Я смотрел на мальчика-навахо на механической лошадке… Знал ли он что-нибудь о том, какую роль играли лошади в прошлом его народа? Промчится ли он когда-нибудь верхом на скакуне, ощущая голыми пятками его мощь, сливаясь с ним в единое целое?
Смотреть на механического пони было неприятно, и я отвернулся.
* * *
Владимир и Иван сидели в просторном холле исторического отеля «Эль Ранчо», интервьюируя профессора Линка. Тот преподавал историю навахо в местном колледже. Отель был построен в виде сруба, в сороковых годах здесь охотно гостили голливудские звезды. Позже я попросил профессора рассказать мне об истории Геллапа. Мы присели с ним на пеньки рядом с железнодорожным полотном. В этом месте теснящие город с севера и юга каменные утесы почти сходились, оставляя между собой промежуток всего в триста метров. Линк рассказал мне, что через этот естественный туннель проходит одна из четырех важнейших федеральных дорог, соединяющих восток с западом страны, два железнодорожных пути, по которым ежедневно следует сто девятнадцать поездов, а также нефтепровод и газопровод, по которым, как авторитетно утверждал профессор, проходит двадцать пять процентов американской нефти и газа.
Линк ткнул пальцем в землю под ногами: «Это ground zero (мишень). Во время «холодной войны» это место было важнейшей стратегической целью советских ядерных ракет».
Нанесение удара по Геллапу, возможно, и имело стратегический смысл, если слово «смысл» вообще можно употребить ко времени «холодной войны». И, сидя здесь, на пеньке, я вдруг подумал, а что, если и через семнадцать лет после развала Советского Союза русские компьютеры по-прежнему следят за этой ground zero и с нажатием кнопки ее координаты будут переданы ракетам, стоящим на консервации в бетонных шахтах. А сотни двойников этих русских ракет в США, в том числе находящиеся в моем штате Монтана, также просто ждут сигнала компьютера…
Когда Иван и Владимир интервьюировали профессора Линка в отеле, работающая здесь женщина навахо, спросила меня, кого мы снимаем. Когда я рассказал ей, она удивилась: «А почему не навахо преподает историю навахо? Если вы хотите узнать о навахо, вы должны расспросить вождя племени навахо».
«Я бы с удовольствием, — согласился я, — но я не знаю, как его найти, а мы здесь пробудем всего еще один день».
Она кивнула в сторону ресторанного зала: «Сейчас наш вождь завтракает там».
Мы подошли к двери, и она указала на человека с пепельными волосами, сидящего за столом в окружении большой компании. Хотя вождь сидел, видно было, что он высок ростом.
Я подождал, пока тот поест и выйдет в холл. «Извините за беспокойство, я хотел бы задать вам несколько вопросов», — сказал я и представился. Вождь посмотрел на меня немного скептично. Он был строен, но не худ. У него было приятное смуглое лицо: высокий лоб, широко расставленные темные глаза, в которых светился ум, нос с горбинкой, красивый рот, четко очерченные скулы.
Я рассказал ему о нашем проекте. Когда я говорил о том, что мы повторяем путь двух русских писателей, описавших Геллап как всеамериканский город, он неожиданно улыбнулся. Это была по-настоящему открытая, искренняя улыбка. Когда-то я был политиком и со всей уверенностью могу сказать, что люди с такой улыбкой побеждают на выборах. Побеждают не потому, что избиратели купились на их внешнее обаяние, а потому, что такие улыбки раскрывают душу человека до дна.
Вождь согласился дать интервью, и мы назначили встречу на восемь тридцать утра следующего дня. Он жил в городе Виндоу-Рок, в семидесяти километрах к северо-западу. Я пообещал позвонить ему в восемь утра и подтвердить, что выезжаю. Он дал мне свою визитку: «Доктор Джо Ширли. Вождь навахо».
Я спросил, как найти его дом, он ответил: «Очень просто. Вы въезжаете в город, сразу поворачиваете направо и упираетесь в мой дом. Он с красной крышей».
На следующее утро, ровно в восемь, я позвонил по номеру, указанному на визитке. Но никто не ответил. На карточке был еще указан телефон офиса навахо, и, несмотря на выходной день, я решил позвонить по нему. Трубку взяла женщина-секретарь, и я объяснил ей ситуацию. Она сказала, что тут же сообщит доктору Ширли, что мы выезжаем.
На американском западе сельские жители очень своеобразно объясняют, как куда-то доехать. Понятно, они живут на этой территории долгое время и знают ее как свои пять пальцев. Но почему-то ожидают, что и ты ориентируешься на местности не хуже, чем они. К примеру, если вы позвоните хозяину ранчо и спросите, как до него доехать, он ответит примерно следующее: «Держи путь из города на запад, проедешь несколько миль, пересечешь речку, увидишь чуть дальше металлические ворота, за ними дорога повернет налево — она-то как раз ведет к нам, ты не заблудишься».
В итоге ты пересекаешь несколько речек, металлические ворота встречаются тебе через каждые четыреста метров, множество грунтовых дорог ведут налево, и абсолютно неясно, какая из них ведет на ранчо, а какая нет. В общем, шансов не заблудиться практически нет.
И то же случилось, когда мы прибыли в Виндоу-Рок. Следуя указаниям, мы повернули налево, изрядно проехали, но никакого дома с красной крышей так и не обнаружили… Не знаю, сколько бы мы еще убили времени на поиски, если б, к нашему счастью, женщина все еще не находилась в офисе. По телефону она дала нам точные указания, следуя которым мы наконец добрались до одноэтажного, в стиле ранчо, дома доктора Ширли. Единственное, что верно указал вчера вождь, дом был действительно с красной крышей. Мы припарковались рядом с новеньким пикапом «Шевроле», а когда начали разгружаться, подъехал еще один пикап. Оказалось, это была миссис Ширли. Она удивилась, когда я рассказал ей, что мы приехали ради интервью с ее мужем, и попросила нас подождать. Лишь пятнадцатью минутами позже в дверях появился вождь. Он одарил нас своей всепобеждающей улыбкой и сказал: «Я не был уверен, что вы приедете, так как не дождался условленного звонка».
Я был смущен и попытался объяснить, что я дозвонился до его офиса и секретарь уверяла, что сообщит ему о нашем визите. Он опять улыбнулся и проводил нас в уютно обставленную большую гостиную. На стене висели отполированные рога техасского длиннорогого быка с накинутыми на них двумя стетсоновскими шляпами и какие-то ремесленные поделки навахо. В углу стояло отделанное серебром седло. Вождь Джо указал мне на скамью, а сам сел на кресло с накинутым на него индейским одеялом. На Ширли была выглаженная рубашка в широкую горизонтальную полоску и франтоватый бирюзовый с серебром шейный платок. Пальцы вождя украшали бирюзовые кольца.
Пока устанавливали камеры, я решил поинтересоваться у него, что за красивую долину мы видели по дороге сюда, проезжая через резервацию. Его глаза блеснули: «Я не люблю слово «резервация», это позорный, исчезающий термин, используемый людьми, которые считают коренных американцев дикими тварями, двуногими животными. Резервация — это аналог заповедников в дикой природе». Все это он произнес без раздражения, ровным голосом. Но в этом голосе была твердость и бескомпромиссность. Он как будто поучал непослушного ребенка.
Я пояснил ему, что в моем штате Монтана коренные американцы называют свои земли резервациями, и добавил, что они предпочитают называть себя индейцами, нежели коренными американцами. «Какой термин предпочитаете вы?»
Доктор Ширли усмехнулся. «Мы не индейцы. И никогда ими не были, — сказал он, — мы — коренные американцы».
Мы говорили в камеру примерно с полчаса. Он сидел прямо и величественно на своем кресле, как на троне. Кивал головой, когда я задавал вопрос, и не торопился с ответом. Он родился и вырос в каньоне Де Шелли, где расположены знаменитые древние индейские жилища в скалах. Я был там еще ребенком и помню, как меня захватил вид огромных красных скал, в расщелинах которых на высоте находилось человеческое жилье. Народ Джо Ширли тысячелетиями обитал в этих краях.
Должность вождя — выборная, он на этом посту почти четыре года. Одна из главных целей вождя — независимость для трехсоттысячного народа навахо. Как оказалось, в термин «независимость» доктор Ширли вкладывал особый смысл. В девятнадцатом веке его племя сложило оружие в обмен на возможность вернуться на родную землю и получать от федерального правительства фонды на образование, медобслуживание и экономическое развитие. И что они получили в итоге? По его мнению, диктатуру попечительского совета, который взял на себя право одобрять или не одобрять инициативы руководства племени. Ширли же хотел, чтобы навахо не только имели положенную им финансовую поддержку, но также и возможность самим принимать решения, как использовать эти деньги.
Доктор Джо стал рассказывать мне о том, как в далекие времена «чужеземцы пришли через большую воду» и согнали его племя со своих земель. Эту грустную историю я не слышал раньше, здесь, в доме вождя навахо, она по-настоящему тронула меня.
