Свой бокал шампанского я осушила весьма вульгарно — залпом, — после чего поставила его на стол, на свою половину.
Арабелла Судия — в этот миг я думала о ней именно так, — видя, как я выхлестала шампанское, не позволила возмущению подняться выше кончика подбородка, который чуть-чуть отвис. В знак величайшего неодобрения. Чем сильнее у Арабеллы эмоция, тем неприметнее она выражается. Вскинутая бровь означает всего-навсего легкую укоризну. А вот движение кончика пальца — прикосновение к нитке жемчуга — порой равносильно смертному приговору.
Несмотря на то что Мерси видела нас сидящими рядом, я надеялась, что она поймет: Арабелла нам не союзник.
Впрочем, беспокоилась я совершенно напрасно.
— Сюда идет эта ужасная особа, Манхайм. — Завидев Мерседес, Арабелла тотчас встала и собралась удалиться.
Мерседес, раздвинув ветки, подошла к нам.
— Миссис Барри, как поживаете? Очень рада вас видеть.
— Спасибо, — сказала Арабелла, надев перчатки и взяв в руки трость. — Надеюсь, вы извините меня, Мерседес. Мне в самом деле пора идти.
— Разумеется.
Недопитый бокал шампанского Арабелла оставила на столе и, кивнув на него, сказала:
— Если тебя, Ванесса, впрямь одолевает жажда, он в твоем распоряжении. Я возьму себе другой, это шампанское уже выдохлось.
Она ушла.
Немного погодя я повернулась к Мерседес.
— Ну что?
Она села, достала из сумочки портсигар, закурила.
— Он представил ее как миссис Колдер Маддокс.
Увы. Я не хотела этого подтверждения — наверно, желая, чтобы Чилкотт оказался замешан в убийстве.
— Более того, — продолжала Мерседес, — когда я спросила о ее муже, она ответила, что, насколько ей известно, он вполне здоров, только заработался. Я выразила искреннее удивление, что такая видная, уважаемая персона полагает необходимым напряженно работать даже в августе. — Тут Мерседес улыбнулась. — А она сказала: «О-о, что вы, мисс Манхайм, работать ему не нужно. Это они настаивают, чтобы он вернулся на службу!» — С чарлстонским акцентом Мерседес слегка перестаралась.
— А что еще ты узнала?
— Еще она рассказала, что приехала сюда аж из Бостона, чтобы вместе с дорогим Колдером посетить прием в честь президента, но уже в «Аврора-сэндс» узнала, что мужа куда-то вызвали.
— Не умер, просто уехал…
— Прости?
— Это я так… Что еще? Насчет Чилкотта?
— «Я здесь исключительно благодаря доброте Таддеуса Чилкотта. Я так расстроилась, что не увижу президента, а он, зная, какой путь я проделала сюда из Бостона, пожалел меня, и вот я здесь, вместе с ним!»
— А Чилкотт? Он-то как себя вел?
Мерси подвинула к себе Арабеллин бокал, расплескав остатки шампанского на стол. Задумчиво затянулась сигаретой. Думаю, она еще раз прокрутила в голове эту сцену, чтобы не ошибиться с выводами, и наконец сказала:
— Пока миссис Маддокс говорила, он все время смотрел в пространство. Знаешь, как люди слушают радио? Смотрят в пространство и мысленно представляют себе события, о которых слышат. Вот так и здесь. Он словно бы представлял себе то, о чем она говорила… И…
Пролитое шампанское закапало сквозь ажурную столешницу капли звонко застучали по камням у нас под ногами. Точь-в-точь дождь, первый за много недель.
— А дальше? Дальше?
— Как бы тебе сказать… Представь себе, что она актриса и выступает на радио. А он, автор сценария, беззвучно повторяет вместе с нею все ее реплики, пока она… — Мерседес опять затянулась сигаретой и докончила: —…пока она не забыла текст. Понимаешь?
Кажется, да. Я кивнула.
— И когда он смекнул, что миссис Маддокс пропустила реплику, то сказал ее сам. Потому что это был важный элемент придуманного им сюжета. Я имею в виду — он бы не стал этого говорить, если б по сценарию ей полагалось талдычить только о том, как она расстроилась. Вот и вставил эту пропущенную реплику, которая очень-очень важна.
— Не томи!
— Он сказал, что Колдер Маддокс хотя и уехал, но непременно вернется и она ждет его в «Пайн-пойнт-инне».
— А он сообщил, когда Колдер вернется?
— Конечно нет, — ответила Мерседес.
Конечно нет.
152. Пришло время уходить. Мы с Мерседес действовали по плану — пора привести в исполнение следующий этап. На первом этапе мы прибыли сюда — три женщины, одна из которых на прием не пошла, но все ее безусловно видели. Она была в белом костюме, с зонтиком. Об этом, как мы надеялись, вспомнит каждый, кто позднее увидит трех таких женщин.
Второй этап — наше демонстративное присутствие на приеме. До инцидента с пощечиной мы думали, что придется потолкаться там подольше, однако пощечина сразу же привлекла внимание к Мерси и, я больше чем уверена, к ее спутнице — седовласой женщине в простом черном платье. Таддеус Чилкотт наверняка припомнит свою уклончивую беседу с Мерседес, а Арабелла — встречу со мной. Так что мы своего добились: нас тут видели, можно переходить к третьему этапу.
А этап этот предусматривал проникновение в «Пайн-пойнт-инн» и похищение Лили Портер.
...
153. Уходя, мы по вполне понятным причинам постарались не попадаться на глаза Гринам.
Скрываться от президента не понадобилось. Они с Нелли сами куда-то исчезли, скрылись от всех.
Однако от владельца белого костюма и его жены, одетой в желтое, мы улизнуть не сумели. Впору подумать, будто Найджел Форестед и Мэрианн караулили нас в засаде — так ловко они вывернулись нам навстречу.
Заметив, что они наблюдают за нами, прослеживают наш путь к выходу, я отказалась от первоначального намерения любой ценой избежать контакта с Форестедами и, сияя улыбкой, направилась прямо к ним.
— Вот вы где! — окликнула я еще издалека, через головы гостей.
Найджел и Мэрианн стояли на верхней ступеньке лестницы, ведущей на лужайку.
По-прежнему сияя улыбкой, я сказала:
— Вы непременно должны познакомиться с моей подругой, Мерседес Манхайм.
Глаза у Найджела вспыхнули, он явно представил себе все то, что воплощают собой Манхаймы, — богатство, неимоверное влияние, одна из самых больших в Америке художественных коллекций, имя Мерседес в указателях доброго десятка биографий, фотопортреты в иллюстрированных журналах, скандальные, но широко разрекламированные акции, которые она поддерживала, и соответствующие газетные заголовки. Вот что можно было прочитать на лице у Найджела, когда он, едва не потеряв равновесие, спускался к нам по ступенькам.
— Да-да, конечно! — воскликнул он. — Как поживаете?
— Мерси, — сказала я, — это Форестеры, Невилл и Мэри Джейн…
Найджел протянул руку, склоняясь в раболепном поклоне, — Мерседес кивнула, и мы удалились.
О такой мести можно только мечтать — совершенство во всем, в мельчайших нюансах, вплоть до голоса, долетевшего нам вдогонку, и самих слов, сказанных Мэрианн Найджелу:
— Как, она сказала, фамилия этой женщины?
154. Дорога меж «Пайн-пойнт-инном» и коттеджем Дэниела Грина не просто извилиста. И расстояние не особенно велико, однако из-за бесконечных подъемов и спусков кажется куда больше, чем на самом деле.
По пути Мерседес заметила, что, совершив вначале вылазку в сборище гостей под навесом внутреннего дворика и на лужайке, президент Уорнер с супругой, похоже, быстренько исчезли.
— Нелли Уорнер говорила с тобой? — спросила я, зная, как часто они встречались.
— Конечно нет. Нелли теперь нужно отмежеваться и от меня, и от Люси Грин.
— Наверно, потому они и исчезли так быстро, — сказала я.
— Вряд ли. Ты, видимо, не обратила внимания, Ванесса, однако, если учесть, сколько лимузинов запарковано по фасаду, членов правительства среди гостей было явно маловато.
Что верно то верно. Из пайн-пойнтской конгрегации министров на лужайке нынче не появился никто, хотя их машины стояли у дверей.
— Они безусловно там, — сказала Мерси. — По крайней мере некоторые.
— Да?
— Да. Я их видела.
Мы подошли к тому участку дороги, где благородный щит-указатель провозглашает:
СТУДИЯ АМЕРИКАНСКОГО ХУДОЖНИКА ТЕОДОРА РОБЕРТА ХАРПЕРА (1836–1910).
Я издавна питаю к Харперу глубокое уважение. Во-первых, как и его великий современник Уистлер[46], он любил японские мотивы. Его женщины в красном снискали неменьшую славу, чем уистлеровские женщины в белом, а использование японской орнаментики придает его полотнам жутковатую, почти скандальную двойственность, утонченную и одновременно неистовую, как в японском театре.
Ни малейших признаков того, что в студии идет ремонт, мы не заметили. Очередное вранье. Хотя, быть может, если учесть правописание начальника полиции У-ма Биллингса, где-то на Мысу прячется некий МУЗЗЕЙ, который тоже посвящен Т.Р. Харперу и крыша которого даже сейчас протекает.
