– Господи, а то я сам не знаю. – Всякий раз, когда она напоминает, я с утомленным и раздраженным видом отвечаю, что, мол, помню. Разумеется, обычно я забываю, но нельзя же давать Урсуле такой козырь в руки.
Я намеревался наведаться к студенткам насчет квартплаты часов в пять, по пути с работы, но получилось иначе. День шел нормально до самого вечера. В основном я был занят играми в прятки со съемочной группой «Панорамы Северо-Востока». Они едва не перехватили меня, когда я возвращался с обеда, но я успел перепрыгнуть через ограждение и скрыться в кустах прежде, чем они установили камеру. Остальное время я потратил на телефонные уговоры кровельщиков вернуться. Они все еще были вне себя. По их версии, Урсула обрушила на их головы поток оскорблений и обвинений, когда они всего за несколько секунд до ее появления решили сделать десятиминутный перерыв. Люди естественным образом пугаются непонятного, поэтому на них особое впечатление произвело то, как Урсула, расхаживая туда-сюда, яростно строчила по-немецки. Что именно она говорила, они не поняли, но звуки ее речи показались кровельщикам грубым, агрессивным, сатанинским лаем. Я сказал им, что по-немецки так звучит любая фраза и что с тем же успехом Урсула могла восхищаться сверкающими капельками росы, сбегающими по ажурным лепесткам цветов, но они не поверили. В отчаянии я названивал им снова и снова – всего четыре раза. В четвертый раз я уже беседовал с ними, как человек, закладывающий в ломбард собственные часы, но из кровельщиков удалось вытянуть лишь обещание вернуться к вопросу на следующей неделе, когда время немного залечит их раны. И тут мне позвонил доктор Хеллер с факультета биологии.
– Пэл Далтон?
– Ну-у-у…
– Алло? Это Пэл Далтон? Менеджер учебного центра? С вами говорит Боб Хеллер с факультета биологии.
– Ах вот как. Да, я – Пэл Далтон. Мы, кажется, не знакомы?
– Нет, но нам нужно срочно увидеться.
– Гм… Я мог бы зайти прямо сейчас.
– Не сейчас. Попозже.
– Вы же сказали – срочно.
– Ну и?..
– Тогда, наверное, лучше прямо сейчас?
– Нет, мне нужно дождаться одного человека.
– Понятно. Тогда следовало сказать не «срочно», но «по делу».
– Вы что, издеваетесь?
– Нет, всего лишь…
– Я – декан факультета биологии. Деканами факультетов биологии просто так не становятся, и хамства я ни от кого не потерплю, зарубите себе это на носу.
– Я не хамил… Просто «срочно» означает, что…
– Повторите, кто я.
– Вы – декан факультета биологии, Боб.
– Спасибо. А теперь прекратите идиотские упражнения в семантике и слушайте внимательно. Мне нужно встретиться с вами, но не сейчас – позже. Ко мне приедет еще один человек, нам обоим необходимо с вами поговорить. Он обещал подъехать в мой офис в полседьмого, поэтому зайдите ко мне в семь.
– В семь? Но я…
– Вы с кем разговариваете, Пэл?
– Видите ли…
– С кем?
– Ладно… Хорошо. В семь так в семь.
В семь, хоронясь в складках местности (телевизионщики еще могли торчать где-нибудь поблизости), я прокрался к факультету биологии. Боб открыл дверь сам. Он оказался пухлым коротышкой средних лет с двумя волосатыми гусеницами вместо бровей. Других волос на голове Боба не осталось. Глаза его застыли в подозрительном прищуре, а рот открывался ровно настолько, сколько было необходимо для воспроизведения членораздельной речи.
– Пэл?
– Да.
Ни ответа, ни приглашения войти не последовало, Боб лишь приоткрыл дверь чуть пошире. Кабинет у него был маленький, стены от пола до потолка закрывали туго набитые шкафы. В них могло находиться все что угодно – от книг и бумаг до человеческих голов. На крошечном столе едва помещался телефон. Рядом с телефоном стоял и робко улыбался человек в мятом костюме. Ногтем указательного пальца одной руки он ковырял под ногтем большого пальца другой, издавая, словно потревоженный сверчок, неравномерные щелчки. Определить возраст посетителя я бы не взялся, но его сутулости, порожденной застенчивостью, на вид было, пожалуй, лет сорок.
Боб Хеллер закрыл за мной дверь.
– Ну и кашу вы заварили. Что вам взбрело в голову?
– Вы о чем? – удивился я.
– Только не надо говорить, что никакой каши не заварилось. Дурацкие отговорки мне не нужны, Пэл.
– Я и не отговариваюсь. Просто поинтересовался, какая именно каша имеется в виду.
– Выходит, каша не одна? Я говорю о раскопках на месте фундамента. Почему вы им это пообещали?
– Я не обещал. Наоборот, сказал, что мы не хотим.
– А я о чем говорю? Разве так общаются с прессой? Попробуйте сказать им, что вы не гей, что у нас нет никаких финансовых нарушений, что не планируете увольняться с работы, что не спятили окончательно, – и вас тут же объявят голубым, вором, безработным и умалишенным… Нам нельзя трогать фундамент.
– Не думаю, что дело дойдет до раскопок.
– Да тут и думать нечего. Фундамент неприкосновенен.
– М-м-м… Вы что-то не договариваете, верно? Актон напортачил? Оставил на месте половину тел?
– Тел? Мне тела до лампочки! – Боб указал на человека в потрепанном костюме: – Это доктор Беннет.
Доктор Беннет смущенно улыбнулся.
– Доктор Беннет работает в экспериментальной химической лаборатории при министерстве обороны в Уилтшире. Как по-вашему, доктор, сколько нейротоксинов находится под фундаментом нового корпуса учебного центра?
– Трудно сказать… – Он пожал плечами с видом человека, знающего ответ, но желающего набить себе цену. – Достаточно, чтобы уничтожить все живое в Северо-Восточной Европе.
– Р-р-р-р-р!
– Ох, не надо так рычать, мистер Далтон. Вы меня пугаете, – пожаловался доктор Беннет.
Паника, прежде лизавшая мои колени, теперь колыхалась под подбородком. Тщательно выговаривая слова, я спросил:
– Как нервно-паралитический газ оказался под фундаментом корпуса?
– Неужели не ясно? Его слишком опасно перевозить.
Я не нашел что возразить и лишь с мольбой и беспредельным отчаянием уставился на Хеллера. Декан издал нетерпеливый вздох. Он считал, что дальнейших объяснений не требуется:
– Какая теперь разница? Давайте сосредоточимся на главном.
– Я желаю знать, каким образом яд, которого хватит, чтобы устроить катастрофу вселенских масштабов, попал под окна моего офиса. У меня тяга к анализу, знаете ли.
– Черт побери! Сейчас это действительно неважно. Надо думать о планах на будущее.
– Боюсь, что твои планы на будущее должны включать космический корабль и лотерею, чтобы отобрать счастливчиков для отбытия на другую планету. Поэтому давай рассуждать по порядку. Как газ попал под фундамент, козел?
– Предупреждаю, я – декан факультета биологии. Стоит мне слово сказать, и тебе дадут пинка под зад так быстро, что…
– Р-р-р-р-р!
– Ладно, ладно… Обычная история. Правда. Ты себе бог знает что вообразил, еще подумаешь, будто… Ну, хорошо, по делу. Один из наших студентов решил посвятить свою дипломную работу химическому воздействию на нейромедиаторы. Пока звучит безобидно, да?
– Гм.
– В заявке он подробностей не указал. Ему назначили руководителя, доктора Ноулза. К несчастью, несколько недель спустя доктор Ноулз был убит в драке в пабе.
– Из-за чего подрались?
– Господи, вам всю историю мира подавай? К нашему делу это не имеет никакого отношения. Короче, нового руководителя мы не назначили.
– Почему?
– Забыли. Бывает. Людям свойственна забывчивость? Клянусь богом, если перебьешь меня еще раз, больше ничего рассказывать не стану. (Я закрыл рот рукой.) Спасибо. Студент продолжал работать в одиночку, и мы поняли, что произошло, только когда он спросил, кому сдавать на проверку восемьдесят галлонов нового мощнейшего нервно-паралитического газа. – Хеллер глянул на Беннета. – К сожалению, он растянул написание диплома на два семестра, иначе бы он не успел получить и кварты этой дряни. Такая вот петрушка вышла. – Хеллер поднял глаза на меня: – Преподаватель, с которым консультировался этот дипломник, испугался, что я разозлюсь, и спрятал газ в своем кабинете, где он и находился, пока не пострадал один из уборщиков… – Заметив, как мои глаза полезли из орбит, Хеллер поспешил уточнить: – Нет-нет, просто контейнер с газом упал ему на ногу. Два пальца на ноге сломал. Мне доложили, и тайное стало явным. Как заведено, я вызвал доктора Беннета. Он приехал, посмотрел…
– И был крайне восхищен, – вставил Беннет.
– …и мы решили, что с этой гадостью надо что-то делать. Зная, что будут строить новый корпус, я связался с TCP. Мы и раньше обделывали с ним дела. Достали денег смазать шестеренки, а он озаботился, чтобы строители закопали контейнеры при укладке фундамента. Когда TCP вдруг исчез, я забеспокоился. Но он вроде бы все организовал как надо, и дела шли как по маслу, пока вы не запустили в прессе кампанию по остановке работ, чтобы дать ученым возможность поглазеть на останки мертвых психов. Теперь довольны?
