Спустя много лет после первой встречи с итальянским дизайном и культурой в целом произошла вторая: у меня оказалась итальянская жена. Скорее всего, это произошло вне прямой связи с предыдущим событием – подрывом на мине совершенного дизайна. Хотя… кто знает, может, просто несколько звеньев из всеобщей связующей цепи событий еще не проступили для меня окончательно. А спустя еще некоторое время я уже оказался в Италии, чего уже я совершенно не ожидал. И вот сижу я на берегу Неаполитанского залива, вид на Везувий, о соле мио, неаполитанский закат, скучной пародией на который являются все остальные закаты на свете; а в стакане у меня вовсе не чай из верблюжьей колючки, а божественное неаполитанское «Граньяно», красное игристое (думал ли я в окопах под Кандагаром!)…
А кругом стоят лимонные деревья и лимоны на них вот такие – с кулак! – срывай и пей чай с лимоном хоть круглосуточно. И виноградники спускаются по скалам к морю, и пальмы стоят вперемешку с оливковыми деревьями, вдали Капри, где кто только не отдыхал из великих. Словом, вокруг такое соединение природного пространства, воздуха, красок и света, которое позволяет считать это место самым красивым на земле, что и породило знаменитую еще римскую фразу «увидеть Неаполь и умереть», переиначенную именно русскими зачем-то для Парижа, который не стоит и неаполитанского предместья. И вообще, все эти неаполитанские закаты по воздействию на простой человеческий организм очень похожи на Афганскую войну или, например, на любовь: постоянно находишься в измененном состоянии сознания, как будто не в себе, испытывая одновременно и почти истерический восторг существования, и страх, что все это вмиг погаснет и испарится (как на войне после взрыва), потому что все неправда – ну не может же быть так красиво… И поэтому не всегда хорошо понимаешь, что говоришь и что делаешь.
И вот в такой нечеловеческой обстановке, со стаканом «Граньяно» в руке, я рассказываю своему тестю, убеленному сединами пожилому неаполитанцу, историю своего давнего подрыва на итальянской мине. А в рассказе я сознательно делаю акцент на совершенстве итальянской технологии: миноискателем не возьмешь, подрывается не первая машина, очень трудно обнаружить… и одновременно на красоте и изяществе девайса (а вовсе не на том, как мне чуть мозги не вышибло и я позабыл даже таблицу умножения), ведь мне хотелось угодить тестю, польстить его национальному сознанию, которое я в нем предполагал. Ну какой же старый солдат не порадуется совершенству отечественной военной техники? А тестю, я знал, доводилось служить в итальянской армии.
Тесть, проживший значительное время в Германии и посему настроенный немного скептически и к итальянским гражданским порядкам и, наверное, к технологиям, ответствовал мне, слегка усмехнувшись, нечто такое, что я и по сию пору не до конца разгадал. Он сказал, что потому, мол, я и жив остался, что мина была итальянская… Вот если бы я наехал на немецкую мину, пусть даже и не такую красивую, то зять бы у него был другой.
Уж не знаю даже, чего больше звучало в этих словах – разочарования ли в зяте или только в качестве итальянских технологий… Переспросить некого, тесть вскоре умер. Но шутка мне запомнилась. Она как раз в очень таком неаполитанском духе. Я вспоминаю ее почти ежедневно, когда жалуюсь на то, что наша дурацкая венецианская люстра темно-красного стекла совершенно не дает света, а только одни счета за электричество… «Pero e bello»[1], – холодно отвечает неаполитанская жена.
2009
Рассказ экскурсовода
Туризм – пустейшее из занятий, довольно даже опасное для умственного здоровья человечества и более подходит юным женам и девицам, мечтающим выставить свои обнаженные организмы напоказ в разных странах на фоне памятников архитектуры. Мужам же подобают более героические способы преодоления пространства, как то: продвигаться с боями вперед, или хоть по торговой части, или по научной, или пусть даже криминалистической, но не рассеянное брожение по городам и весям с целью развлекательно-познавательной, которой нынче принято утверждать свое превосходство. Чем же здесь кичиться мужу многодеятельному, коего призвание в совершенно ином, и для него не бывает познания без пользы…
Шутки шутками, но в современном туризме калейдоскопическая пробежка по городам и памятникам порождает столь разнородные впечатления, что они не только не выливаются в новое качество, а напротив, поселяют сумбур в голове и лишь провоцируют в человеке мелкое чувство самодовольства и превосходства над окружающими, не оказавшимися столь высокодуховными (платежеспособными), чтоб прочесать на чартерных рейсах пространство от Бали до Испании и сфотографироваться там возле всякой пальмы, кактуса и мусорной урны. Как правило, после таких путешествий глупый становится глупее, а умный вообще останется дома на диване и, когда придется, поедет в любимое место, а не в неизведанное для получения лишних впечатлений.
Это мероприятие именно тем и опасно, что позволяет или даже заставляет людей тщеславиться на пустом месте (вспомните эти карты с закрашенными пространствами в Интернете – «здесь я уже побывала»), дает иллюзию испытаний, иллюзию знаний, иллюзию подлинности открытий и впечатлений, познания далеких миров, в то время как мир, который предстает глазам туристов, есть не более чем бутафория в угоду наживе; он хорошо срежиссирован аборигенами для получения наивысшей прибыли, а у самих аборигенов давно уже вызывает тошноту и отвращение. Как, например, знаменитый Венецианский карнавал – давно уже мероприятие исключительно для туристов, а для самих венецианцев только нажива и усталость. Сами они не участвуют в нем, кроме организации, как и не катаются на гондолах, ставших главным японо-китайским развлечением в Венеции. Каналы сплошь состоят из плывущих с улыбками Будды японцев и китайцев, – густо, впрочем, фаршированных русскими туристами. Никакой аутентичности в туристических центрах уже давно нет, сплошная липа и театральный реквизит, выставленный для приезжих, замечательными символами чего являются жирноногие и жирнощекие «римские легионеры» в картонных латах, с которыми может сфотографироваться за десять евро любой желающий и которые не прослужили бы в римской армии и полутора недель, надорвавшись под тяжестью собственного веса в пешем походе до ближайшего леска.
Так что туризм – это своего рода тренажер для разжигания самодовольства, а профессия экскурсовода – потакать этим низменным инстинктам человеков; и это занятие по большей части грустное. Одно лишь здесь хорошо и примиряет с падением образа человеческого – туристический бизнес дает много возможностей заработать кусок хлеба «гуманитарию в изгнании», как и мне, убогому. Что бы я еще здесь делал? Не бизнесом же заниматься на старости лет и не в офисе же сидеть… Но, слава богу, количество разъезжающих во все пределы соотечественников с каждым годом только увеличивалось, туристическое тщеславие разрасталось, родина богатела на нефти… У меня прежде был некоторый опыт преподавания в школе и вузе, что не бесполезно в данном случае, и вскоре я устроился в одну туристическую фирму в Германии, возившую группы русских путешественников с автобусными турами по всей Европе. Историю Европы подзубрил – много ли усилий нужно гуманитарию с хорошим московским образованием? – и вот я уже просвистываю на туристических автобусах вдоль и поперек Европы.
Постепенно большая часть поездок сосредоточилась на Италии, что совпадало и с моими пристрастиями. Я люблю Италию, люблю ее караваджо-тицианов, висящих в приходских церквах, густую историческую вонь из римских подворотен, чудесную обшарпанность ее фасадов, сдержанное беспутство ее женщин, напомаженность мужчин… море, солнце, фиги на деревьях, культ жратвы, где вместо супа макароны и полные тарелки фрути ди маре, зажаренных на гриле, и, конечно, вино – рекой и недорого… И если бы самому пришлось выбирать страну для постоянной езды, а то и жизни – выбрал бы именно ее. А меня и так направили сюда – в служебном порядке. Как говорил Гете: «Кто хоть однажды побывал в Италии, уже не может быть полностью несчастен». Вот и представьте, что я в Италии бываю в сезон по четыре недели в месяц… можно ли говорить о несчастьях? Да и какие наши несчастья… Ни тебе войны, ни пока еще болезни, еда дешевая, а правительственные кризисы никак не отражаются на цене бутылки вина и куска пиццы… Это ли не жизнь! Да еще и молодых девок пол-автобуса, все ходят – бедром перед носом пошевеливают…
Экскурсия моя состояла из объезда восьми итальянских городов, длилась неделю, автобус выезжал из Германии. Народец собирался самый разный. В самой Германии живет много бывших советских, они мало-помалу ездят, к ним съезжаются гости со всех концов света, к евреям – из Израиля и Америки, к выехавшим из России немцам и евреям приезжают немцы и евреи еще не выехавшие; едут всевозможные русские командировочные, проходящие разнообразные практики и стажировки, русские студенты на каникулах, русские девицы, работающие няньками в немецких семьях по специальной годичной программе, где и язык изучаешь, и детей нянчишь, – все они оказываются время от времени в моем автобусе.
