– Вопрос не был риторическим! Что бы сказал твой отец, если бы увидел тебя вот так?
Гарри закрыл глаза.
– Понятия не имею, Северус. Я его совсем не знал.
Отличный ответ.
– Ну, а что бы сказал Блэк, узнай он, что ты греешь мою постель?
Голос Гарри оставался бесстрастным.
– Сириуса бы стошнило.
– А Люпин? – ощерился Северус. – Вы с ним отлично ладили, насколько я помню. На какое-то время он даже стал тебе чуть ли не вторым крестным, верно? Как бы он отреагировал, узнай, что ты мой сексуальный раб, мой постельный наложник? Его бы тоже стошнило?
– Нет, Ремус бы понял, – тихо возразил Гарри.
– О, Ремус бы понял, – жестоко передразнил Северус. – И откуда такая уверенность?
Гарри прислонил голову к подлокотнику кресла, в результате чего Северус совершенно непроизвольно положил ему руку на затылок. Гарри просто устал, и это сказывалось на его поведении.
– Ремус понимает, что значит быть подвластным чему-то большему, чем он сам, большему, чем все надежды и желания, – объяснил Гарри. – Полнолуние наступает каждый месяц, и он не может предотвратить ни его, ни свое обращение, и неважно, как сильно ему хотелось бы изменить обстоятельства. Ремус сказал бы, что Cambiare Podentes – моя луна, и что я должен научиться существовать в ее фазах.
Отличная логика, подумал Северус. Вероятно, Люпин рассуждал бы именно так.
Северус снова взглянул на Карту, рассеянно наблюдая за тем, как директор мерил шагами кабинет.
– Accio пергамент, перо и чернила. – Северуса осенила другая идея. – Что ж, полагаю, настало время найти изобретательности твоего отца лучшее применение, чем розыгрыши и проказы, но сегодня я не в настроении. – Он подвинул вызванные предметы к Гарри и развернул на столике карту. – Составь список всех нарушителей. Не забудь рядом с каждым именем записать время и место нарушения.
Он был уверен: уж этому Гарри Поттер, герой Гриффиндора, положит конец.
Но Гарри просто взял палочку и произнес: "Tempus sempre"; из нее возникли блестящие часы, с серо-синими светящимися стрелками. Затем он изучил Карту и стал записывать имена.
Северус подавил вздох, взял справочник по зельям и принялся за чтение – но его мысли были не столько о пыльце фей, сколько о странном спектакле, который разыгрывался у него перед глазами.
Суббота, 23 мая 1998, 16:06
– Все, достаточно, – какое-то время спустя заявил Северус. – Давай посмотрим на твой список.
Безмолвно и с бесстрастным выражением лица Гарри протянул пергамент.
– Интересно, по какой причине ты записывал лишь слизеринских нарушителей порядка? – поднял брови Северус.
Пожав плечами, Гарри взглянул на зельевара.
– А только они его и нарушали.
Это было очень хитрым бунтом или истинной правдой. Северус не был уверен, а использовать ради этого легилименцию было бы глупо. Взглянув на Карту, он заметил лишь слизеринцев в местах, где не должно было быть студентов.
– Сожги список, – приказал он Гарри. – Я не собираюсь снимать баллы со Слизерина.
Гарри не возражал, хотя, вероятно, и не удивился.
– Каким заклинанием стирается Карта?
– Шалость удалась, – ответил Гарри.
Северус нахмурился.
– Твой отец со своими приятелями занимались далеко не шалостями. Они специализировались на жесткости по отношению к другим. Странно, что все они не были отсортированны в Слизерин. – На этих словах взгляд Гарри стал пустым и Северус понял, что, возможно, «отсортированы» оказалось ключевым словом. Он повел себя неверно, размышляя как слизеринец, пытаясь обманом и хитростью вывести Гарри из его транса. Рубашка другого цвета, оскорбления, вынуждение раньше времени отказаться от имущества. Неудивительно, что Гарри отреагировал не так, как следовало.
Он же был гриффиндорцем. Чтобы пробиться сквозь их непрошибаемую тупость, скорее понадобиться честная прямота, а не хитрая изворотливость, и Северусу следовало понять это раньше, в самый первый вечер, как только Гарри стал вести себя странно. И то, что у него ушло так много времени, чтобы прийти к этому выводу, по-настоящему обеспокоило зельевара.
– Какого дьявола с тобой происходит, Поттер? – резко взорвался Северус.
Резкий тон никак не повлиял на остекленевший взгляд юноши.
– Ничего.
– Ах, ничего, – передразнил Северус. – Ты просто превращаешься в сомнамбулу каждый раз, когда приходишь сюда!
Гарри моргнул.
– Сомнамбулу?
– Да! – рявкнул Северус, наклонившись вперед и щелкнув пальцами перед носом Гарри. – Просыпайся!
Юноша снова моргнул.
– Я не сплю, Северус. О чем ты?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем. – Когда Гарри промолчал, Северус вздохнул. – Это преувеличенное смирение, которое ты практикуешь. Нужно положить ему конец.
В зеленых глазах возникла озадаченность.
– Я выполняю все, что ты требуешь.
– Скорее все выполняет кто-то другой!
Снова озадаченность – в этот раз такая явная, что Северус стал гадать, что же именно происходит в голове юноши.
– Я не понимаю, – уставился на него Гарри. Мерлин, он выглядел так, словно кто-то применил к нему чары Месмера: смотрел таким же оцепенелым, а теперь еще и немигающим взглядом.
– Ты ведешь себя, как кто-то другой, – объяснил Северус. – А отдать ты мне должен самого себя, Гарри, а не какого-то похожего на себя голема. Неужели ты думал, что так выполняются требования Podentes? Уверяю тебя, ты ошибаешься.
– Но это же я, – медленно произнес Гарри.
– Нет, не ты! Гарри Поттер спорит, бунтует, нарушает правила и обычно бывает настоящей чумой!
И снова он моргнул.
– Ты хочешь, чтобы я спорил, бунтовал и нарушал правила?
– Нет! – прорычал Северус.
– Ну, тогда мне непонятно, – спокойно отозвался Гарри.
Северус вынужден был признаться, что к тому моменту уже запутался и сам. Нет, он не хотел постоянного неповиновения и бунта. С этим было бы неприятно жить, и, кроме того, это бы помешало передаче силы. Однако это самоуничижительное смирение было еще хуже, и в такой же степени могло помешать Podentes, в том числе и потому, что было невыносимо Северусу.
– Ты должен сопротивляться, – коротко объяснил он. – Должен испытывать гораздо большее напряжение.
Задумавшись, Гарри непроизвольно изменил положение и встал на колени, и тут Северус взорвался:
– Ты не должен чувствовать себя совершенно комфортно, сидя на полу или же так спокойно мириться с моими постоянными оскорблениями Джеймса!
Однако, вместо того чтобы взорваться, Гарри мягко сказал:
– Если хочешь, я сяду на стул. – И с этими словами поднялся с пола.
– И тебе плевать на оскорбления! – обвинил Северус, начиная гадать: на что же ему вообще будет не плевать?
– Ну, я их от тебя ожидаю, – объяснил Гарри. – Я бы не хотел, чтобы ты впутывал сюда моего отца. Значит, ты этого хочешь – знать, что ты делаешь мне больно? – он пожал плечами. – Я человек, Северус. Если меня поранить, у меня пойдет кровь.
– Я не собираюсь причинять тебе боль, – возразил Северус, понимая, что именно так это выглядело со стороны. – Я пытаюсь тебя найти. Ты же любил Сириуса Блэка. Как ты можешь спокойно говорить, что его бы стошнило, узнай он, что с тобой стало?
И снова он равнодушно пожал плечами. Как-то совсем не по-гриффиндорски.
– Потому что именно так он бы и отреагировал, – объяснил Гарри с таким видом, словно внутри у него что-то заглушало боль, чтобы позволить ему говорить. – Сириус всегда реагировал, не думая о последствиях. Возможно, на нем сказывалось влияние дементоров.
– Твой крестный вообще не имел привычки задумываться о последствиях своих действий, – резко поправил Северус. – Полагаю, ему даже не пришло в голову, что после того, как он покалечит одноклассника, его самого вышвырнут из школы, и что он подведет Люпина.
Гарри сжал руки в кулаки, затем расслабился и откинулся назад.
– Довольно о Блэке, – объявил Северус. – Мы тут, чтобы разобраться в собственных отношениях.
– Если ты скажешь, чего ты хочешь, то я сделаю это, – терпеливо заверил Гарри. – Я не знаю, что еще сказать.
Вот вам и гриффиндорская прямота, подумал Северус. Что ж, в любом случае, она ему не по нраву, верно? Он всегда предпочитал стратегические разработки. Зельевар направился к дивану, на котором сидел Гарри, и, придвинувшись так близко, что почти касался юноши, шелково поинтересовался:
– А что, если я потребую, чтобы ты полностью разделся? Возможно, мне хочется увидеть, что же я получаю от обмена Podentes?
Хотя юноша и побледнел, услышав вопрос, но тут же принялся расстегивать манжеты рубашки. Северус резко отвел его руки и покачал головой, сожалея о сказанном. Он не собирался позволить этому поединку желаний запятнать их будущие интимные отношения. Он просто хотел, чтобы юноша возразил ему, потребовал уступок, проявил силу воли... даже в рамках смирения, на которых настаивал Podentes.
