— Мы мало жертвуем на нужды церкви, — сказала Марлен, протягивая священнику десять золотых монет — из тех, что она получила от Рашад-бека.
В назначенное время все встретились в церкви. Марлен решила щегольнуть своим знанием древней истории, с легкостью беседуя со священником то на французском языке, то на латыни. Обернувшись к остальным, она сказала:
— Бог создал религию для того, чтобы человеческая душа, сталкиваясь с жизненными невзгодами, не впадала в отчаяние. Когда человек слаб, он всегда ищет поддержки у бога.
— Такова природа человека. Хоть сотворен он из огня и воды, но слаб, — подтвердил священник. — Добро и зло постоянно борются в его душе. Бог создал человека для того, чтобы он славил имя всевышнего.
— Араб вспоминает имя аллаха, когда оступается верблюд, — заметил советник. — Как только опасное место пройдено, он опять богохульствует.
Беки дружно засмеялись.
— Ваш приход в мою обитель — большая честь для меня, — сказал священник Игнатий, жестом приглашая компанию осмотреть церковь. — У этой церкви славная история служения Христу и богу. Она построена на этом прекрасном месте более тысячи лет тому назад. Наши прихожане не жалеют средств, чтобы поддерживать ее в хорошем состоянии.
Спутники священника поняли намек, и их руки с золотыми монетами потянулись к шкатулке для пожертвований. А он позвал слугу и приказал подать выдержанное вино. Гости продолжили осмотр церкви. Отец Игнатий длинной указкой касался старинных икон в позолоченных окладах и рассказывал, из каких мест они поступили.
— Наш отец достоин быть возведенным в сан архиепископа, — льстила Марлен Игнатию. — Посмотрите, какими обширными знаниями он обладает. Советник сделает доброе дело, если еще раз замолвит за него словечко верховному комиссару.
Повернувшись к Рашад-беку, она шепнула:
— Запоминай все ходы и выходы. Это пригодится тебе впоследствии.
Марлен со священником отошли в сторону, и она передала ему пятьдесят золотых монет. Это был задаток за хранение и передачу оружия в церкви.
По плану, разработанному Марлен, Рашад-бек и Сабри-бек должны были получить оружие в Сирии, у могилы мученика Юсефа аль-Адма, у дороги Дамаск — Бейрут. Для этой операции они заблаговременно выехали в Дамаск, чтобы все подготовить на месте.
Капитан, оставшись в церкви со священником, затеял разговор о политике:
— Ты, конечно, следишь за военными сводками. Франция сейчас в трудном положении, но она обязательно освободится от немцев. Мы должны железной рукой держать свои колонии.
— Мы желаем Франции благоденствия и успехов. Наши сердца с нею, и мы будем служить ей, не щадя сил, — отвечал Игнатий.
— Ты знаешь, святой отец, что сирийцы выступают против нас. Нашим друзьям сейчас там приходится туго. Поэтому мы и решили поддержать их оружием. Двоих из них ты уже видел. Запомни их имена, они могут пригодиться тебе в будущем, когда станешь архиепископом и у тебя будет резиденция в Дамаске. Это Рашад-бек и Сабри-бек. Я поделюсь с тобой одним секретом…
Священник перебил его:
— Ваши секреты — мои секреты. Я берегу их, как самого себя. Ты же знаешь, что и мой отец и дед сотрудничали с Францией.
— Я не сомневаюсь в твоей преданности. Но осторожность никогда не помешает, — сказал капитан.
— Я готов исполнить любую вашу просьбу, — вставил священник, думая о своем будущем назначении, зависящем от французов. — Я неустанно молюсь за победы Франции.
— В таком случае, святой отец, я пришлю тебе свою машину и грузовик. Они должны стоять здесь до послезавтра, а потом их перегонят в другое место.
— И только? — спросил священник. — Будь уверен, никто об этом не узнает.
Священник размышлял о том, сколько людей доверяло ему свои тайны, сколько женщин признавалось ему в своих грехах. Взять ту же Ум-Жискар. Она дружит с самим архиепископом, и тот считает ее набожной и благопристойной. Знал бы он, какова она в действительности. Кто ее только не посещает: сирийцы, французы, англичане, ливанские эмигранты из Америки. Да, она большая искусительница, но сумела поставить дело так, что все только и говорят о ее уме, образованности и гостеприимстве. Даже сам архиепископ… «Впрочем, разве я не собираюсь занять его место? Вот тогда-то все узнают, на что я способен. Все будут кланяться мне в пояс. Однако, чтобы получить сан, придется еще немало потрудиться. Кое-кого, как водится, надо будет и подмаслить. Того же советника. Он обязательно посетит церковь, когда приедет в эти места поохотиться на куропаток».
В это время Марлен, вернувшаяся в дом Ильяса, не находила себе места. Боязнь, что священник Игнатий раздумает и откажется от участия в контрабандной операции, выводила ее из себя. Успокаивало то, что он получил свою долю, да и капитан — его друг. Почему-то она вспомнила о шейхе Абдеррахмане.
«Этот жалкий шейх ничего не знает, лишь талисманы его волнуют. Что он видел, кроме своей деревни, постоялого двора хаджи и станции Ум-Ражим? То ли дело отец Игнатий! Образованнейший человек». Ее мысли прервали звуки церковных колоколов. В дверь постучала служанка Мари и сообщила о приходе капитана. Марлен вскочила и с нетерпением стала расспрашивать офицера о результате его переговоров со священником.
— Все в порядке, — успокоил ее капитан. — Он спит и видит себя в кресле архиепископа. Поэтому он выполнит любую нашу просьбу.
Марлен с облегчением вздохнула: отец Игнатий не подвел. Он в их руках.
Прибыв в Дамаск, Сабри-бек и Рашад-бек направились в один из самых старых кварталов города — в дом богатого помещика Саиб-бека — владельца обширных земельных угодий.
— Мне бы не хотелось затягивать переговоры с Саиб-беком, — сказал Рашад-бек. — Я не собираюсь с ним торговаться, как хаджи. Эти дамасские беки смотрят на нас сверху вниз, будто мы простые крестьяне.
Дверь им открыл один из слуг Саиб-бека. Хозяин был явно удивлен их неожиданным визитом. «Может, что-нибудь стряслось в средних и северных провинциях?» — подумал Саиб-бек. Правда, недавно он встречался с тамошними беками, те бы обязательно предупредили его.
Недоумевающий бек вышел к гостям.
— Добро пожаловать, дорогие гости. Чему я обязан вашим визитом? Надеюсь, вы не привезли плохие новости?
Саиб-бек был многоопытным человеком, его трудно было чем-либо удивить. Он чувствовал себя как рыба в воде и в политике, и в торговле. Он владел крупной недвижимой собственностью, в том числе постоялыми дворами, не только в Дамаске, но и в Бейруте. Среднего роста, светловолосый, с некоторой склонностью к полноте, он буравил нежданных гостей своими слегка навыкате глазами.
— Слава аллаху, все в порядке, — заторопился успокоить хозяина Сабри-бек. — Мы проездом в Дамаске и не могли не навестить своего старого друга.
Саиб-бек позвал слугу и приказал подать им наргиле и приготовить ужин. Покуривая наргиле и прихлебывая крепкий бедуинский кофе, беки начали беседу с оценки урожай, потом перешли к обсуждению общей обстановки.
— Крестьяне в Гуте[23] выступают против правительства, — сказал Саиб-бек. — Они неплохо вооружены. У них много винтовок. Не представляю, откуда они их достают.
Сабри-бек, обрадованный поворотом разговора, тут же предложил Саиб-беку купить у него партию винтовок. В общих словах он рассказал ему о предстоящей сделке.
«Оружие все равно будет продано, — подумал Саиб-бек. — Так почему же и мне не принять участие в деле? Главное, чтобы оружие было доставлено в Гуту. Если операция провалится, скажу, что я здесь ни при чем. А так на каждой винтовке я смогу заработать не меньше пяти золотых лир. С тысячи винтовок я буду иметь кругленькую сумму».
Не долго размышляя, Саиб-бек выразил свое согласие.
— Я дам задаток за пятьсот винтовок, — сказал он. — А окончательно рассчитаемся, когда получу всю партию в Гуте.
— Завтра ночью в Тель Султан прибудет машина с пятьюстами винтовками, — сказал Рашад-бек. — Через четыре часа подойдет вторая машина. Мы можем договориться и о дополнительных партиях.
— Не исключено, что я сделаю новый заказ, — сказал Саиб-бек. — Я думаю послать оружие в Хауран и Джебель аль-Араб[24].
После ужина Сабри-бек выехал в Алеппо, а Рашад-бек отправился в Бейрут, как и было условлено с капитаном.
Вначале он встретился с Марлен. Та наслаждалась прекрасной погодой, посиживая у фонтана в саду Ильяса. Рашад-бек, жалуясь на усталость, стал вкратце рассказывать о встрече со своими клиентами в Дамаске.
— Больших охотников до оружия в Дамаске не нашлось, — хитрил он. — Но мы все-таки смогли продать винтовки по пять лир за штуку. По две лиры мы возьмем себе как комиссионные. Остальное — капитану и его помощникам. Со мной деньги за тысячу винтовок.
— Кому ты их продал? — живо спросила Марлен.
