Принцесса Анна, в твидовом костюме и стоптанных туфлях, предложила своему брату Эндрю:
– Иди, поросеночек, взвесься. Тут такой агрегат, что уж точно не сломается.
Эндрю, чьи внушительные телеса облегал полосатый костюм, ответил:
– Ты давно на мужа своего смотрела, Энни? Он выглядит как мяч на ножках.
– Мне нравится быть толстяком. – Спигги похлопал себя по объемистому пузу, обтянутому клетчатой рубашкой. – И к тому же последний раз, когда я сбросил вес, моя сарделька усохла на пару дюймов. Энни это не понравилось, верно, Энни?
– Конечно, не понравилось, – сказала Анна. – Не выношу чиполату.
Уильям и Гарри, одетые прилично, хотя и не торжественно, хихикнули. Эдвард и София, оба в серых костюмах, украдкой хмыкнули, а Чарльз, облаченный в блейзер и, как он их называл, «слаксы», отвернулся и стал изучать настенную диаграмму колебаний веса местной популяции морбидно ожиревших.
Камилла, надевшая платье и жакет, в которых была на собственной свадьбе, шепнула:
– Милый, пожалуйста, не хандри.
Чарльз зашептал в ответ:
– Я порой сомневаюсь, что принадлежу к этой семье. Они такие, блин, грубияны.
Тут с улицы послышался шум духового оркестра, и королева сказала:
– Мистер Грайс вот – вот появится. Нам пора занять свои места, он – главная звезда этого шоу.
Все гуськом двинулись в зал. Вайолет поравнялась с принцессой Кентской и объявила:
– А кстати, вам придется сесть в рядах, с простыми людьми. Я ейная фрейлина, мне надо держать ей сумку, когда у нее будут заняты руки.
Принцесса хотела возразить, но пришлось смолчать – оркестр при появлении королевы заиграл национальный гимн. Отдельные патриоты в зале встали и подтягивали. Королева облегченно вздохнула, когда гимн закончился и можно было сесть.
Увы, из друзей и родственников Артура мало кто смог присутствовать на церемонии. Кому‑то в последнюю минуту пришлось уехать по важным делам, других одолела внезапная немочь, так что почти все стулья в зале занимали Грайсовы лесомонтажники и их семьи.
Зазвучали нестройные фанфары в исполнении трубачей из «Бригады мальчиков»[85], отделение которой занималось в торговом центре, и вошли Артур Грайс с Сандрой. Они проследовали по красной ковровой дорожке в конец зала, где, сцепив руки перед собой, с болтающейся на локте сумкой, ждала королева. Лишь уголок рта дернулся у нее, выдавая, что Елизавету рассмешил вид Артура Грайса в цилиндре, слегка тесноватом для его массивной головы. Шагая к помосту, Артур жалел, что покойный отец не видит, как его сына удостоят королевской милости. В их последнюю встречу отец орал: «Да гори ты в аду, Артур, сукин сын, ублюдок!» Старик страдал белой горячкой, и Артур убедил себя, что все дело в хвори.
Прежде чем Грайс преклонил колени на бархатную скамейку перед королевой, та сказала негромко:
– Доброе утро, мистер Грайс. Надеюсь, вы не сочтете меня нахалкой, но у меня есть еще одна просьба перед посвящением.
Артур замер. Чего она хочет? Денег? Не вопрос, у него их навалом.
– Я бы хотела, чтобы вы удвоили штат санитаров в интернате Фрэнка Бруно и сделали так, чтобы пациентам помогали принимать пищу.
Артур быстро прикинул: ладно, старичье – доходный бизнес, так что от прибыли не особо убудет.
– Добро, – сказал он.
Церемония ненадолго застопорилась, когда Сандра обнаружила, что ее стул заняла принцесса Кентская, но после короткой потасовки и скоротечного обмена ругательствами в дело вмешался инспектор Лэнсер, который вывел принцессу из зала, и посвящение продолжилось.
Вайолет выступила вперед, чтобы принять сумочку королевы, вызвав рукоплескания и восторженный свист присутствующей родни, затем королева легким наклоном головы дала понять, что Грайсу пора опуститься на колени. Он вручил цилиндр Сандре, севшей прямо за его спиной, и преклонил колени. Королева взяла церемониальный меч, изъятый Грайсом у конкурирующей банды в минувшие времена криминального передела лесомонтажного бизнеса, и поочередно хлопнула Артура плоской стороной клинка по плечам.
– Встань, сэр Артур Грайс.
Артур стал тяжело подниматься на ноги, и Сандра завизжала:
– Сбылась мечта, малыш! Мечта сбылась!
Тут, к вящей тревоге королевы, и прочие в зале принялись орать и свистеть.
Чарльз наклонился к Камилле:
– Не могу понять, почему люди больше не могут радоваться тихо? Зачем они воют, как баныпи?
Леди Сандра бросилась сэру Артуру в объятия и всхлипнула:
– Малыш, я так горжусь тобой!
По щекам Артура ползли неправдоподобно крупные слезы. Он помахал толпе:
– Мечта сбылась, йоб – та.
К нему подскочил репортер местной радиостанции:
– Что вы сейчас чувствуете?
Артур, послушно следуя стандартному для таких случаев сценарию, ответил:
– До меня еще не дошло.
Из‑за его плеча Сандра, следуя другой версии того же сценария, добавила:
– Возможно, к завтрему до нас дойдет.
Четверо дюжих лесомонтажников внесли ледяную статую Грайса и установили сверкающую фигуру в центре банкетного стола. Королева, Чарльз и Камилла подошли поближе, чтобы как следует разглядеть изваяние, к ним присоединилась леди Сандра.
Королева поздравила Сандру с тем, что ей удалось так быстро все организовать.
– Да говно вопрос, – отмахнулась та, – лишь бы денежки имелись.
Камилла сказала:
– Завидую вашей фигуре, леди Грайс.
– Хирург просил по два куска за каждую сиську, – ответила Сандра. – Но Артур сторговался так, что тот сделал обе за три, да еще убрал Артуру бородавку с носа.
– Кстати, о бородавках и прочем, – вмешался Чарльз. – Мне вот интересно, а с ушами он сумеет управиться?
– Да этот кент слоненку Дамбо уши подправит, а обрезки пустит на милую сумочку из слоновьей кожи.
Из вежливости Чарльз записал телефон хирурга, хотя денег на пластическую операцию у него не было. Королева огорчилась, услышав в очереди к торту, как Чарльз жалуется Камилле:
– Надо было мне еще в детстве их подтянуть.
Потом Камилла загляделась на то, как принц Эндрю кружит Марсию на импровизированной танцплощадке, и тут Чарльз легонько подтолкнул ее:
– Статуя.
У Артура растаял нос, придав ему сходство со свиньей. Но ничто не могло омрачить праздник сэру Грайсу. Он даже разнял драку двух пьяных работяг, не поделивших последнюю куриную ножку.
Присаживаясь к столу королевы, Артур подул на саднящие костяшки:
– Большего и не пожелаешь: получить титул, пропустить стаканчик – другой, потусовать с друзьями и уж для полного счастья – разбить кому‑нибудь харю.
Однако судьба сыграла с Артуром жестокую шутку. Вернувшись домой на Старую мельницу сэр Артур и леди Сандра увидели, что стеклянный пол треснул, а мельничный ручей вернулся в старое русло и журчит через их эдвардианскую оранжерею и немецкую дизайнерскую кухню. От вони Сандру замутило, а сэр Артур, стоя по щиколотку в потоке вонючей воды, обложил бранью матушку – природу. Он проклял все живое и пообещал отомстить миру стихий. Затем, поскольку Сандру вряд ли можно было обвинить в случившемся, он излил свою ярость на Рокки и пинками гнал его по залитому водой полу, пока пес не рухнул, скуля, в углу крытой соломой террасы. Сэр Артур бросился к телефону, дабы кликнуть людей на помощь. Рокки медленно поднялся, убедился, что кости целы, и пустился в мучительный четырехмильный путь до переулка Ад.
Собаки переулка ждали Рокки на повороте. Он объявил о своем прибытии за милю до места, доберман обладал громоподобным басом – профундо. Гаррис пролаял остальным собакам: к нам идет Рокки, он будет чрезвычайно полезным членом стаи.
Появление Рокки ознаменовалось продолжительным обнюхиванием задов с вилянием хвостов. Собаки, что посмелее, даже норовили лизнуть гениталии гостя, но доберман так скулил, что они с извинениями отходили. Поскольку без помощи людей собаки не выживают, встал вопрос, к какому дому Рокки должен пристать.
– Я не пойду туда, где меня не захотят, – прорычал он.
Микки, собака Вайолет Тоби, посоветовал немного подождать и посмотреть, кто из людей предложит доберману кров. Предупредив Рокки насчет Маддо Кларка, собаки разбрелись по дворам, оставив его зализывать раны. Как и ожидалось, Маддо первым попробовал выманить Рокки с лужайки, но низкое угрожающее рычание и оскаленные клыки заставили его спешно ретироваться. Наконец, когда опустилась темнота и закапал мелкий дождик, через лужайку протопал Барри Тоби.
– Ну, пошли, парень, – сказал Барри, и Рокки потрусил за ним.
Шанель и Шанталь превратили тесную гостиную своей бабки в «салон красоты», как они его поименовали. Шанель Тоби пришла в ужас от обломанных ногтей Камиллы и велела ей замочить руки в теплой мыльной воде, разведенной в форме для пудинга. Шанталь делала педикюр королеве. Всякий раз, когда отстриженный кусок королевского ногтя отлетал в сторону, за ним бросался Микки и приносил его Шанталь, а та его хвалила:
