Из кафешной обслуги работали молодой человек, возившийся с караоке, и охранник. Кафе принадлежало дальнему родственнику Шульц. Он любезно предоставил банкетный зал с кухней для проведения торжественных проводов на пенсию. Этот родственник, кстати, сидел напротив Готова и регулярно отлучался на кухню, которую, судя по выражению лица, опрометчиво доверил педагогам.
Звучали речи, поздравления. В перерывах между рюмками гости по очереди дарили подарки. Готову стало неловко, ведь он не купил подарка и даже ни с кем не складывался. Но быстро нашелся: встал вместе с педагогическим коллективом школы № 2, поднял бокал и неожиданно для себя подарил Наталье Александровне микроволновую печь. А коллектив школы № 3 с удивлением взглянул на Готова: что связывает его со второй школой?
Ухаживая за Кольцовой, Готов постепенно напивался и нес околесицу, которая, если бы не заплетающийся язык, вполне могла сойти за правду:
— Знаете, Ольга Семеновна, а ведь я на самом деле не учитель… То есть по образованию учитель, а по существу… м-м-м… э-э-э… В общем, дядя мой единственный… то есть я у него единственный… Разумеется, самых честных правил… но вот несчастье, год назад он кони бросанул… так вот взял и бросанул… царствие… завещание вскрыли, а там… я, оказывается, единственный наследник. Во как… он, паразит, упокой его душу, учудил чего… говорит, Рудя, чтоб бабосы-то получить, поработай-ка учителем три года… понимаете, три го-о-о-да учить, учить и еще раз учить. Ольга Семеновна, Вы меня совсем не слушаете… Что? Еще салатику? Момэнт. Продолжаю. Год уже прошел, осталось два. А у дяди столько денег, столько денег… и дом, и яхта, и мануфактура какая-то. Он сто раз родителей в гости приглашал… шлет и шлет открытки с фотографиями, а они так ни разу и не съездили. Оленька, поедемте со мной через два года в Америку, в Калифорнию, на яхте покатаемся, виски бухнем… я Вас в Диснейленд свожу. А?
— Врете Вы, — рассмеялась Кольцова в состоянии «слегка навеселе».
— Честное пионерское, — ударил себя в грудь Готов.
Хозяин внимательно выслушал рассказ о завещании и спросил:
— Как Вас зовут?
Готов взглянул на него. Хозяев кафе оказалось двое. С трудом сфокусировав зрение, учитель ответил:
— Имен Отчествович Фамильев.
Музыку включили громче. Люди пошли танцевать. Готов налил себе водки.
Через полчаса Шульц в микрофон караоке позвала гостей к столу.
Подали горячее. И снова тосты, поздравления, шутки, смех. В конкурсе на лучшую частушку Готов обрел всеобщее непонимание. В его четверостишии допустимой цензурой могла быть одна строчка: «полюбила парня я». Но несколько человек все же поддержали Готова улюлюканьями и жидкими хлопками.
Застолье вновь «рассосалось». Кто танцевал, кто вышел покурить, кот пел, а кто и пил. Готов сходил в туалет, а по возращении обнаружил Кольцову в объятиях молодого человека. Сердце сжалось от приступа необоснованной ревности, а она, как известно, в родстве с немотивированными поступками.
Учитель подошел к столу и отпил из горла водки, поперхнулся и закусил чьим-то надкусанным бутербродом с икрой.
Из динамиков звучало контральто психолога Холодовой, певшей в караоке старинную попсовую песню. Готов бродил между парами танцующих, пытаясь разыскать Кольцову. Молодая аспирантка тем временем мило беседовала с молодым человеком и, между прочим (это показалось Готову), даже целовалась.
Двигаясь в такт музыке, Готов принимал причудливые позы: крутил на талии невидимый обруч, имитировал па Джона Траволты из фильма «Криминальное чтиво» и параллельно раздевался.
Снял галстук, медленно и артистично положив во внутренний карман пиджака. Пуговица за пуговицей расстегнул сам пиджак и, пластично кривляясь, повесил на воображаемый стул. Пиджак упал на пол. Несколько голосов в один микрофон запели заглавную песню «Фабрики звезд» «Круто ты попал на TV». Пары расцепились и, заметив стриптизера-самоучку, встали вокруг него кольцом и запрыгали в танце, хлопая в ладоши. Учитель, купаясь во взглядах подвыпивших гостей, поменял ритм своего танца. Новая хореография базировалась не на столь тонких ужимках и волнообразных движениях, но на мощных, широких махах ногами и прыжках. Он разорвал в клочья рубашку и бросил в ликующую толпу. Спустил брюки и попытался выпрыгнуть из них, но полностью выпрыгнуть у Готова не получилось. В одних «семейных» трусах он подбегал к людям и демонстрировал тело, подпевая поющим караоке: «…Круто ты попал!». Ноги как кандалы сковывали штанины. Они же мешали избавиться от трусов.
И вот, наконец, учитель истории школы № 3 облачился, если можно так выразиться, в костюм Адама. Таким стриптизер-самоучка подбежал к пенсионерке Наталье Александровне Шульц, которая жевала за столом в компании с директором, поцеловал в щеку и без рюмки произнес тост:
— За Вашу долгожданную пенсию!
Рано утром директор, преподаватель физкультуры и преподаватель истории выехали за город.
— Вот бы поймать золотую рыбку и загадать три желания, — развалился на заднем сидении автомобиля физрука Готов.
— А почему только три? — спросил Лукиных.
— Таково условие, — загадочно ответил Готов. — Золотая рыбка может исполнить только три желания.
— У Пушкина больше было, — возразил Смирнов.
— Забавно, — усмехнулся Готов. — Почему все считают Пушкина непререкаемым авторитетом? Поэт от фонаря или спьяну что-нибудь ляпнет, а лет через сто — это в учебниках. Необъективный подход… Как говорил один мой знакомый, монтажник третьего разряда: «Не верь тому, что пишут — все вранье».
— И что бы ты загадал? — сворачивая с шоссе на грунтовую дорогу, спросил Лукиных.
— Сложно сказать, — зевнул Готов. — В первую очередь, конечно, евроремонт в нашей школе. Оборудованные по последнему слову техники классы, современные тренажеры, бассейн на пятьдесят метров, крытый стадион. Второе желание: новые учебники, методическая литература, огромная библиотека из книг отечественных и зарубежных авторов. А заключительное желание — повысить зарплату учителям… в три раза увеличить. Я все правильно сказал, Владимир Константинович?
— Верно, — согласился Смирнов.
Лукиных остановил автомобиль у небольшого живописного озера.
— Как здесь красиво, — пропел Готов. — Вот бы сейчас провести здесь наземные ядерные испытания.
— С какой целью? — удивился Смирнов.
— Просто так, — ответил Готов. — А водичка-то холодная, покупаться не получится. Комары уже начинают заё.
— Это с утра только, днем улетят, — просветил Лукиных.
Рыбаки разложили на брезенте водку и закуску. Лукиных надул лодку и достал из багажника рыболовные снасти.
— Рудольф, ты с лодки хочешь или с берега? — спросил Лукиных, перегрызая леску.
— С берега, — посмотрев на брезент со спиртным, ответил Готов.
— Тогда бери вот этот спиннинг.
Смирнов открыл бутылку:
— Садитесь, выпьем за удачный клев. Миша…
— Э-э-э нет. Я пас, — запротестовал Лукиных. — За рулем.
— Одну-то можно. К вечеру все выветрится.
— Нет, нет, нет. Даже не уговаривайте.
— Ну, как знаешь.
— А я не премину воспользоваться, — подсел к Смирнову Готов.
Выпили. Закусили солеными огурцами и хлебом с колбасой. Повторили. После третьей директор скомандовал:
— Рыбачить!
— Так точно-с, — козырнул Готов.
Смирнов и Лукиных сели в лодку и отплыли на середину озера.
Готов ходил со спиннингом вдоль берега, любуясь красотами. Солнце медленно поднималось над горизонтом. Было немного прохладно. Возле самого берега пронесся косяк мальков. В нескольких метрах по водной глади шлепнула хвостом более крупная рыба. Утка с маленькими утятами плавала вдалеке. Над озером, высоко в небе, кружили два коршуна. Природа почти полностью проснулась от зимней спячки. Радуясь этому обстоятельству, жужжали комары, садясь на лицо и залезая в уши. Готов отмахивался березовой веточкой и награждал каждого укусившего комара матерным эпитетом.
Он несколько раз закидывал блесну. Ничего не поймав, закидывал вновь. Пробовал «прикормить» рыбу кусочками хлеба.
После часа мытарств и отсутствия результата Готов убрал спиннинг в багажник, сел за руль автомобиля и порулил, издавая звуки болида Формулы 1. Еще немного побродил по берегу, а когда надоело, развалился на брезенте и стал глушить водку.
Когда приплыли Смирнов с Лукиных Готов лежал, глядя в небо, с травинкой во рту.
— Поймали?! — вскочил Готов, завидев коллег.
— Есть маленько, — похвастался Лукиных, демонстрируя садок с карпами. — А у тебя что?
— А я не поймал, — опустил голову Готов. — Зато уже полбутылки выпил.
— Хорошо, — сказал Смирнов. — Сейчас ушицы сварим. Пойдемте, Рудольф Вениаминович, за дровами. Пока вода закипает, мы с Михаилом хотим еще заплыв сделать.
