Она боялась, что теперь Джон узнает о ней и о Юджине-младшем из какой-нибудь бульварной газетенки, которые всегда раздражали Сьюзен. Рэнди был прав. Ей надо было уже давно ввести ребенка в общество. А как это делается? Если она расскажет о Юджине, то не заподозрят ли ее в поджоге? Если тесты ДНК подтвердят, что ребенок действительно ее, то не решат ли, что Юджин-младший – дитя насилия? Возможные варианты беспорядочно крутились у нее в голове. А не могут ли признать ее недостойной материнства? Не могут ли отнять ребенка?
Рэнди. Телефон зарядился. Сьюзен позвонила. Он был дома, в Долине и блевал в ванной от страха, чувства вины и беспокойства на глазах у Дримы, которая подошла к телефону. Они с Рэнди хотели поехать вместе со Сьюзен, но Сьюзен сказала, что будет лучше, если они останутся дома на случай, если позвонит Мэрилин. Дрима делала все, что могла, чтобы успокоить Рэнди.
Сьюзен ехала ночь напролет. К утру глаза у нее покраснели, и свет восходящего солнца больно резал их. Где-то в центре Юты она купила на бензоколонке яблочного сока и сэндвич с ветчиной. Поев, она поняла, что потеряет сознание, если сразу же снова пустится в дорогу, тогда Сьюзен решила принять транквилизатор и немного поспать на автостоянке. Услышав звонок мобильника, она вздрогнула и проснулась. Звонили Дрима и Рэнди, желая узнать, нет ли новостей.
Она снова погнала машину вперед. По карте от Лос-Анджелеса до Шайенна было 1200 миль. Сьюзен долго делила 1200 на мили в час. Все время получалось что-то около пятнадцати часов. Когда она прибавила то время, что спала, вышло, что она приедет в Шайенн около семи утра по местному времени. В Юте мотор заглох. Пришлось провести там почти полдня. Сьюзен приехала в Шайенн на рассвете, измученная и голодная. Она позвонила в дверь старого дома Мэрилин, готовая к сражению, но ей открыли новые владельцы – Эллиоты, приятная молодая пара, собиравшиеся на работу.
«Ваша мать уехала год назад, – сказала миссис Эллиот, Лорина. – К нам все еще периодически звонят, разыскивая вас или ее. И мы уж никак не ожидали увидеть здесь… вас». В словах Лорины не прозвучало и намека на недовольство или неуважение. Но Сьюзен прекрасно понимала, как дурно это выглядело со стороны: вломиться с утра пораньше и при этом даже не знать, что твоя собственная мать здесь больше не живет.
Эллиоты предложили Сьюзен позавтракать, и она поела на кухне, которая сейчас хотя и изменилась, но все же оставалась той самой кухней, на которой состоялась достопамятная встреча. Лорина предложила ей принять ванну, но Сьюзен отказалась, чувствуя, что у нее не хватит сил намыливать, а потом еще споласкивать волосы. Тогда Лорина предложила ей чистую одежду, на это Сьюзен согласилась. Переодеваясь в ванной на втором этаже, она услышала доносившийся снизу приглушенный разговор. Сьюзен очень боялась, что в дело вмешается полиция. Вернувшись на кухню, она призналась, что они с матерью уже давно не разговаривают, но теперь ей нужно связаться с ней. Муж Лорины, Норм, сказал, что ситуация напоминает ему отношения его сестры с матерью, и Лорина кивнула.
Сьюзен с Лориной переворошили все телефонные книги в поисках всех возможных вариантов фамилии Мэрилин, ее девичьей фамилии, других имен и прозвищ, но абсолютно без толку. Потом Сьюзен методично объехала каждую улочку в городе – благо городок был не очень большой, – высматривая темно-бордовый БМВ. Когда солнце село, Сьюзен смирилась с поражением.
Она позвонила Рэнди, который слонялся по дому в Долине и паковал вещи, не дожидаясь, пока Сьюзен вызовет его с Дримой в Вайоминг.
Сьюзен, хотя и не совсем, но все же удалось взять себя в руки, она поблагодарила Эллиотов, а потом двадцать с чем-то часов колесила по Шайенну. Она позвонила Рэнди и сказала, что поедет на запад, в Ларами, и встретится с ними там.
Когда они встретились, Сьюзен, вся в слезах, упала в их объятия. Она оставила свою машину на бензоколонке, после чего они все вместе вернулись в Шайенн в черном мини-фургоне Рэнди. Рэнди с Дримой старались спокойно оценить ситуацию и решить, что делать дальше.
Среди прочих новостей Сьюзен смущало известие о том, что Джон Джонсон появлялся у Рэнди и Дримы. Она просто не знала, как к этому относиться, ее мысли упирались в тупик.
– Он не придурок, – сказала Сьюзен. – Просто он… не придурок.
– Я этого и не говорила, Сьюзен, – ответила Дрима. – Но у него четырехзначное примарное число.
– Оставь ты эту нумерологию, Дрима. Только не сейчас.
Нервы у сидевшего за баранкой Рэнди были напряжены.
– Он искал меня? – спросила Сьюзен. – Он даже не знает о Юджине-младшем.
«Джон искал меня», – твердила про себя Сьюзен. И снова перед ней вставала стена. Но теперь она чувствовала, будто подзарядилась энергией. Кто-то ищет ее – кто-то, кого она сама до этого пыталась найти. Она посмотрела в окно на прерии. Внезапно они перестали казаться такими огромными и страшными. Внезапно они перестали казаться местом, где можно безнадежно затеряться.
На выезде из Шайенна Сьюзен пересела за руль мини-фургона.
Сьюзен усадила Юджина-младшего на бетонный выступ рядом с цистерной с пропаном. От облегчения все ее тело расслабилось, но ребенок просто радовался, и только.
Рэнди пошел успокаивать управляющего бензоколонки, который опасался, не означает ли такой внезапный наплыв людей что-то неладное. Зазвонил мобильник Айвана; он ответил, перешел на японский и скрылся в машине. Дрима порхала вокруг Сьюзен, а Джон, Райан и Ванесса, подойдя тихонько к распахнутой двери туалета, смотрели на Мэрилин, ссутулившуюся на крышке унитаза. Ее покрасневшие глаза были широко раскрыты.
– Мэрилин? – окликнул ее Джон, и голос его эхом отозвался в облицованном плиткой помещении. Мэрилин ничего не ответила. – С вами все в порядке?
Мэрилин сидела, прислонившись затылком к стене. Она обернулась к стоявшему в дверях Джону.
– Принести вам чего-нибудь? Тайленола? Еды? Одеяло?
– Нет, – сказала Мэрилин. – Все нормально. Я ничего не хочу. Нет, правда. Ничего.
Она посмотрела на Джона, и ей показалось, что ребенок похож на него. Надо сказать, что Джон действительно имел некоторое сходство с ребенком Сьюзен, потому что в чертах Джона было что-то общее с чертами погибшего Юджина Линдсея.
– Вы отец?
– Нет, мэм.
– Красивый ребенок, – сказала Мэрилин.
– Это точно.
– Хотя Сьюзен была еще красивее. Она была как сувенирная фигурка. Люди смотрели на нее разинув рот. – Мэрилин сверкнула глазами на Ванессу. – Ты. Как ты меня поймала? Я поняла, что дело завертелось, когда ты сказала про занавески. Ты не похожа на тех, кто заботится о занавесках.
Ванесса изумленно поглядела на нее, не в силах сразу сообразить, что ответить.
– К черту все это. Ничего не желаю знать. Это меня все равно только до смерти перепугает. Я знала, что мне не надо было задерживаться в «Калумете» из-за льгот. – Она закурила. Джон подумал, что вид у нее как у трансвестита. – Так в чем дело? Вы что – копы, ребята?
– Нет. Мы друзья Сьюзен, – ответил Джон.
Тут как раз вернулся Рэнди и сообщил всем, что никакой полиции не предвидится.
– Меня бы надо было за решетку отправить, – сказала Мэрилин. Она отвернулась к чистой, без надписей и рисунков стене.
– Никаких обвинений не будет, Мэрилин, – сказал Джон.
Машины, движущиеся по Главной автостраде, с монотонным ревом проносились мимо. Джон вспомнил, как еще неделю назад он больше походил на робота, маниакально озабоченного тем, чтобы не пропустить шестичасовой выпуск Си-Эн-Эн по телевизору, и еще как Дорис орала на него и требовала, чтобы он выложил ей все о своем одиночном путешествии. Джон протянул руки к Мэрилин.
– Приведите хоть одну причину – почему я должна пойти вам навстречу, – презрительно отреагировала она.
Джон на мгновение задумался и вспомнил, как Ванесса рассказывала про двоемужество Мэрилин. Как звали того, второго? Он вспомнил и выпалил:
– Дюрану Дешенну хотелось бы, чтобы вы были рядом со Сьюзен!
Мэрилин судорожно вздохнула, лицо ее, утратив всю суровость, на мгновение помолодело, и Джон явственно увидел, какой она когда-то была красавицей. Она неуверенно проковыляла к нему, словно идя по колеблющейся доске. Они с Джоном вышли наружу и сели рядышком возле трансформаторной будки и какого-то колючего кустарника.
– Знаете, однажды я почувствовал, что надорвался, – сказал Джон. Мэрилин кивнула. – И без работы мне тоже приходилось сидеть. – Она снова кивнула. – Но самое главное, мне не с кем было поужинать в половине седьмого вечера, – сказал он. – И это было самое ужасное для меня: закат, половина седьмого вечера и ужин в одиночестве.
Сьюзен, Рэнди и Дрима собрались возле фургона. Айван все еще сидел в машине и говорил по-японски. Райан и Ванесса деликатно отвернулись от Джона с Мэрилин, но по-прежнему ловили каждое слово, и Джон шикнул на них, как на детей, которым давно пора спать.
