— Подруга, у тебя есть спиртное? — Не знаю, кто покупает его ей, но у Шугар всегда что-нибудь припрятано в шкафу. Думаю, это часть "набора для свиданий", с которым приходят ее поклонники.
Она выглядит немного шокированной. Мы не особо с ней разговариваем, и ворваться в комнату с вопросом, подобным этому, совсем не похоже на меня.
— Гм, не знаю. А что тебе нужно?
— Все что угодно, кроме пива.
Шугар настолько сбита с толку, что даже на время забывает о своем отношении ко мне.
— Хорошо. Давай посмотрим. — Порывшись в шкафу, она достает дешевое вино, практически пустую бутылку виски и на три четверти полную пинту водки.
Шугар немного возбуждена, показывая свои запасы. В сфере нелегальной деятельности, все это просто детские игры. Тем не менее, она скалится так, как будто является криминальным авторитетом, выставляющим напоказ свою незаконную активность. Отмахиваюсь от этих мыслей и обещаю себе пообщаться с Шугар на тему, что все тайное, в конце концов, становится явным, когда не буду раздавлена своими собственными проблемами. Может быть завтра.
Порывшись в кармане джинсов, достаю двадцатку, бросаю ее на пол и хватаю водку.
— Спасибо. — Проверяю второй карман на наличие ключа от комнаты, застегиваю пальто, запихиваю под него бутылку и молча ухожу.
Время ужинать, но я решаю пропустить его. На улице холодно, поэтому направляюсь в ближайшее здание, которое вероятнее всего будет пустовать в пятницу вечером — в библиотеку. Я знаю это, потому что провела здесь кучу ночей. За рабочим столом сидит все тот же парень, который обычно засыпает в 9:00. Я могла бы просидеть между стеллажами, заливая в себя спиртное, всю ночь и не увидеть ни одной живой души.
Именно это я и делаю. Нахожу себе маленький уголок в секции биографического материала, сажусь на ковер, достаю бутылку и начинаю медленно пить — все-таки я хочу забыться, а не сдохнуть. Водка обжигает внутренности. Никогда не любила неразбавленный алкоголь. Его относят к огнеопасным веществам, и, черт возьми, он и на вкус таков. В животе становится тепло, вскоре у меня краснеют уши и я не чувствую носа и пальцев. Названия на корешках книг начинают расплываться. Делаю еще один глоток. Теперь книги едва различимы, все, что я вижу — это неясные цветные полоски, стоящие в ряд. Каждый раз, когда я накланяю голову, чтобы сосредоточиться и посмотреть время на часах передо мной, комната начинает кружиться. Думаю, сейчас 11:45. Мое время практически вышло. Скоро полночь.
Хорошо, что бутылка практически пуста. Допиваю последние капли и прячу ее обратно под пальто. Почему-то, мне хочется прогуляться. Выхожу на холодную улицу, намереваясь идти в общежитие, но в последний момент ноги сами решают изменить курс в направлении центральной улицы.
Келлер
Меня будит стук в дверь. Щурясь, пытаюсь разглядеть на часах время, но без очков это довольно проблематично. 12:47. Снова раздается стук. Должно быть Дунк забыл ключи, хотя я думал, что он остается на всю ночь у Шел. Откидываю одеяло и потягиваюсь перед тем, как выбраться из кровати. Открываю дверь и разворачиваюсь, чтобы уйти, потому что в одних боксерах мне ужасно дует.
— Черт возьми, Дунк. Давай пошевеливайся. — Но никто не заходит.
Оглядываюсь и понимаю, что это не Дунк, а... Кейти. Кейти, которую не узнать. Если вчера она выглядела больной, то сегодня еще хуже. Она какая-то мертвенно-бледная и хрупкая. Поверженная. И насквозь промокшая. На улице идет снег, интересно, сколько времени она провела снаружи. У нее стучат зубы и посинели губы. На ней пальто, но нет шапки и перчаток, а на улице чуть выше нуля.
Кейти так и стоит на месте. Она ждет моей реакции. Я хватаю ее за руку и втягиваю внутрь.
— Заходи. — Она спотыкается, и я ловлю ее. Очень медленно Кейти моргает.
— Ты пьяна?
— Ты всегда был самым сообразительным из всех моих знакомых, — с трудом говорит она.
Я практически на себе тащу ее до дивана, усаживаю и снимаю туфли. Расстегиваю пальто, и на пол падает пустая бутылка водки.
— Ты все это выпила? — подняв ее, спрашиваю я.
Она краем глаза смотрит на бутылку в моих руках и кивает.
— Ага, выпила. — Для ее размеров, это слишком много. Из своего опыта я знаю, что это не очень хорошая идея.
Руки и лицо Кейти холодны, как лед.
— Как долго ты была на улице? — Вся ее одежда промокла насквозь.
Она с жалким видом пожимает плечами.
Я могу думать только том, как согреть ее, в первую очередь, а потом уже помочь протрезветь. Беру ее за руку и, когда она медленно встает, веду ее в ванную, ставлю под душ и снимаю с нее футболку. Обе ее руки перетянуты бинтами в районе локтей. Она говорила, что собирается сегодня на прием к доктору. Должно быть, у нее брали кровь на анализы. При мысли об этом у меня встает в горле ком. Ей больно? С ней все хорошо? Увиденное просто убивает меня. Когда я расстегиваю джинсы, она даже не протестует. Не думаю, что Кейти понимает, что происходит. Стягивая мокрые штаны, я не могу не думать о том, сколько раз представлял себе этот момент и насколько неправильно это выглядит прямо сейчас.
— Положи руки мне на плечи, — встав на колени перед ней, говорю я.
Вздрагиваю, когда холодные пальцы касаются меня. Она избавляется от джинсов, и я поворачиваю ее спиной к себе. Не хочу видеть ее такой. Чувствую себя так, как будто оскверняю ее. Закрываю глаза и расстегиваю лифчик. Снимаю его и бросаю на пол. Потом стягиваю с нее плавки. С закрытыми глазами нащупываю кран, чтобы включить воду.
— Я собираюсь включить воду, Кейти. Прошу, оставайся на месте пока не согреешься. Договорились? — предупреждаю я ее, как обычно делаю это со Стеллой.
— Хорошо, — устало отвечает она.
Собираю мокрую одежду и складываю ее в сушку, заодно прихватывая футболку и боксеры. У меня нет ничего подходящего для Кейти, так что придется подождать, пока все высохнет.
Перед тем как войти в ванную, стучусь. Ощущаю себя извращенцем, вторгаясь в ее личное пространство. Черт, да я ощущаю себя так просто стучась в дверь.
— Ты в порядке, Кейти?
— Да, я согрелась, — эхом разносится ее голос из душа.
— Постой еще минутку. Ты была такой холодной. Я оставлю на полу полотенце и одежду для тебя.
Через пять минут она выключает душ. Подхожу к закрытой двери и прислушиваюсь, на случай если она упадет. Слышу, как она несколько раз ударяется о стену, но в остальном все вроде бы в порядке, поэтому я возвращаюсь в кресло.
Открывается дверь и выходит Кейти, она все еще пьяна, но уже не выглядит настолько жалко, как до этого. Футболка слишком длинна, мне даже не видно боксеров под ней. Это невероятно сексуально. Ее волосы завернуты в полотенце так, как делают это только девчонки. Она о чем-то напряженно думает.
— Спасибо, Келлер.
— Ты голодна?
Медленно, Кейти выходит из своей задумчивости.
— Немного, я не ужинала. Сегодня был вечер потребления жидкостей.
— Ну, тогда давай я приготовлю для тебя что-нибудь посущественнее.
Разогреваю остатки фетучини с соусом альфредо, которые готовил на ужин. Обычно я кладу курицу, но не сегодня. Наверное, я думал в это время о Кейти.
Проходит довольно много времени, когда она доедает всю подчистую. Ничего не имею против этого, потому что могу смотреть на ее рот и вспоминать каким нежным он был, когда я целовал ее неделю назад.
Наконец, она откладывает вилку в сторону и вытаскивает меня из мира фантазий.
— Это было великолепно, Келлер.
— Спасибо. Как ты себя чувствуешь? — Кейти стаскивает с головы полотенце, и теперь ее волосы разбросаны в полном беспорядке. Она снова выглядит как прежняя Кейти.
— Прямо сейчас довольно сносно. Кажется, мой план сработал. Хотя утром, скорее всего, будет не так хорошо.
Решаю умолчать, что уже и так утро. На часах 2:30.
— Утром, скорее всего, будет не так хорошо, — соглашаюсь я. — Что ты имеешь в виду, говоря, что твой план сработал?
Она качает головой, не желая говорить об этом. Кейти избавилась от бинтов, и теперь я вижу синяки и следы от иглы. Показываю на них, но она сразу же обхватывает себя руками, чтобы скрыть их.
— Ты сегодня ходила к доктору?
Кейти кивает.
— Узнала в чем проблема?
Она горько вздыхает.
— Все и так было известно. — Кейт вытягивает перед собой руки. Так они выглядят еще хуже. Меня начинает скручивать изнутри. — Вот, что делают врачи, чтобы оправдать себя. Убедить, что делают свою работу. — Она снова горько вздыхает. — Но это все просто игра, потому что ничего нельзя изменить, — говорит Кейти, особо выделяя "ничего".
Что-то не так. К горлу подступает тошнота.
— Что нельзя изменить, Кейти?
Она смотрит на меня и улыбается. Но это самая грустная улыбка, которую я когда-либо видел. Ее, как всегда, искренняя улыбка на фоне безнадежных глаз.
