масла скворчали картофельные оладьи, возле оладий хлопотала полная женщина в синем переднике. У ног женщины терлись два кота. На звук открывающейся двери женщина повернула голову, и Аня увидела, что лицо у нее доброе и морщинистое, как скорлупа грецкого ореха.
— Там в кабинете… сейф опечатанный, — спросила Аня. — Кто обыскивал дом? Следователи?
— Нет, следователи дом не обыскивали, — сказала женщина. — Так, приезжали… как все случилось. А потом появился Станислав Андреевич, и они сразу ушли.
— А… Станислав Андреевич давно уехал? — спросила Аня.
— Часа в четыре, — ответила женщина.
— Поздно, — сказала Аня.
— Для него не поздно. Он раньше пяти не ложится.
— А он часто здесь бывал?
— Ну, бывал. Когда блядки бывали, приезжал. Он двух пацанов оставил. Сказал, если из дома кто хоть ложку унесет, по рогам получит.
— А кто еще дома живет? Кроме отца?
— Я и муж, — сказала женщина. — Меня Лида зовут, а мужа Коля. Мы во-он в сторожке живем, рядом с охранниками. Я экономка, а он шофер.
— Как — шофер? — спросила Аня, — шофер ведь тоже…
— Бог моего Колю сберег, — с чувством сказала пожилая украинка, — его вчера Семен Аркадьевич новое радио ставить услал. А из офиса другую машину прислали. Наша-то бронированная, а ту-то вон, весь низ вынесло. Как дуршлаг, чистое слово. И Семен Аркадьича, и Мишу, и другого водителя — всех на месте… Коля-то вчера на радостях, ты уж извини…
— Радио в машине поставили?
— Дак… поставили, Анечка.
— Велите Коле приготовить машину. Я еду в офис.
— Анечка, — сказала Лида, — ну зачем тебе в офис? Ты поплачь, отдохни…
— Вы не понимаете, — сказала Аня. — Я — наследница.
* * *
В том году в Москве было уже полно новых офисных зданий, — огромных и стеклянных, как в Сити. Арендаторам там предлагалась вся мыслимая инфраструктура — начиная от службы безопасности и связи и кончая ресторанами на первых этажах.
Однако компания Семена Собинова занимала небольшой трехэтажный особнячок в заарбатских переулках. На воротах особнячка не было никаких вывесок, а там, где обыкновенно висит табличка с названием улицы и номером дома, с кронштейна таращилась видеокамера.
Когда «Мерседес» с Аней въезжал в ворота, она невольно подумала, сколько же стоили отцу дополнительные расходы по самостоятельному содержанию охраны, обеспечению связи, доступа в Интернет и так далее. Ане показалось, что свой особняк — это куда менее выгодно, чем аренда современного офиса. Это была вполне естественная мысль для студентки Лондонской школы экономики.
