– А не подскажете, где найти этих джентльменов? – спросила Эмма.
– Они редко разлучаются, – ответила мисс Пеналигон. – Летом не покидают муниципального парка, а зимой мы селим их в нашем приюте. Я уверена, что сейчас они, стало быть, в парке.
– Благодарю вас, мисс Пеналигон, – сердечно улыбнулся ей Гарри. – Вы нам так помогли!
Мисс Пеналигон просияла:
– Всегда к вашим услугам, сэр Гарри.
– Так я, глядишь, и привыкну называться сэром Гарри, – заметил тот Эмме, когда они вышли на улицу.
– Не привыкнешь, если все еще думаешь жениться на мне, потому что я не хочу быть леди Баррингтон.
* * *
Гарри застал его на парковой скамейке. Тот лежал спиной к ним, закутавшись в серое пальто.
– Простите, что беспокою вас, мистер Стефенсон, – обратился Гарри, мягко коснувшись его плеча. – Но нам нужна ваша помощь.
Из-под пальто выметнулась грязная рука, но человек не повернулся. Гарри вложил в раскрытую ладонь полкроны. Мистер Стефенсон попробовал монету на зуб, прежде чем высунуть голову, чтобы взглянуть на Гарри.
– Чего надо? – спросил он.
– Мы ищем Старого Джоуи, – вежливо сказала Эмма.
– У капрала скамейка номер один, он старше годами и званием. А эта скамейка – номер два, и номер один перейдет ко мне после смерти Старого Джоуи, которая не за горами. У мистера Уотсона скамейка номер три – значит, он получит номер два, когда мне достанется первая. Но я его уже предупредил, что ждать ему придется долго.
– А вы не в курсе, носит ли еще Старый Джоуи зеленый твидовый костюм? – поинтересовался Гарри.
– Он его не снимает, – ответил мистер Стефенсон и добавил с коротким смешком: – Сросся с ним, так сказать. Он получил костюм, я – пальто, а мистеру Уотсону достались башмаки. Говорит, что тесноваты, но не жалуется. А шляпу мы не взяли.
– Так где же нам искать скамью номер один? – спросила Эмма.
– Да там же, где всегда, на эстраде для оркестра, под навесом. Джоуи говорит, что это его место. Только имейте в виду, он малость придурковатый по случаю контузии. – Мистер Стефенсон повернулся к ним спиной: должно быть решил, что отработал свои полкроны.
Гарри и Эмме не составило труда отыскать эстраду и Старого Джоуи, который оказался там единственной живой душой. Он сидел аккурат посреди скамейки, очень прямо, словно на троне. Эмме не понадобилось высматривать выцветшие коричневые пятна на ткани, чтобы узнать старый отцовский костюм. Но как уговорить Джоуи расстаться с ним?
– Вам чего? – с подозрением спросил Старый Джоуи, когда Гарри с Эммой взошли по ступеням в его королевство. – Если за моей скамейкой, то даже не думайте, потому что владение – девять десятых права собственности, как я постоянно напоминаю мистеру Стефенсону.
– Нет, – мягко ответила Эмма. – Ваша скамейка нам не нужна, Старый Джоуи, но мы хотим предложить вам новый костюм.
– Благодарю вас, мисс, но я доволен тем, что имею. Мне тепло, и другой мне не нужен.
– Но мы дадим вам новый, такой же теплый, – сказал Гарри.
– Старый Джоуи не сделал ничего плохого, – сказал старик, поворачиваясь лицом.
Гарри уставился на его награды: «Звезда Монса», медаль за долгую службу, «Медаль победы» и одинокая нашивка на рукаве.
– Нужна ваша помощь, капрал.
Старый Джоуи вскочил по стойке «смирно», козырнул и выпалил:
– Штык примкнут, сэр, только отдайте приказ, и парни готовы идти в атаку.
Гарри стало стыдно.
На следующий день они вернулись с пальто из ткани «в елочку», новым твидовым костюмом и парой башмаков для Старого Джоуи. Мистер Стефенсон гордо обходил парк в новом блейзере и серых фланелевых брюках, а мистер Уотсон, скамейка номер три, восхищался двубортным спортивным пиджаком и кавалерийскими брюками, но в новой обуви не нуждался и попросил Эмму отдать ее мистеру Стефенсону. Остатки гардероба сэра Хьюго Эмма передала благодарной мисс Пеналигон.
Гарри вышел из парка с твидовым, запятнанным кровью костюмом сэра Хьюго.
* * *
Профессор Инчкейп пристально изучил кровавые пятна под микроскопом и высказал свое мнение:
– Для окончательной оценки мне нужно провести еще несколько тестов. Однако и после предварительного осмотра я вполне уверен, что смогу назвать группу крови исследуемых образцов.
– Вы нас обнадежили, – сказал Гарри. – Но как скоро будут готовы результаты?
– Полагаю, дня через два, – сказал профессор. – Самое большее – через три. Как только узнаю, сразу же позвоню вам, сэр Гарри.
– Будем надеяться, что вы позвоните мистеру Клифтону.
* * *
– Я связался с кабинетом лорд-канцлера, – сказал лорд Харви, – и сообщил о том, что проводится анализ образцов крови, взятой с одежды Хьюго. Если кровь резус-положительная, то он попросит лордов-судей пересмотреть вердикт в свете открывшихся фактов.
– А что, если мы не получим результат, на который надеемся? – спросил Гарри.
– Лорд-канцлер внесет в парламентское расписание дебаты, и они состоятся, когда палата соберется после всеобщих выборов. Но будем надеяться, что по результатам профессора Инчкейпа это не понадобится. Кстати, а знает ли Джайлз о твоих планах?
– Нет, сэр, но мы встречаемся днем, и я все расскажу.
– Только не говори, что он втянул тебя в агитацию.
– Боюсь, что это так, хотя ему отлично известно, что я буду голосовать за тори. Но я заверил его, что мама и дядя Стэн будут голосовать за него.
– Только не проговорись прессе, что сам не будешь, потому что она ищет любой возможности вбить между вами клин. Старая дружба не стоит на повестке дня.
– Тем больше причин надеяться, что профессор найдет верный результат и наши напасти закончатся.
– Да будет так, – сказал лорд Харви.
* * *
Уильям Уорвик уже был готов раскрыть преступление, когда зазвонил телефон. Мысленно держа в руке пистолет, Гарри покинул библиотеку и снял трубку.
– Это профессор Инчкейп. Могу я поговорить с сэром Гарри?
Жестокая реальность вытеснила вымысел. Дальше можно было не слушать.
– Говорите, – ответил он.
– Боюсь, мои новости совсем не те, что вы надеялись услышать, – признался профессор. – У сэра Хьюго резус-отрицательная кровь, а потому нельзя исключить, что он мог быть вашим отцом.
Гарри позвонил в Эшком-холл.
– Харви слушает, – ответил знакомый голос.
– Это Гарри, сэр. Боюсь, вам придется позвонить лорд-канцлеру и сообщить, что дебаты продолжатся.
Джайлз увлекся подготовкой к выборам в палату общин в качестве кандидата от бристольских доков, а Гарри – публикацией книги «Уильям Уорвик и дело о слепом свидетеле», и оба они настолько погрузились в дела, что, получив приглашение в загородный дом лорда Харви на воскресный обед, расценили это как семейный сбор. Но по приезде в Эшком-холл молодые люди не нашли там ни одного родственника.
Лоусон проводил Джайлза и Гарри не в гостиную и даже не в столовую, а в кабинет его светлости, где они увидели лорда Харви, сидевшего за столом, перед которым стояли два пустых кожаных кресла. Он не стал терять время на светский разговор.
– Из кабинета лорд-канцлера меня уведомили, что дебаты назначены на четверг, шестое сентября, и там решится, кто из вас наследует титул. У нас два месяца на подготовку. Я буду открывать дебаты с передней скамьи, а оппонентом, наверное, будет лорд Престон.
– Чего он добивается? – спросил Гарри.
– Он хочет подорвать систему наследования и, надо отдать ему должное, не делает из этого секрета.
– Может, если бы я попал к нему на прием, – начал Гарри, – и рассказал о моих взглядах…
– Твои взгляды ему неинтересны, – возразил лорд Харви. – Он просто-напросто использует дебаты как платформу, чтобы обнародовать свою хорошо известную позицию о принципе наследования.
– Но мне, наверное, следует написать ему…
– Я уже это сделал, – перебил его Джайлз. – И хотя мы с ним в одной партии, он даже не потрудился ответить.
– Он считает, что исход всего дела куда важнее, чем один конкретный случай, – сказал лорд Харви.
– Неужели такая непримиримая позиция будет одобрена их светлостями? – спросил Гарри.
– Необязательно, – ответил лорд Харви. – Редж Престон был профсоюзным активистом до тех пор, пока Рэмси Макдональд не предложил ему место в палате лордов. Он всегда был потрясающим оратором и с тех пор, как присоединился к нам на красных скамьях, сделался человеком, которого не следует недооценивать.
– А может палата разделиться во мнениях? – спросил Джайлз.
– Правительственные «кнуты»[37] сообщат мне, если положение станет угрожающим. Лейбористские лорды поддержат региональных, поскольку не могут позволить себе подпасть под подозрение в защите принципа наследования.
