Автомобиль плавно катил по дороге. Ночной Париж был прекрасен и полон тайн. Но Лиза чувствовала себя так, как будто это она предала кого-то по глупости и осталась непрощенной. Лицо Анри, темная синева его глаз преследовали ее, как убийцу преследует призрак жертвы. «Жертва... убийца... если будешь продолжать в том же духе, голубушка, опять до утра глаз не сомкнешь».
Морис сказал, он слишком жалел себя – боец с внешностью кинозвезды. Наверное, все же не очень, раз сумел добиться зачисления в одно из лучших подразделений антитеррора, признанных во всем мире. А потом дал слабину. В результате продуманных действий псевдонеприятеля в его душе оказалась задетой какая-то тонкая струна, ожили какие-то инфантильные страхи – только это и может так грубо и безвозвратно выбросить взрослого человека в мир полузабытых кошмаров, где он опять почувствует себя ребенком, жалким и беззащитным.
– А ты не спрашивал, почему он это сделал? – поинтересовалась она, несмотря на то что Венсан ясно дал понять, что разговор окончен. – Что именно оказалось выше его сил?
– Мне незачем было спрашивать, – сухо ответил Венсан. – Я все видел.
И ей открылась еще одна жуткая подробность этой трагедии. Она представила, каково это: сидеть и ждать, когда же с чьих-нибудь губ сорвется твое имя. Наблюдать за ними – за теми, кто доверял тебе, кто беспрекословно выполнял твои приказы, – и ждать, ждать, что вот сейчас кто-то не устоит...
– Страшно было?
– Страшнее, чем ты думаешь.
...ждать, а потом услышать, как его произносит знакомый голос. Твое имя.
– Бедняга Анри. Видимо, это оказалось для него чересчур.
– Он был не один, Лиз. Но только его я считал своим другом.
Вот оно что. Наконец она поняла. Бедняга Анри имел право сто раз подряд продать родину, но друга... друга он должен был уберечь, пусть даже ценой собственной жизни.
– Да, он виноват, – признала она. – Виноват. Я даже не знаю, кто смог бы простить такое, разве что бог на небесах. Но неужели с тех пор вы ни разу не поговорили откровенно? Неужели ни тебе, ни ему...
– Угомонитесь, мадам психоаналитик, – посоветовал Венсан. – Лично у меня нет никакого желания копаться в этом засохшем дерьме.
– Но ты копаешься в нем, Венсан, – печально возразила она. – Копаешься, хотя и не признаешься в этом.
– Я тебя умоляю! – Он нарочно смотрел прямо перед собой, чтобы Лиза не заметила слабого тика, подергивающего уголок его рта. – Меня вполне устраивает существующее положение вещей... впрочем, даже если и нет, я все равно не вижу способа его изменить. Легран не так уж стремится к примирению, как тебе, возможно, показалось. К настоящему времени он уже осознал, что в положении отверженного есть некое скорбное величие, и научился извлекать из этого выгоду.
– Опомнись! О какой выгоде ты говоришь? Это просто бред какой-то...
– Лиз! – Он покачал головой, упорно глядя вперед. – Ты многого не знаешь.
Машина затормозила напротив знакомых ворот. Приехали. Дрожа не то от холода, не то от волнения, Лиза выбралась из салона и остановилась на тротуаре, поджидая Венсана. Он рылся в «бардачке», что-то бормоча себе под нос.
Неожиданно у одного из автомобилей, припаркованного чуть дальше по улице, вспыхнули фары. Вспыхнули раз, другой... Кто бы это ни был, ему удалось привлечь внимание Венсана, который наконец-то вышел из машины и встал рядом с Лизой. В настороженном молчании они следили за тем, как блестящий черный «порше» выползает из кромешной тьмы под свет уличного фонаря. Останавливается, чтобы выпустить наружу высокого, стройного мужчину в черных джинсах и черной рубашке навыпуск. Хлопнула дверца. Быстрым, легким шагом мужчина двинулся по тротуару. Взгляд его лихорадочно горящих глаз был прикован к Венсану, к нему одному.
Венсан сделал шаг навстречу, жестом приказав Лизе отойти к стене.
– Ты звонил мне, – негромко произнес Анри Легран. Он выглядел как человек, готовый потерять сознание. – Ты хотел сказать, что хочешь меня видеть? Или что не хочешь видеть меня больше никогда?
– Я хотел получить обратно свой диск, – ответил Венсан. – Только и всего.
– Только и всего... – повторил Анри.
На Лизу он по-прежнему не обращал никакого внимания. В настоящий момент для него ее попросту не существовало.
– Он у тебя с собой? – спросил Венсан.
– Конечно.
– Морис не должен был отдавать его тебе. Он сделал это без моего ведома и согласия.
– Морис? – переспросил Анри. – Так он для тебя уже просто Морис?
Злобными взглядами они безжалостно полосовали друг друга по лицу.
А потом что-то неладное стало твориться со временем. Оно как будто остановилось. Стоя у стены жилого дома, посреди удивительно безлюдной даже для такого времени суток улицы Парижа, Лиза в изумлении наблюдала спектакль, действие которого разворачивалось прямо у нее на глазах, но как будто в другой системе координат – во сне или на экране телевизора...
Правая рука Анри потянулась к заднему карману. Лиза хорошо видела его лицо, покрытое каплями пота, со сжатыми зубами и улыбкой, от которой стыла кровь. Потом он сделал сразу три вещи: упал на колени, правой рукой протянул Венсану диск, а левой... в левой у него буквально ниоткуда, словно сгустившись из воздуха, появилось что-то черное, страшное, тускло поблескивающее в свете уличного фонаря. Отвлекающих маневров было предостаточно, однако Венсан, не теряя ни секунды, стал в стойку и молниеносным ударом ноги выбил у Анри пистолет, который тот уже успел поднести к виску. Он не забыл, что его друг – левша. Это было делом нескольких... не мгновений, нет. Каких-то бесконечно малых единиц времени, которые при других обстоятельствах могли бы показаться большими. Громадными, равными по продолжительности векам, эонам... Впрочем, какая разница?.. Время-то все равно остановилось.
Пистолет пролетел по воздуху метра три и, ударившись об стену, с глухим стуком приземлился на тротуар. Венсан проследил за ним глазами, вероятно, опасаясь шального выстрела. Грудь его чуть заметно приподнялась и опустилась – он облегченно вздохнул. Потом снова перевел взгляд на стоящего на коленях Анри. Рука его взметнулась под углом вверх, к плечу и обратным движением нанесла удар по запрокинутому лицу гнусного шантажиста.
До Лизы донеслись незнакомые французские ругательства. Издевательский смех Анри, а затем его же слова:
– Ну наконец-то! Долгожданное прикосновение твоей руки!
Но когда Венсан отошел в сторону, стало видно, что его бьет нервная дрожь, а черная ткань рубашки ходит ходуном от тяжелого, прерывистого дыхания. Анри не притворялся. Он был действительно на грани срыва.
Опустившись на одно колено, Венсан подобрал пистолет, бегло оглядел. Движениями, отточенными до автоматизма, извлек магазин и распихал все по разным карманам. Затем вернулся к Анри. Грубым рывком приподнял его голову за подбородок, всмотрелся в дерзкие, широко раскрытые глаза.
– Дьявол... так я и знал. Что ты принял? Экстази [105] ? Витамин К [106] ?..
– Тебе-то что? Ты сам чего только не перепробовал.
– Но я не подсел.
– О-хо-хо! Не смеши меня, брат. Кто и когда подсел на экстази?
Подхватив под мышки, Венсан поставил его на ноги, как будто Анри был пьяным дебоширом, задержанным полицией. Швырнул грудью на капот автомобиля.
– Где ты отовариваешься? У этого араба, Насира?
– Ты что, с луны свалился? Да в любом ночном клубе...
– Я не спрашиваю про ночные клубы! – рычал Венсан, всем весом налегая на его вывернутую руку. – Я спрашиваю про тебя, мать твою! Про тебя!
– Ты не спрашивал про меня, когда я влетел на мотоцикле в бензовоз и четыре недели провалялся в больнице! – орал в ответ Анри. – Ты не спрашивал про меня все эти годы!
– Я знал, что ты в порядке. Франсуаза каждый день звонила твоей матери.
– Правда?
– К тому же я читал протокол с места происшествия. Бензовоз стоял, ты летел на хорошей скорости. Мокрая дорога, крутой поворот... Что там росло, на дне этого оврага, в который ты ввалился, распугав всех местных алкашей?
– Какой-то кустарник, – задумчиво протянул Анри. – Шиповник или терновник. Колючий, зараза. Помню, поднял голову, посмотрел на себя – мать честная! – весь в кровище, рубашка в клочья...
– Эти колючки тебя и спасли.
Венсан рванул его за ворот рубашки, вынудив распрямиться. Протащил вдоль машины и прижал теперь к задней дверце, по-видимому, все еще ожидая ответа на свой вопрос. Лиза отвернулась. Она боялась, что Анри наскучит ловить кайф всего лишь от «прикосновения руки», его взвинченные нервы потребуют большей дозы адреналина, и начнется драка. Боялась, что Венсан потеряет контроль над своими эмоциями и сломает ему руку. Или – что еще хуже – внезапно вспомнив о своем намерении держаться холодно и неприступно, опять пошлет его куда подальше и тем самым отнимет у него и у себя последний шанс. Любой вариант развития событий казался ей катастрофическим.
