В данном случае лбы затрещали, потому что сантехники кое-что разбили и переломали – полдюжины кафельных плиток, несколько плит во дворе и садовое кресло. С точки зрения рабочих, потери были вполне приемлемы – попутные издержки, не более, но Урсула уперлась, отказываясь отдавать сантехникам ключи от их машины, пока они не отремонтируют или не заменят поломанное.
– Я занимаюсь своим ремеслом пятнадцать лет, мистер Далтон, и никогда ничего подобного не видел.
– Извините, мистер Денби, но разве я не предупреждал об Урсуле, когда нанимал вас на работу?
– Она грозилась пойти в управление отраслевых стандартов, налоговое ведомство, к представителю по торговым налогам, всего и не перечислить, мистер Далтон. Я не только о себе беспокоюсь, но и о моих напарниках, Тони и Эдди. Эдди совсем еще зеленый. Представляете, какую душевную травму могут нанести им такие слова? Непорядочно это.
В конце концов, они согласились кое-что отремонтировать и вычесть стоимость садового кресла из суммы оплаты. В ответ я обещал лично присутствовать до окончания работ, ограждая мужиков от прямых контактов с Урсулой. Подруга пребывала в дурном расположении духа, считая мои уступки неоправданными. Швырнув мне ключи от дома и что-то сдавленно прорычав, она отправилась на терапевтический сеанс – то бишь по магазинам.
К ее возвращению работа была сделана.
– Закончили, – уверил я подругу.
– Это называется «закончили»? – вскинулась Урсула. – Посмотри, какой бардак они оставили, даже не убрали за собой. Теперь мне придется подметать весь этот мусор. Почему ты их не заставил?
– Не знаю… Я никакого бардака не замечаю. Выплеснуть пару ведер воды – и все смоет. А раньше, пока сток не работал, и одного ведра бы хватило – смешно, правда? Гм.
– И метлу украли! – Урсула стреляла глазами по двору. – Они украли нашу метлу!
– Зачем им красть нашу метлу? – примирительно спросил я.
– А зачем они взялись крепить черепицу на крыше канцелярским клеем? Почем я знаю, что это не они взяли метлу? Они же полоумные.
– Короче. Я еду за детьми. А ты оставайся и поработай над снижением кровяного давления.
Урсула уставилась куда-то вдаль, сосредоточившись на некой тайной мысли.
– Я это так не оставлю, – процедила она.
– Ч-ч-черт, в голове будто носороги спариваются. – Джордж забросил в рот пригоршню парацетамола. – И надо же именно сегодня.
Перед ним на столе лежали вчерашние «Новости». На лбу Джорджа отпечатались несколько типографских строк в зеркальном отражении, из чего я сделал вывод, что до моего прихода он лежал лицом на газете. Взяв газету, Назим развернул ее театральным жестом. По блуждающему взгляду Назима было ясно, что газету он уже успел прочитать.
– Очень нехорошо получилось, дружище. Именно поэтому с этими людьми лучше вообще не разговаривать. Я не осуждаю – ты же знаешь, как высоко я тебя ценю, – но не следовало говорить им, что нам неохота заново перекапывать площадку.
– Но ведь это правда?
– Конечно, правда. Поэтому ее и надо скрывать. Нельзя предоставлять им возможность заявить, что «университет отказывается…» или «Пэл Далтон отрицает…», иначе сам себя подставишь. Надо было сказать: «Это интересное предложение, мы обязательно его рассмотрим, изучим ситуацию, на что потребуется время, но на данном этапе мы ничего не исключаем». Впрочем, от тебя даже этого не требовалось, достаточно было переправить их ко мне, я бы сам сказал. Я в этом деле собаку съел.
– Зрачки еще видно? – спросил Джордж – Только не врите.
– И что теперь делать? – спросил я Назима.
– Юлить и изворачиваться.
Тут у Назима запел мобильник, от неожиданности Джордж вздрогнул и часто-часто заморгал. Назим глянул на дисплей, рассмеялся, цокнул языком и перевел взгляд на меня:
– Буду хитрить, выпутываться, темнить. Возможно, придется пригласить кое-кого на обед.
– Да… – задумался я. – Наверное, очень важно обеспечить поддержку местного совета.
Назим опять рассмеялся:
– Совета, дружище? С советом проблем не будет.
– Но ведь они колебались, давать разрешение на строительство или нет. Надзор за городскими постройками и все такое, разве не так?
– Они колебались только для вида. Если не начнется ад кромешный, совет против нас не пойдет. Университет и есть город. Мы – самые крупные работодатели. И самые крупные землевладельцы. Расходы нашего персонала и деньги, которые студенты здесь тратят, для совета вопрос жизни и смерти. Совет ни за что не станет к нам подкапываться по собственной инициативе. Они не меньше нашего хотят, чтобы реноме университета не пострадало. Если студенты перестанут приезжать, то… нельзя сказать, что городу совсем хана, но он получит тяжелую кровоточащую рану и будет брошен в подземелье, затопленное канализационными стоками. Я понятно выражаюсь?
– Да-да, конечно. Реноме. Еще бы.
– Ты все верно понял, Пэл. Тебе не надо разжевывать – в этом твоя сила. Уважаю. Нет, правда, я всегда тебя уважал. Образование стало бизнесом. В этом и состоит динамика. Все думают, что образование – это священная идея получения знаний, недосягаемые горние академические выси… Пусть думают. Через пять лет они будут читать лекции о делении клеток в подземном переходе, а в их бывшем университете откроют гигантский супермаркет. Не мы это затеяли. Нынче студентам приходится платить, и они не хотят выбрасывать деньги на ветер. Заметь: все начинается с денег, поэтому неизбежно ими и кончается. История со скелетами всего лишь мелкая неприятность, мы ее переживем. Время на нашей стороне. Ты же слышал, что говорил Энди Уорхол, дружище? Каждому человеку выпадает в жизни хотя бы пятнадцать минут славы.
– Да.
– Наши пятнадцать минут уже наполовину прошли. В наши дни интерес общественности к чему бы то ни было не держится дольше четверти часа. Если получится потянуть время, сенсация падет жертвой всеобщей апатии. Самое главное, не говорить больше ни одного лишнего слова, хорошо?
– Хорошо.
– Ч-черт, голова… – простонал Джордж.
Не успел я вернуться в кабинет и включить компьютер (1224 непрочитанных сообщения), как в дверь постучал помощник библиотекаря и сообщил, что прибыли люди с телевидения и желают взять у меня интервью. Приехав без приглашения, они явно намеревались застать меня врасплох. Я только усмехнулся про себя – последние восемь-девять лет меня всегда и все застает врасплох. Сославшись на занятость, я попросил направить телевизионщиков к Назиму в отдел маркетинга. На несколько секунд покой был восстановлен, но тут я заметил, что меня видно в окно с улицы, и снова занервничал. А что, если я уже попал в камеру? Снимок человека, сидящего за компьютером, можно снабдить любым комментарием. «Пэл Далтон на работе. Уничтожает улики? Нам не дано знать». Чем плохо? Я подошел к окну опустить жалюзи, но недавно проклюнувшаяся мудрость подсказала, что задернутые жалюзи только усилят атмосферу укрывательства и загадочности. Тогда я решил оставить жалюзи открытыми и спрятаться под столом. Я просидел под столом до самого обеда и даже нашел на полу монету в 50 пенсов.
– О чем важнее всего помнить, проживая в нынешней Британии?
– Что еда вкуснее, если готовить из замороженных продуктов, – откликнулся Ру.
– Никак, ты опять в газеты попал, – заметила Трейси.
Ру, смежив веки, процитировал по памяти:
– «Вести о найденных телах облетели город ударными волнами…»
– Фу. «Ударные волны»? Обычно говорят в единственном числе – ударная волна. Коверкают язык, постыдились бы. Могу поспорить, что они ждут не дождутся, когда «возросшая озабоченность» заставит полицию «принять меры».
Трейси придвинулась к Ру:
– Похоже, обвиняемый намерен строить свою защиту на неумении обвинения пользоваться словами.
– Не неумение, а лень. Они… вы что, смеетесь надо мной?
– Продолжаем… – сказал Ру. – «Эти новости становятся оружием в руках тех, кто подозревает, что в университете происходят совершенно недопустимые вещи. Несмотря на усилившийся нажим…»
– Фу.
– «…мистер Далтон, менеджер учебного центра, который осуществляет оперативный контроль над проектом, не сдается».
– Фу.
– «Он сообщил „Новостям“, что университет не собирается рассматривать призывы к проведению экспертизы строительной площадки, которая находится прямо под окнами его кабинета».
– Господи, пощади. Эти зануды уже несколько недель достают меня по телефону. Сегодня все утро прятался от телевизионщиков. Вдобавок вкалываю за троих, терплю неприязнь персонала, извиняюсь перед чертовой Карен Роубон, слежу, чтобы никто не узнал о новом бизнесе Бернарда, утешаю сантехников, запуганных Урсулой, а еще с ДОПОЛом морочусь.
– С ДОПОЛом? Ты о триадах говоришь? – Ру откинулся на спинку стула.
– А ты о них слыхал? Я что, единственный, кто о них не знал?
– Организация ДОПОЛ – главный сюжет комиксов в Гонконге.
