Хайат и Азия стояли рядом, и их глаза горели надеждой.
Майада старалась запомнить множество номеров за несколько минут. У нее упало сердце, когда она осознала, что никогда их не запомнит.
— Возьми у доктора Сабы ручку, — попросила она Самару. — Я запишу остальные на нижней юбке.
Самара быстро принесла ручку, но она почти не писала. В ней не осталось чернил.
В дверь опять замолотили.
Охранник, стоящий в дверном проеме, — не тот, который должен был проводить Майаду, — злобно рявкнул:
— Самара! На выход!
Ее вызывали в пыточную. Все женщины-тени вздрогнули от ужаса, и по камере разнесся слабый стон.
У двери появился другой охранник — тот, который раньше приходил за Майадой.
— Майада! Пошли! Тебя освобождают! — крикнул он.
Последние секунды, которые Майада провела с женщинами-тенями камеры 52, быстро пролетели. Самара встретилась глазами с Майадой, и ее прекрасное лицо помрачнело. Они с искренней любовью смотрели друг на друга. Самара раскрыла объятия и притянула к себе Майаду. Они расцеловались, и Майада прошептала:
— Самара, ты самый бескорыстный человек на свете. Спасибо за все. Я никогда тебя не забуду и помогу, когда окажусь на воле. Обязательно!
Глаза Самары наполнились слезами.
— Я буду скучать, Майада, по тебе и твоим чудесным историям.
— Самара! — нетерпеливо взревел охранник и промаршировал по камере, чтобы вырвать ее из объятий Майады.
Он потащил ее за собой.
Майада быстро последовала за ними, по пути прикасаясь к сокамерницам. Свобода разлучит ее с замечательными женщинами-тенями, и теперь они будут жить в совершенно разных мирах.
Последнее, что она услышала, когда дверь захлопывалась, — слабый голос Муны, которая тихо воскликнула:
— Майада, пожалуйста, не забывай нас!
С трудом удерживаясь от рыданий, Майада осознавала, что даже если бы она жила вечно, то не забыла бы сокамерниц.
Тот самый офицер, с которым она встречалась вчера, великан по имени Мамун, поджидал ее в коридоре.
— А вот и я опять, — сказал он. — Мы заберем ваши вещи, и я выведу вас отсюда.
Майада слушала его, но не спускала глаз с Самары, которая опережала ее всего на несколько шагов. Она машинально отметила, что из-под ее платка выбился клок седых волос. Ее сердце упало, когда она осознала, что их ждет совершенно разная жизнь.
Почувствовав взгляд Майады, Самара повернулась, чтобы в последний раз посмотреть на нее. В ее живых глазах, когда она спокойно взглянула на Майаду, отразились все испытываемые чувства. Она что-то произнесла, но Майада не смогла разобрать слов.
Когда Самара дошла до конца коридора, ее впихнули в пыточную.
Майада ничем не могла ей помочь.
Охранник взглянул на нее и быстро заговорил:
— Вас ждет Салам. Вы скоро с ним увидитесь. Он отвезет вас домой.
Мамун быстро проводил Майаду в ту комнату, в которой она побывала в первый день, когда очутилась в Баладият, — почти месяц назад. Ничего не изменилось: тот же седой мужчина сидел за тем же круглым письменным столом. Он порылся в шкафу и отдал Майаде сумку. Крякнув, он указал ей на документ, где ей следовало поставить подпись. После этого она заглянула в сумку и обнаружила там свои вещи: кольцо, часы, бумажник, ежедневник, телефонную записную книжку, удостоверение личности, ключи и даже записку от Фей.
Майада надела часы и кольцо. Оно болталось на пальце. Очевидно, она сильно похудела. Майада спрятала украшение в сумку.
— Идите за мной, — приказал Мамун, и они вновь прошли по ступенькам, по которым она взбиралась в день ареста. Она молча шла за охранником, и то, что ее окружало, казалось ей чем-то нереальным.
По пути из Баладият Майада проследовала за Мамуном в тюремный вестибюль. В огромном помещении собралось несколько сотен мужчин: все они сидели на корточках на полу, а руки были связаны за спиной. Они ожидали, когда их поведут дальше; никого не пытали, но на лицах пленников застыло страдальческое выражение. В широко открытых глазах отражался ужас, бушевавший в душе каждого из них.
Они осторожно прокладывали себе путь, минуя попавших в ловушку людей, и Майада внимательно разглядывала их.
— Что происходит? — прошептала она в спину быстро шагающего Мамуна.
Он слегка повернул голову и тихо ответил:
— Потом, я расскажу в машине.
Майада поняла, что сейчас лучше не разговаривать. Она вышла за Мамуном из двери тюрьмы Баладият и энергично спустилась по широкой лестнице. Сойдя, она остановилась и горящими от возбуждения глазами уставилась на небо. Солнечный свет ослеплял ее. Это было прекрасно. На лице Майады, в ее глазах, сердце и на губах расцвела улыбка. Она и правда свободна! Она простерла руки, приветствуя теплое августовское солнце. Майада услышала щебет птиц и стала смотреть в небо, надеясь увидеть, как они летят.
— Пойдемте! — скомандовал Мамун.
Майада старалась идти как можно быстрее.
Лучшее — впереди. Она едет домой. К Фей и Али.
— Моя машина на стоянке, — сказал Мамун. — Поторопитесь.
Понимая, что кто-нибудь обязательно наблюдает за тем, как она уходит, а она будет по-дружески общаться с охранником, ее могут опять арестовать, Майада опустила голову и решительно пошла вперед.
— Ну вот, — объявил Мамун, когда они приблизились к «тойота королла» 1990 года выпуска. — Залезайте на заднее сиденье, — приказал он, кивнув головой.
Вскоре впереди показались главные ворота тюрьмы, и у Майады заколотилось сердце. Теперь она ехала в правильном направлении — прочь из Баладият. Она посмотрела на плакаты с изображением Саддама Хусейна, которые висели по сторонам ворот. Ей хотелось плюнуть на жестокого диктатора. Но, конечно, она этого не сделала.
Перед выходом Мамун замедлил ход и показал охраннику несколько документов. После этого они с Майадой выехали из черных ворот Баладият.
Когда они покатили по шоссе, Майада вдруг засмеялась: ее душил неуправляемый, безумный смех.
Мамун обернулся и удивленно посмотрел на нее.
— Да, Салам говорил, что вы веселая, — заметил он.
Майаде не хотелось его злить, и она успокоилась, хоть и с трудом. Она теперь беззвучно смеялась, но вдруг беспокойство о судьбе тысяч новых пленников Баладият заставило ее подскочить на месте.
— А что это за люди? В стране произошла еще одна попытка государственного переворота?
— Нет. Кто-то распространял антиправительственные листовки в районе Кадумия. Сегодня утром были арестованы все мужчины, которые там находились.
Майада знала, что Кадумия — шиитский район Багдада.
— Зачем же тайная полиция арестовала всех мужчин? Ведь, я уверена, листовки распространяли всего несколько человек. Большинство этих людей ни в чем не виноваты, они всего лишь прохожие, которые направлялись по своим будничным делам. Почему правительство так поступает?
— А я откуда знаю? — строго промолвил Мамун. — Я всего лишь слуга своего господина и делаю то, что мне прикажут. — Повернув голову, он добавил: — Послушайте, сестра: все иракцы под арестом. Они по очереди выбирают нас и загоняют в тюрьмы. Даже меня два раза арестовывали и пытали.
Майада согласно кивнула. Все иракцы находились под угрозой. Она как можно быстрее уедет из страны.
— Слушайте внимательно, это важно, — вновь заговорил Мамун. — Муж ждет вас в Багдаде Аль-Джадида. — Аль-Джадида значит «новый», и Майада знала, что так называется район в тридцати минутах езды от Баладият.
— Я разведена, — быстро поправила она. — Салам — мой бывший муж. Но наш дом находится недалеко от дома его отца, у нас двое детей, и поэтому мы продолжаем общаться.
— Больше он не ваш бывший муж, — ухмыльнувшись, заявил Мамун.
Его замечание озадачило Майаду, но она не успела задать уточняющий вопрос.
— Слушайте мои указания, — сказал он. — Вы не должны уезжать из Ирака. Через день или два я приду к вам и скажу, что делать дальше. Запомните: вы не должны уезжать. Это временное освобождение. Делайте так, как я сказал, если не хотите опять попасть в Баладият.
Майада сразу поняла, что Мамун шантажирует ее. Она не раз слышала, как Самара рассказывала, как надзиратели вымогают деньги у бывших узников Баладият. Многие из них богатеют благодаря тому, что преследуют отпущенных на свободу заключенных, угрожая новым тюремным сроком.
Она постаралась забыть о новой беде, сказав себе, что подумает о ней потом. Майада не хотела, чтобы радость освобождения омрачилась из-за предостережения охранника. Кроме того, что бы он ей ни говорил, она заберет детей и как можно быстрее покинет Ирак. Мать ей поможет.
Мамун замолчал и сосредоточился на дороге. Майаде страшно хотелось перегнуться через его плечо, посигналить и крикнуть в окно, что она свободна. Но она сдержалась.
Вместо этого она откинулась на сиденье и уставилась в окно. Майада тихо напевала, не разжимая губ, чтобы Мамун ее не услышал. Она сползла вниз, чтобы увидеть небо и пушистые белые облака.
