— Как ты узнал, что я проснулась? — шепотом спрашиваю я.
— Потому что, когда ты бодрствуешь, то дышишь быстрее. — Он поворачивает голову, так что мы практически упираемся друг в друга носами, открывает глаза и улыбается. — Я чувствую, как поднимается и опускается твоя грудная клетка.
— Келлер, мне, наверное, нужно вернуться сегодня в общежитие.
— Плохая идея. Я хочу, чтобы ты была здесь. — Обнимает он меня.
— Но я не могу здесь жить.
— Почему нет? — без тени сомнения спрашивает Келлер.
У меня нет ответа на этот вопрос. Но как-то все слишком быстро.
— Ты всегда отказывала себе в том, чего действительно хочешь или это только со мной так?
Он застает меня врасплох.
— Что?
— Ты двадцать лет заботилась обо всех, кроме себя, ставила их нужды выше своих. Я прошу тебя быть честной с самой собой, Кейти. Позволить себе то, чего ты на самом деле хочешь. — Келлер целует меня в лоб и ухмыляется. — Помнишь, как хорошо это сработало вчера ночью?
Несмотря на то, что он только что сказал, я не могу сдержать улыбку. Он прав.
— Разве тебе не нравится быть здесь, со мной? — продолжает настаивать он.
— Конечно, нравится. Но я не хочу навязываться.
Келлер обводит пальцем мои губы, а потом опять целует.
— Ты не навязываешься. Я не знаю, что буду делать, если ты сейчас уйдешь.
— Но когда-нибудь мне придется уйти. Я не хочу, чтобы тебе было еще тяжелее. Не хочу быть настолько эгоистичной.
— Не переживай обо мне. Вспомни, я сам влюбился именно в тебя, — обхватив мое лицо руками, говорит Келлер.
— Я знаю.
— Кейти, я в курсе, ты не хочешь об этом говорить, но разве ничего нельзя сделать? Химиотерапия? Операция?
— Не операбелен. — Качая головой, отвечаю я. Химиотерапия — это вариант, но она лишь позволить мне протянуть еще несколько месяцев. Я не хочу, чтобы мне было плохо и от рака, и от химии лишь для того, чтобы отсрочить неизбежное. Это произойдет, не взирая ни на что. Я хочу наслаждаться тем временем, что мне осталось, а не страдать от тошноты и выпадения волос.
Келлер выглядит так, как будто собирается заплакать.
— Сколько у тебя осталось времени?
— Доктор Коннелл говорит, что без лечения около трех месяцев. — Я улыбаюсь, потому что не могу позволить себе погрязнуть в жалости. Я должна жить настоящим, а с лекарством, которое мне выписали, боль вполне можно перетерпеть.
По щекам Келлера текут слезы.
— Должен же быть другой выход. Может, мой отец знает онколога. Что у тебя за рак?
— Не плачь, — стирая указательным пальцем его слезы, говорю я.
— Где, Кейти? — настаивает он.
— У меня рак обоих легких и печени.
На его лице появляется гримаса боли, слезы текут ручьем.
— Пожалуйста, не плачь. Давай не будем тратить на это время.
— Я не хочу потерять тебя, Кейти. Этого не должно случиться с такой, как ты. Это несправедливо.
— Я тоже не хочу уходить, Келлер. Именно так заканчивается моя история. Но я чувствую себя счастливейшей девушкой на земле, потому что могу провести оставшиеся месяцы с тобой, могу любить тебя и быть любимой. Я никогда не думала, что у меня это будет. Что у меня будешь ты.
— Давай больше никогда не будем говорить о раке. — Он как будто читает мои мысли.
— Договорились, — с улыбкой на лице киваю я.
Я уже попросила его никому ничего не говорить. Пока я могу это скрывать, не хочу, чтобы о моем состоянии знал кто-то еще.
Келлер
Сегодня холодно. Иду по главной улице в направлении "Трех Петуний". Знаю, мне не следует отвлекать Кейти от работы, но я договорился о дополнительной смене в "Ред Лайон Роад" на сегодня и просто не могу так долго ждать, чтобы поделиться с ней хорошими новостями. Чувство самореализации и возбуждение от собственного мятежа вызывает дрожь во всем теле. Ощущения невероятные. Неужели, так оно и должно быть, когда сам управляешь своей жизнью? Я чувствую себя всесильным. Не в смысле придурком с большим эго, а как будто я только что окончательно разобрался со всем своим дерьмом.
Звон колокольчика извещает о моем прибытии. До встречи с Кейти я никогда не замечал его. То, как она шутила по поводу него в "Граундс", было до ужаса мило и я каждый раз вспоминаю об этом, когда слышу его.
Шел поднимает голову от букета цветов, лежащего перед ней и зловеще улыбается мне. Кажется, я попал.
— Привет, Ромео.
Решаю, что игнорирование ее попыток смутить меня, лучший вариант.
— Привет, Шел. — Меня выдают покрасневшие щеки, от чего ухмылка на ее лице становится только шире.
Кейти поворачивает голову на звук моего голоса. Простое действие, которое делает меня чертовски счастливым. Я не видел ее с утра, когда она ушла на занятия, но после совместных выходных, несколько часов для меня как целая вечность.
— Привет, красотка.
— Привет, красавчик. Никак не можешь расстаться со мной? — соблазнительно улыбается она.
Качая головой, захожу за прилавок и обнимаю ее. Никак не могу расстаться с ней. От Кейти пахнет моим мылом. Мне нравится знать, что она пользовалась моим мылом. В моем душе. В моей квартире. Этим утром. Теперь, когда она в моих руках, я не могу сопротивляться желанию поцеловать ее.
— Келлер, вообще-то мы тут на работе. Возьми себя в руки, — прочистив горло говорит Шел.
Я улыбаюсь, пожимаю плечами и невинно хлопаю ресницами, глядя на нее.
— Что? — Я знаю, она просто шутит. Увидев нас вместе в субботу и отойдя от первичного шока, Шел дала свое благословение, предупредив, что "отрежет мои чертовы яйца", если я причиню хоть какую-то боль Кейти.
Пришлось поклясться собственными органами, что этого не произойдет.
Шел угрожающе смотрит на меня: а потом у нее вырывается хриплый, но, тем не менее, женский смешок. — Мне нелегко это говорить, потому что обычно от всего этого меня просто тошнит, но вы двое такие милашки. Никакое другое слово даже и не приходит на ум. Вы чертовски милые.
— Шелли, я не хочу быть милой. Почему я не могу быть крутой, как ты? Ты никогда меня так не называешь, подруга. Знаешь ли, это вроде как искажает мой образ, который я сама создала у себя в голове. — Кейти смеется, когда Шелли закатывает глаза и игнорирует шпильку в свой адрес.
Я снова целую Кейти в макушку.
— Ты и крутая... и милая... и сексуальная.
— Достаточно, красавчик, — быстро обрывает меня Шел. — Тебе лучше иметь вескую причину, нежели приставание к моей сотруднице, чтобы находиться здесь.
В ответ я просто с улыбкой смотрю на Кейти.
— Так оно и есть. Могу я украсть ее на секунду?
Шел кивает головой.
— Только быстро. И если я услышу хоть что-то отдаленно напоминающее сексуальные действия, то сразу предупреждаю вас — я войду. Так что даже и не думайте об этом.
— Так точно, командир, — отдает честь Кейти.
— Спасибо. — Я веду Кейти в подсобку и закрываю за нами дверь.
Она улыбается мне, но в глаза плещется беспокойство.
— Что случилось?
— Я сегодня встречался со своим научным руководителем.
Широко открытыми глазами она с ожиданием смотрит на меня. Определенно, Кейти не терпится узнать, что я еще скажу.
— Я поменял специализацию, — мужественно говорю я.
С торжествующей улыбкой она кидается ко мне.
— О, Господи. Я так горжусь тобой. Келлер, ты сделал это. Ты делаешь это! — Перестав ерзать, она выбирается из объятий и смотрит мне в глаза. Внезапно, Кейти становится очень серьезной. — Ты в порядке? Все-таки это огромные перемены.
Теперь, когда я сказал эти слова вслух, напряжение начинает оставлять меня, а по телу разливается спокойствие. Это все правда. Киваю головой.
— Ты уже сообщил родителям?
— Нет, скажу на выходных. Хочу сделать это лично. — Прочищаю горло. — Могу я попросить тебя об одолжении?
Кейти даже не задумывается.
— Конечно. Все что угодно. — Такая безоговорочная поддержка просто поражает. Благодаря ей я чувствую себя Суперменом.
— Ты поедешь со мной на выходные в Чикаго? — Не знаю, что я буду делать, если она не согласится.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — обхватив мою щеку своей маленькой ручкой, спрашивает она. Кейти не отказывается. Скорее всего, она просто хочет убедиться, что я хорошенько подумал.
— Да. Я сам расскажу им обо всем, но мне будет спокойнее, если ты будешь рядом.
Она кивает.
— Тогда без проблем, я поеду.
Ее поддержка вызывает у меня чувство собственного всемогущества. Я уже чувствую себя сильнее.
— Спасибо.
— Теперь, когда ты принял решение, что дальше?
На лице Кейти снова появляется выражение беспокойства, поэтому я кладу руки ей на плечи.
— Смена специализации означает, что мне придется проучиться лишних полтора года. Хорошо хоть, что я уже посещаю классы по английской литературе. Я отказался от всех текущих лекций, которые не будут засчитаны для нового диплома.
