Эндрю с минуту понаблюдал за ней. Что тут скажешь? Никакие убедительные доводы в голову не приходят; этот грохот действует ему на нервы, и все тут. Он вышел из спальни и плотно закрыл за собой дверь.
Вновь зазвонил телефон, он снял трубку.
— Хэлло!
— Э-эндрю! — послышался голос его литературного агента.
Он тоже из Бруклина, и у него всегда проскальзывает в речи очень долгое «э», — этот дефект производит сильное впечатление на актеров и спонсоров.
— Да, это Э-эндрю! — Он обычно при разговоре с ним его копировал, но, видимо, эта издевка не доходила до его сознания. — Тебе не стоило мне звонить. Я закончил сценарий о Дасти Блейдсе. Получишь их завтра.
— Я звоню тебе, Э-эндрю, по другому поводу. — Агент говорил довольно гладко, в голосе чувствовалась излишняя самоуверенность. — Мы получаем все больше жалоб на твои сценарии о Блейдсе. Нет никакого действия — тянешь резину, и все. По существу, в них ничего особенного не происходит. Не забывай, Э-эндрю, ты пишешь не для журнала «Атлэнтик мансли».
— Я знаю, что пишу не для «Атлэнтик мансли».
— По-моему, ты выдохся, у тебя не хватает яркого материала, — посетовал в умиротворяющем, легком тоне агент. — Может, тебе отойти от работы над сценариями о Блейдсе, передохнуть?
— Пошел бы ты, Герман, ко всем чертям! — выругался Эндрю, отлично понимая, что агент нашел другого сценариста и тот согласился работать за гораздо меньший гонорар.
— Так со мной не разговаривают, Э-эндрю. — Голос Германа звучал все еще довольно ровно. — В конце концов, мне в студии приходится постоянно выслушивать жалобы на тебя.
— Очень печально, Герман, о-очень! — Он повесил трубку.
Машинально потер затылок, дотронулся по привычке до бугорка за ухом. Пошел в свою комнату, сел за рабочий стол; рассеянно уставился на стопку аккуратно разложенных белых листов бумаги со своей пьесой: лежат с краю и устаревают прямо у него на глазах… Достал чековую книжку и поручительства, разложил денежные документы перед собой по порядку.
— Сто одиннадцать долларов… — нашептывал он, проверяя бумаги, что-то добавляя, вычитая.
В глазах рябит от цифр, да еще руки слегка трясутся — пылесос в комнате матери работает на полную мощность… А на бейсбольном поле появилось еще несколько мальчишек: отметили середину площадки, перекидывают мяч по всем базам и вопят друг на друга что есть сил.
Так… доктору Чалмерсу — семьдесят пять долларов: он лечит мать — желудок… Восемьдесят долларов — плата за квартиру; стоимость крыши над головой равна двум сценариям о Ронни Куке и его друзьях. Пять тысяч сочиненных им слов — на одну квартплату. Подумать только!
Бадди в руках Флэкера; пусть подвергается его страшным пыткам на шести страницах; потом отправим Дасти Блейдса на корабле спасать Сэма, — в днище образуется течь, так как рулевой на содержании у Флэкера; на следующих шести страницах — шумная драка; у рулевого оказался под рукой пистолет… Все это, конечно, можно сделать… Вот только кому понравится такая стряпня — нечто подобное он выдавал, по крайней мере, раза четыре.
Мебель… на нее уйдет не менее ста тридцати семи долларов. Его мать всегда хотела иметь прислугу в доме. Но если уж они не могут позволить себе прислугу, так хотя бы приобрести ей приличный обеденный стол. Сколько же ему предстоит написать слов, чтобы купить обеденный стол?
— Давай, бэби, давай вторую! — орал кто-то из второй базы на поле. — Делай дубль!
Эх, взять бы старую бейсбольную перчатку и присоединиться к игрокам! Когда он еще учился в колледже, то обычно появлялся на площадке по субботам, в десять утра. Отражали удары битами, прыгали вокруг инфилда и все бегали, перебегали из одной базы в другую, — так и играли в пятнашки до темноты… Теперь его постоянно одолевает усталость; даже когда он выходит на теннисную площадку, то из-за этого неверно работает ногами, плохо передвигается и в результате выходит из себя.
Испания, сто долларов! О, Боже! Сто пятьдесят долларов — отцу, закрыть его платежную ведомость. В ней числилось девять рабочих, которые изготовляли различные мелкие скобяные изделия, а отец пытался продать их в дешевых магазинах. В конце каждого месяца Эндрю приходилось закрывать такую ведомость. Отец всегда с самым серьезным видом уведомлял его об этом.
Вдруг в голову Эдди пришло кое-что для сценария: Флэкер должен убить Бадди в приступе гнева и отчаяния. Здесь врывается Дасти — он один; Сэм ранен; его везут в больницу. Бадди увозят за несколько секунд до появления Дасти. Врывается Флэкер, гладкий и жирный. Происходит столкновение — такой диалог:
«Где Бадди, Флэкер?» — «Ты имеешь в виду этого маленького пацана?» — «Да, именно его, маленького пацана, Флэкер!»… Ладно, хватит, считаем дальше.
Пятьдесят долларов — учительнице Дороти по музыке. Его сестра, еще одна простушка. Осилит, конечно, эту науку и научится играть на фортепиано. Но в один прекрасный день к нему явятся родственники и заявят: «Дороти вполне созрела для первого выезда в свет. Нам от тебя нужно не так много — просто арендуй городскую ратушу на весь вечер в среду. Деньги — вперед!» Ей никогда не выскочить замуж: слишком соблазнительна для тех мужчин, которые хотят ее, и довольно пресна для тех, кого сама хотела бы. Покупает свои наряды у Сакса. А ему придется всю жизнь содержать сестру, которая только и умеет, что покупать наряды у Сакса и платить своей учительнице музыки его пятьдесят долларов ежемесячно. Ей только двадцать четыре, — проживет еще, по крайней мере, лет сорок, если не больше, плюс роскошные наряды от Сакса и расходы на аренду время от времени городской ратуши.
Отцу на лечение зубов — девяносто долларов. Эти деньги помогают старику вести безуспешную борьбу с возрастом.
Наконец, автомобиль — целых девятьсот долларов! Чек на эту сумму выглядит ужасно строго, по-деловому и производит должное впечатление — все равно как пенитенциарное учреждение. Давно следовало бы уехать на новой машине куда-нибудь подальше в горы, найти укромное, дикое местечко и засесть за пьесу. Только никак не удается продвинуться вперед со своими героями — Дасти Блейдсом и Ронни Куком с друзьями. Пишет по тысяче слов в неделю, причем каждую неделю, без пропусков, то и дело поглядывая на календарь — когда там будет воскресенье? Интересно, а сколько слов написал автор «Гамлета»? Тридцать тысяч, сорок?
Двадцать три доллара — на покупку «Беста», свитера к дню рождения Марты. «Так что решай — да или нет, — строго, с обидой в голосе, сказала она ему в субботу вечером. — Я собираюсь замуж — давно засиделась в девках». В таком случае придется за двоих платить за квартиру, свет, газ, телефон; на двоих все покупать, еще и ей чулки, платья, зубную пасту, лекарства, вообще отдавать деньги врачу на поддержание здоровья супруги… Все это так…
А в сценарии дальше идет все своим чередом. Флэкер, опустив руку в карман, поигрывает там каким-то подозрительным предметом. Дасти резко выбрасывает вперед руку, хватает его за запястье, выворачивает ему руку. В руке у Флэкера маленький перочинный ножик Бадди — подарок Дасти к дню его рождения. «Флэкер, говори — где Бадди Джонс! Или я задушу тебя собственными руками!» Звонит гонг: это Флэкер нажал на кнопку тревоги. Распахиваются двери, и в комнату стремительно вбегает целая толпа его головорезов… Опять он отвлекся от денежных дел!
Двадцать долларов Мейси: покупка книг. Паррингтон1, «Основные течения американской мысли». Как можно эту проблему связать с Дасти Блейдсом? Десять долларов — доктору Фарьеру. «Я плохо сплю по ночам, доктор. Не могли бы вы мне помочь?» — «Кофе пьете?» — «Одну чашку утром, не больше». Выписывает пилюли — принимать перед сном; десять долларов. Выкуп доктору за сохранение нашей жизни. Все мы у них заложники.
Если жениться, придется снять квартиру в Даунтауне — глупо ведь жить так, как он живет в Бруклине; купить мебель, обставить четыре просторные комнаты: кровати, стулья… еще там всякие скатерти, кухонные полотенца… да мало ли что еще.
Постоянно будут надоедать родственники. Семья у Марты бедная, сама она явно не молодеет, и в конечном итоге окажется три семьи — и опять та же картина: плата за квартиру, приобретение одежды, за услуги врачей, за похороны…
Эндрю встал, открыл дверцу кладовки: в папках на полках пылятся сценарии, которые он написал за последние четыре года. Полки протянулись во всю ширь кладовки — несколько мостов, переброшенных от одной стены к другой, и каждый из них сооружен из миллиона кирпичиков — слов. На них ушло четыре года работы.
Теперь вот опять очередной сценарий. Головорезы набрасываются на Дасти. Он слышит, как вопит Бадди в соседней комнате… Сколько лет он, Эндрю, еще вот так протянет?.. Пылесос по-прежнему гудит на полную мощность…
Марта еврейка по национальности. Это означало, что придется прибегать ко лжи, останавливаясь в некоторых отелях, — если только они вообще там когда-нибудь окажутся, и вам не избежать неизменного чувства гадливости от низости окружающего мира. А стоит наступить тяжелым временам — и будешь плыть по течению, но неизвестно куда в опасном житейском море.
