Я представила, как мы сядем в машину и как эта толстая махина, так и не вставая с колен, достанет пистолет, пробьет баллон машины и спокойно расстреляет нас.
Заместитель встал с колен, его качнуло, и я поняла, что он, в лучшем случае, в нокдауне. Вести машину, наверное, сможет, но соображать — вряд ли.
Я приставила браунинг к затылку парня, задрала куртку и увидела заткнутый за ремень револьвер.
Я взяла этот револьвер, который удивил меня коротким стволом: ствола практически не было, но по тяжести и ширине дула я поняла, что это револьвер неизвестной мне марки, крупного калибра, и швырнула его в кусты. Теперь, чтобы найти револьвер, понадобится время.
— Машину вести сможешь? — спросила я Заместителя.
Он молча сел за руль. Когда я начала стрелять, сзади показалась еще одна машина, но при втором выстреле она остановилась, водитель включил заднюю скорость и, надрывно завывая, почти мгновенно исчез за поворотом. Нормальная реакция. Когда стреляют, каждый старается оказаться подальше от пуль.
Заместитель тронул машину, набрал скорость, мы выскочили на улицу Алабяна, пересекли Ленинградское шоссе, повернули на Красноармейскую улицу. Я смотрела назад. Нас никто не преследовал.
Заместитель свернул в переулок, я узнала химчистку, потом проехал между домами и остановился у современной семнадцатиэтажки, построенной лет пять назад.
Только в лифте я увидела его разбитые, вспухшие губы, ссадину над бровью.
Заместитель открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Такие квартиры я видела в модных журналах для женщин. Холл по площади был равен трем моим квартирам. Мне вначале показалось, что вся квартира состоит из огромного холла, но потом обнаружились большая кухня, кабинет и две спальни.
Заместитель открыл бар.
— Вы что будете пить? — спросил он.
— Что-нибудь покрепче.
Заместитель достал виски, принес из кухни ведерко со льдом, себе налил довольно много, по пузатому бокалу я не могла определить точно, но не меньше двухсот грамм.
— Мне треть от вашей порции, — попросила я.
И, как ни странно, он отмерил ровно треть.
— Где у вас аптечка? — спросила я.
Он показал мне дверцу вмурованного в стену шкафчика.
Я нашла йод, перекись, бактерицидные пластыри, вату, бинты.
— Сними рубашку, — сказала я. Он снял. Уже просматривались будущие гематомы на плече, на руке, полоса от удара по спине трубой. Я обработала кровоточащие места перекисью, залила йодом.
— Откуда такой профессионализм? — спросил Заместитель. Он начал приходить в себя.
— У меня мать — хирургическая сестра. Надо позвонить в «Скорую помощь», сказать о тех, кто остался на дороге.
— И что сказать? — спросил Заместитель. — Что мы убили как минимум двоих, приезжайте, может быть кто-нибудь остался в живых?
— Может быть, и так, — ответила я и пошла к телефону.
— Не так. Вначале позвони Игорю. Он профессионал и знает, как надо поступать в таких случаях.
— Я не знаю телефона тира, где он сейчас.
— Я знаю. — Заместитель открыл небольшую электронную книгу и на листке написал мне номер. Наверное, Заместитель был прав, в зарубежных фильмах всегда вначале звонили адвокатам. К тому же я не особенно беспокоилась о нападавших. Один ранен в плечо, один в ляжку, третьему я попала, вероятно, в ягодицу.
Я набрала номер тира и попросила позвать к телефону Игоря. Он подошел сразу.
— На нас напали, когда мы поворачивали на Алабяна, ехали с Песчаной. Я стреляла. Один убежал. Двое остались лежать. Я могу позвонить в «Скорую помощь»?
— Где вы? — спросил Игорь.
— У Будильника, — ответила я, но тут же поправилась: — Я звоню из квартиры Александра Петровича.
— В «Скорую помощь» и милицию с квартирного телефона не звонить, — предупредил Игорь. — Я позвоню из автомата. Я буду у вас через десять минут.
— Адрес продиктовать? — спросила я.
— Я знаю, — ответил Игорь и повесил трубку.
— Что он сказал? — спросил Заместитель.
— Что приедет через десять минут и что адрес он знает. Я думаю, и к тебе надо вызвать «Скорую помощь», возможны переломы, а уж легкое сотрясение мозга есть наверняка.
— Никакого вызова не надо. Будем ждать Игоря.
И мы ждали, посматривая на часы. Никогда я еще не чувствовала, что время тянется так медленно. Наконец раздался звонок в дверь.
Игорь вошел и сказал:
— Дай пистолет.
Я достала браунинг. Он еще пах порохом. Игорь смочил бинт водкой, тщательно протер пистолет, завернул в носовой платок и положил в карман.
— Он уже не мой? — спросила почему-то я.
— Забудь про него. Этого пистолета нет и не было. Ну, что ты так смотришь? Эта игрушка подмочена. Я от нее избавлюсь сегодня же. А теперь — в подробностях!
Я рассказала все, что запомнила.
— Один, значит, убежал. Может быть, в шоке? Некоторые даже с простреленным сердцем пробегают несколько метров, — предположил Игорь.
Я промолчала. Не могла же я рассказывать Игорю, что там нет никого с простреленным сердцем. Стреляя в первого, я сместила пистолет влево, чтобы попасть в плечо, второй точно получил пулю в ляжку, третий, скорее всего, в левую ягодицу. Услышав все это, Заместитель наверняка подумал бы, что я чудовище, монстр, чтобы в экстремальной ситуации просчитывать каждый выстрел. Мужчины почему-то считают, что все женщины так эмоциональны, что не ведают, что творят. Вековое мужское заблуждение. Может быть, женщины и живут дольше мужчин, и выживают в ситуациях, в которых мужчины погибают, потому что хорошо просчитывают последствия. Это заложено природой — выжить и сохраниться. Когда у моего соседа потерялся кобель ризеншнауцер, он очень переживал. «Если бы у меня была сука, — говорил он, — я бы не беспокоился. Сука выживет в любых ситуациях. Найдет еду на помойках, отберет у более слабых, приживется у кого-нибудь. Кобель запрограммирован на верность, он, как солдат, который дал присягу, он будет искать меня, дом, перебегать дороги и или попадет под машину, или подохнет с голоду, потому что я приучил его не брать пищу из чужих рук».
— Я позвонил в «Скорую». Мои ребята держат это на контроле. Но сейчас вам здесь оставаться небезопасно. Я отвезу Веру Ивановну к Насте, а вы переночуете у меня, — предложил Игорь.
— Ну уж нет, — сказал Заместитель. — Никуда я не поеду. И пусть попробуют сюда сунуться. Все получат по полной программе.
Заместитель ушел в свой кабинет и вынес оттуда, как носят дрова, сразу три ружья и три патронташа. У отца были ружья, и я сразу определила: пятизарядный «винчестер», трехствольный «зауэр» — два ствола под дробовые патроны, один — ствол с нарезами под патрон с пулей, помповое ружье, без приклада с пистолетной ручкой и маузер в деревянной лаковой кобуре.
Игорь вынул из кобуры маузер.
— Откуда эта историческая реликвия? — спросил он.
— Именное оружие моего отца от маршала Рокоссовского.
Заместитель вначале зарядил «зауэр», потом начал заряжать помповое ружье.
— При зарядке оружия ствол должен быть направлен в стену, — предупредил Игорь.
— Я знаю, — ответил Заместитель и направил ружье в стену.
Зарядив все три ружья, он категорически заявил:
— Все. Я в эти игры больше не играю. Я буду защищать себя и Веру. — Он подумал и добавил: — Ивановну. Но можно и без Ивановны. Я никуда не поеду. И она останется здесь. Я ее защищу. Ночевать она будет в комнате для гостей.
Игорь молчал, молчала и я. Я хотела остаться. Я знала, что между мною и им должно произойти, я это чувствовала. Если он хочет меня защищать, я готова, чтобы меня защищали, я мечтала, чтобы меня защищали. Правда, я тут же прикинула, что, если на нас нападут, я, пожалуй, воспользуюсь маузером. Пистолет, конечно, тяжелый, но не намного тяжелей спортивного ТОЗ-71.
— Хорошо, — сказал Игорь, — если Вера Ивановна согласна.
— Я согласна, — ответила я.
Наверное, надо было сказать, что я устала и никуда не хочу ехать, но я не стала говорить это. Почему я должна что-то объяснять? Я хотела остаться и останусь.
— И последнее, — сказал Игорь, — кто знал, что вы едете ужинать в «Улитку»?
Игорь вырвал из блокнота два листка и протянул мне и Заместителю.
— Напишите, кому вы говорили, что едете в «Улитку».
Я написала Настю и Игоря. Что написал Заместитель, я не видела.
— У меня единственная просьба, — сказал Игорь, — не открывать двери ни соседям, ни знакомым, ни родственникам, ни друзьям.
— Это почему же? Я своим друзьям доверяю, — запинаясь, произнес Заместитель, и я поняла, что на него начал действовать алкоголь.
— Потому что под дулом пистолета даже самый верный друг скажет, что он один и зашел, потому что был в гостях этажом ниже. И еще: вы не должны выходить сами, пока не приеду я и все не проверю. Меня вы увидите в глазок. Позвоню я один длинный и четыре коротких звонка.
