Он подошел к окну. С высокого этажа открывалась вся Москва.
Рита: Не смотри в окно на дорогу! Потому что там лежат сбитые собаки и кошки. Их никогда не прячут. Рассматривание мертвого старит – я всегда отворачиваюсь!
Господин: Посмотри, что с тобою стало. Что у тебя с рукой?
Рита: Это вместо бриллиантов! (Поправляет бинт на ране.)
Господин: Как ты будешь без меня?
Рита: Я же вам написала письмо на лобовом стекле машины. Прощальное письмо!.. Уже давно без вас!
Он одел, вздыхая, свои зловещие очки.
Рита: Раз так, то так. Раз так, то так. Девушка в белом. Иногда девушка в красном. Успокой себя сама, говорю я себе.
Господин: Я в тебе не ошибся. Иди сюда.
Рита: Эх, кончается работа…
Он стал закатывать ей рукав.
Рита (кричит и сжимает колени): Только без взаимности!
Господин (разглядывая ее руки в болячках, царапинах и ссадинах): Отчего у тебя такие руки?
Рита (быстро): Уже спрашивали! Я работала в саду.
Он крепко схватил ее за запястье.
Она закричала, стала руку вырывать, он ее крепко сжал.
Рита: Нет такой Богини, которая бы вступилась за меня хоть на час!.. Где она? Нужна Новая Богиня для такой, как я… А что, у меня нет последнего желания?!!
Господин (покрываясь испариной, нервничая): Желания не выполняем.
Рита (тихо-тихо): Спасите. Спасите. И никто не спасает меня.
Господин выливает коричневую жидкость в тонкую рюмку.
Господин (показывает на склянку): Это от Михаила. Он передал.
Это вдруг успокоило Маргариту. Она покорно вздохнула, положив руки на колени.
Рита: Спасибо. Спасибо. Какое спасибо!.. Смерть, она как сестра мне. Девушка в белом. Не страшная, а хочется обнять ее и прожалобить: «Ты люби-ишь меня? Ну отчего ты оставила меня? Отчего ты больше не любишь меня?» Смерть – вечная девушка, она просто невинна! Другие боятся, не готовы вообще, а я нет – я готова. Нет смерти для меня. Нет смерти для меня… – зазаклинала она.
Господин: Откуда ты знаешь эти слова?
Рита: Мишины… Я ведь люблю его. А ты?
Господин (через паузу): Если бы все можно было вернуть.
Рита: Можно! Можно! (Опять читает стихи.)
Ночью она отправляется в путь.
Куда она?
Ее не свернуть!
Читай эти стихи, и все про меня поймешь!
Господин: Да. Я был несчастен тогда, но сейчас, из моего теперешнего несчастья, мне кажется, я был очень счастливым.
Рита: Я к зеркалу. Мне хочется красивой!.. (Она не договорила. Встала.)
Он отпустил ее, достал пронзительно белый платок, стал вытирать лицо. Она завернула за угол коридора, подошла к огромному старому зеркалу. На подзеркальнике лежали шпильки и расчески – она накрасила губы, брови, стала пудриться…
Присмотрелась к своему отражению в зеркале, поцеловала его. Вдруг отражение ее устремило на нее горестный взгляд вперед, ее прекрасная голова высунулась по плечи из зеркала. Потом и вся она выпрыгнула, схожая с Маргаритой во всем.
Они обнялись, слезы черными линиями лились у обеих из глаз при встрече и прощании.
Двойник (сверкающим, как из снега, невероятным голосом): Я умру вместо тебя.
И она подтолкнула ее – Рита вошла в зеркало.
Двойник прощально улыбнулся.
– Прощай, Ри!
Рита, прижав руки к горлу, пошла в глубь зеркала, расступавшееся в огромный зал. Вдали вспыхивали огни. Она прошла через дождь, снежную вьюгу и огонь, и платье ее изменилось на сверкающее, как будто из металла. Она оказалась у себя во дворе – огни подавали ей знаки.
Ночь стояла в мире, ее единственное окно мутно светилось, как будто в нем что-то варилось – за плотно сшитыми портьерами на кровати как будто спала лже-Рита с накрытым белым платком лицом. Сам же Господин сидел жив и невредим – укол ему всегда приходился впрок, есть такие люди – несмертные.
Посидев, он подошел к окну и вдруг с ужасом увидел, как Маргарита пересекает двор в ночи, он слышит даже шум ее каблуков. Хор из торжественных голосов над ухом тихо повторил ее стихи:
Ночью она отправляется в путь.
Куда она?
Ее не свернуть.
Маргарита идет по переулкам засыпанной снегом Москвы – никто не попадается ей на пути. Холод и тишина, медленно падает снег…
Скрип снега под каблуками.
Портреты безумиц и несчастных покинутых, которые оказались не так сильны перед судьбой, они сидят на специально для них поставленных стульях – их очень много, а была рассказана история только одной из них – Риты. Но все они хотят что-то сказать. Начинаются голоса, но они уже принадлежат конкретному персонажу:
1 персонаж: …я и так без никого, меня обозвали тут на улице, собака погналась, пыталась укусить, так холодно, и ты вместо поддержки в этом краю, в этой местности ты меня обзываешь…
2 персонаж: …не смотри в окно на дорогу. Не смотри на дорогу, потому что там лежат сбитые собаки и кошки. Рассматривание мертвого старит, я всегда отворачиваюсь!..
3 персонаж: …я всегда читаю одну и ту же книжку много-много лет, и ту кто-то покрал у меня недавно, сволочь какая-то!.. Думаю одни и те же слова, которые складываются в одну и ту же предрешенную фразу.
Рита: Какую же?
3 персонаж: Не могу сказать, не могу. Я не в себе. Мне все хуже и хуже. Вообще лучше никогда не бывает. Но я знаю, что мне делать, у меня есть цели, я знаю выход! Но мне не хочется этого делать! Мне как будто не хочется идти умирать дальше…
4 персонаж (молодая девушка с двумя чашками сильно разбавленного чая на подносе наклоняет голову, пальцем показывает на небольшую лысинку на голове, говорит): Вот выпадают… что делать… жизнь надо наладить.
Рита– Я помогу! Я помогу! Я ваша Новая Богиня падших! (Взлетает на тридцать сантиметров от земли, летит меж ними.)
Задрав головы, каждый прокрикивает свою выстраданную фразу.
5 персонаж: …Я звезда, звезда вашего периода!..
6 персонаж: Скажи, скажи мне что-нибудь! Поговори со мной! Что ты думаешь? Что ты думаешь?
7 персонаж: Мне хочется сказать: «Я люблю тебя», – но мне некому это сказать!..
8 персонаж (показывает на синяки от уколов): Это вместо бриллиантов…
9. Появляются знакомые – это тот самый бомж со взлетного поля, что пришел к Рите на скамейку и замерз у взлетного поля. Он говорит: «Мама! Мама!»
10. Георгий, убивший себя в церкви, кричит вдаль: И никто не подаст мне руки!
Рита отзывается: Я! Я подам тебе руку! Я!
11. Сама же Рита, какой была до ухода в зеркало: И нет такой силы, которая бы защитила меня. Нет такой Богини!
Теперешняя Рита: Я защищу. Я твоя Богиня! (Голосу нее изменился – стал страшным и низким, могучим и сильным.)
12. Молодой мужчина: За потерянный солнцем рай! За потерянный солнцем рай…
13. Гога… Рита спрашивает его: А как твоя крыса? Где она?
Гога {резко расстроившись): А… крыса… умерла… Прихожу как-то домой, ищу ее, ищу, не могу найти, думал, убежала, а потом открываю шкаф, а она туда забилась и умерла, может, ее дед отравил?.. (Он с нежностью посмотрел на Риту.) А помнишь, ты подарила мне рубашку, так в день смерти крысы меня еще и обокрали, все вынесли, твой подарок тоже, кто-то теперь носит эту рубашку…
Рита: О чем ты думаешь.
Гога: Найди мне квартиру. В той квартире уже жить невозможно. Двери пять раз выламывали, а вчера ночью дверь подчистую снесли. Ее даже вешать не на что. Как жить без дверей-то? (Вздохнул.) А какая ты, крысу мою вспомнила!..
14. Женщина отбивает чечетку и поясняет: Это азбука Морзе. Я передаю сведения: «Заберите меня отсюда! Заберите меня отсюда!..»
15. Молодой усталый мужчина в белом костюме сидит тут же в кресле, говорит: Богиня в городе!
16. Михаил протягивает руки: Рита! Рита! Прости меня!
Последней была Рива, пробиваясь среди других голосов, обращается прямо в камеру:
– А что со мной было дальше, я вам не расскажу никогда. Там такое!!.
Рита выслушивает каждого, когда она появляется возле кого-то из них – сразу начинает идти снег, и ее освещает луч света как на сцене – она у них Богиня, но не они, а она целует руку у каждого и словно плачет, грустя над ним… Она такая же, как они все: безумно накрашена, но это маска – трагична, одежды у нее оборваны, но серебристые, сделаны из снега, несчастное лицо сковано вечным льдом и могущественным холодом. И на голове у нее, не как у них у всех – по несколько шапок, а сдвоенная корона со свадебной фатой, вместо пакетов – огромный хрустальный посох с вороной и кошкой на тоже раздвоенном набалдашнике. Она взлетает высоко над городом – Москва завалена снегом, гудит метель. «Ш-ш-ш», – говорит она метели, и та чуть стихает, видно стало: мерцают звезды на Кремлевских башнях, внизу мелкими букашками едет эскорт машин в Спасские ворота, а она огромной тенью, как птица, прилепляется к одной из звезд, ее белый сверкающий наряд разлетается на ветру, идет густой снег… Покрытые ресницы инеем дрожат, слеза замерзает в ледышку, нечеловеческим заклинательным голосом она произносит, не разжимая губ:
– Хо-о-о-лодно!.. – Вьюга усиливается, снег густеет. Слепит, ничего не видно.
