— Так ведь у Рыжих своего корабля никогда не было… — заметил Кай. — А уж коли нет корабля, то откуда тогда — корабельная кошка?
— Тот тип… Мистер Шапиро, по поводу Оранжевого Сэма, конечно, врал, набивал Марго цену, — благодушно махнул рукой Лемье. — Но животное повидало виды… Это было заметно по его поведению… Кошечка очень исхудала…
В голосе сердобольного вирусолога прозвучала такая горечь, что слушатели, без малого, принялись точить слезу.
«Этот тип вообще был слаб до всякой живности, — уже много недель спустя характеризовал Русти Жана Лемье своим собутыльникам и выразительно вздыхал при этом. — Он и в науку подался из-за того, что канарейка его — птичка такая в Метрополии водится… — уточнял он самому внимательному из своих почитателей — Золли, что вырос на Чуре и птиц видел лишь на картинках, притом всегда очень пугался их, — поменьше павлина… так вот, пернатое это сдохло, как Лемье тогда — в детстве — решил, от вирусов… Через то бедным зверькам этим и досталось, когда Жан вырос и выучился… Не то чтобы уму-разуму, а как раз молекулярной биологии…»
Видно было, что Русти до боли сочувствовал этим вирусам. Несправедливо, быть может, пострадавшим.
А Лемье он до сих пор недолюбливал.
«Кто же, ребята, знает, от чего на самом деле дохнут канарейки?» — сурово спрашивал он, ставя недопитую кружку на стойку и задумчиво обводя собравшихся взглядом. Те всякий раз крепко задумывались.
Вопрос — хорошо и вовремя поставленный — половина дела в искусстве повествования. Это вам любой подтвердит.
В тот раз, правда, за беззащитных тварей Русти не вступался, а от в бозе почивших канареек, на которых неведомо как вынесло дружеский разговор, завязавшийся перед самым подпространственным броском в пассажирском боксе номер один корабля экстренной доставки «Констеллейшн», попытался вернуться хотя бы к небезразличным ему кошкам.
— Вот тут вы не правы, господа! — решительно и невпопад заметил он. — Про кошку точно такую вот — рыжую и сиамскую одновременно — извиняюсь, весь Сектор наслышан… Это у них вроде как талисман такой был, и таскали они его — ее то есть — с одной захваченной посудины на другую… Талисман и знак: любили они, знаете, подсунуть своего рыжего дьявола на корабль, на который глаз положили. Обычно кому-нибудь из пассажиров, мол, довезите дотуда-то за умеренное вознаграждение… Чаще всего студенточки соглашались подработать таким образом — и сумма какая-никакая обламывается, и спутница, по их разумению, ласковая — в дороге хорошее подспорье. Психологическое…
Народ знающий — так те, как завидят тетку с рыжим зверем на руках, что прет по трапу на борт, так с этого борта — прямиком к портовому лекарю мчались — чтоб только за-ради Бога с рейса их списал. До членовредительства дело доходило… Потому что каждый, кто не совсем салага, знал, что где-то поближе к концу рейса за кошечкой и ее хозяева явятся. И хорошо, если измордуют и оставят на каком-нибудь перевалочном орбитере на автоматике. А то бывало — и в «свободный полет» лишний народ отправляли. А перед тем клятая зверюга еще команде всей кровь поперепортит как сможет.
— Да, — задумчиво заметил Лемье, — животное, наверное, ужасно страдало от постоянной перемены среды обитания и окружавших ее людей…
— А куда смотрели господа офицеры? — поинтересовался Кай.
— Господа офицеры — спрашиваете? Не буду про них худого говорить — бывает, что и среди начальства то один, то другой не совсем дурак попадется, — но гордые они слишком, чтобы тварей четвероногих бояться и к мнению подчиненного им состава прислушиваться. И человеческого языка не понимают, когда с ними про такие вещи говорят, а только бесятся невероятно… Тем более что шутников развелось в Большом Космосе — не в меру. И у каждого — ума палата: то живьем кота рыжего на борт пронесут, а потом гогочут, когда такой вот, как я, боцманюга, под хвост твари заглянуть наконец догадается, а то шерсть рыжую повсюду на корабле понацепляют-понавешают…
Эти шуточки Русти знал не по рассказам.
— Так господа офицеры от шуток этих прямо звереют, — продолжил он с тяжелым вздохом. — Уж и Рыжих к себе прибрал Старый Джентльмен, что там — за Неподвижными Звездами — проживает, а попробуй только, подкатись с таким вот разговором — про кошку рыжую — к секонду или, не приведи Господи, к самому кэпу, и они вам тут же покажут, где, как говорят русские, живет мать Кузьмы… Так что вы не удивляйтесь, месье Лемье, что зверь ваш весь народ на «Констеллейшн» на уши поставил… Да и то — взять хотя бы Роже Лапорта — вашего, месье Лемье, извините, соотечественника, с Террамото. Ему четыре раза подряд Рыжие физиономию чистили. Последний раз — чуть не убили. Решили, что он спецагент какой-то — особо тупой и идиотский — и по следу за ними привязался…
Ну сами подумайте: только Роже из очередного полугодичного отпуска в рейс на «Колумбе» вторым штурманом заступил, как после первого же броска в рубку забредает такая вот четырехногая шалава, рыжая, как тысяча чертей, и начинает дико орать и рвать когтями обивку. Он ее — под брюхо: вынести по-человечески хотел из командного отсека, а эта тварь ему всю морду располосовала — и ходу. Неведомо куда. По кораблю куролесить. Тоже дура-аспиранточка с собой на борт затащила — не усмотрели… Так вот, не успела у Роже физиономия в норму прийти, как ее ему лично Лейшмановски в порядок привел — Польский Лис… При захвате судна на промежуточной орбите системы Стелла.
Когда я говорю «в порядок», господа, то я имею в виду сотрясение мозга второй степени.
Ну просидели они с экипажем и теми из пассажиров, кого Рыжие в заложники брать не стали, на платформе, что над Стеллой-12 крутится — не помню ее названия, — а дальше он — как пострадавший — уже пассажиром, за казенный счет, на «Марко Поло» — ему на мореплавателей великих везло как утопленнику — шпарит на этом «Марко» в порт приписки, пьет дармовое пиво с сухариками, молодых стюардесс разглядывает, как вдруг у него сухарик-то торцом поперек горла поворачивается и становится там на манер ка-пе-пе и всю его потенцию тем самым в абсолютный нуль сводит, потому что заходит в бар следующая идиотка с рыжей стервой на руках и подсаживается мило поболтать с бывалым — по виду судя — космическим волком. С Роже то бишь. Медсестра по сезонному найму. Ноги — ну прямо от зубов, и масса свободного времени… А у космического волка язык не поворачивается от ужаса и от сухаря того чертова. И не только язык, сами понимаете. И вот он, объятый ужасом этим и полной импотенцией, — к капитану так, мол, и так… Ну а высший командный состав — я тут уже на этот счет выразился, — так они все — нет, не думайте — я не про нашего кэпа — упаси Господь, — а только все они мозгами кастрированные и в приметы если и верят, так никому в том не признаются. Кэп его — в санчасть. Там — рады стараться, особенно медсестричка та, что обиженной осталась. Оно и понятно, если у человека в истории болезни черным по белому записано, что с мозгами у него были проблемы… Вкатили нашему Роже транквилизатор, а когда оклемался он на корабле этом оказалось пусто, как Мамай прошел. Пока он под кайфом был, подвалил к «Марко» курсом сближения — дело на маневровой орбите у звездочки с хреновым таким номером по каталогу Мессье — не кто-нибудь, а его старый знакомый — «Колумб». Но уже с гамма-лазером на борту: пока Роже медики от сотрясения пользовали, друзья его — те, что оранжевого окраса, — времени не теряли и ломанули склады на Новой Колыме — а там, сами знаете, черта живого найти можно, не то что боевой аппарат.
Ну вот, подваливает, значит, «Колумб» к «Марко» и, говорит ему, как великий мореплаватель великому мореплавателю: «Сгружайте к едрене фене на транспортный монитор валютные запасы Кассы Ветеранов, что у вас на борту — мы это точно знаем, — и двенадцать заложников с ними вместе, потом стравливайте на хрен маневровый запас химгорючего и ждите далее прибытия тех, кто прибудет вас из сложившейся параши вытаскивать. Времени на размышление не даем».
Роже все это, естественно, ушами прохлопал, будучи в счастливом забытьи и пытаясь понять, что же за хреновина вокруг него творится, принялся шататься по судну и выбрел в стыковочный отсек, как раз к тому времени, когда вся команда с пассажирами, там собравшаяся, и теми из Рыжих, что на мониторе подвалили, как раз решали, кому быть двенадцатым заложничком. Ну, люди Оранжевого, понятно, приятно удивились старому знакомому, наскоро его отдупелили, и следующие четыре недели соотечественник ваш, месье Лемье. провел снова на родном «Колумбе» в обществе такой вот приятной четвероногой спутницы… И двуногой — той, что четвероногую на борт «Марко» затащила, — она тоже в заложницы загремела…
Марго завороженно слушала Русти, не сводя глаз с его украшенных усиками уст.
— Ну, — продолжил тот, вознаградив благодарную слушательницу осторожным почесыванием между ушей, которое не вызвало на этот раз столь драматической реакции, — за это время Космофлот наконец раскачался, взял «Колумба» в кольцо где-то у черта на куличках и благополучно выторговал заложников в обмен на возможность для Рыжих валить на все четыре стороны вместе с награбленным.
