Веснин слегка обескураженно:
- Боюсь, мы опоздали на паром.
Сана смеется:
- Здесь ходит паром?
- Мост развалился. Пешком там еще можно пройти, а на машине не проедешь. Утром и вечером ходит паром.
- Куда мы попали?
- В прошлый век. Видите?
- Деревня. Какая красота! Идем.
- Оставить машину? На обратном пути мы ее не найдем.
- Здесь же лес. Нельзя спрятать?
- Подождем еще. Может быть, кто-то из местных подъедет. Они умеют подавать сигналы паромщику.
Слышен шум подъезжающей машины. Откуда не возьмись, Хор девушек является в сумерках леса; они в причудливых лохмотьях и в гриме под ведьм, но в телодвижениях грация, нарочито вызывающая.
ХОР ДЕВУШЕК
Над озером старинная усадьба
И церковь... День сияет, словно свадьба
Воды и неба в хлопьях белых туч,
И ввысь и вглубь несется солнца луч.
Лишь люди сеют зло в подлунном мире
И любят торжества в кровавом пире.
Здесь ведьмы мы -
Создания из тьмы,
Мы чувственны сверх всякой меры,
Глаза горят зловоньем серы...
Из машины в стороне выходит Серый, демонстративно неся ружье на руках.
СЕРЫЙ. Это что еще такое? Дамы сопровождения? На дело я выхожу один. Сгинь, нечисть, сгинь!
ЮНОНА. Еще перекрестись, антихрист.
СЕРЫЙ. Я православный.
КСЕНИЯ. Надо же. У нас объявились и православные киллеры, как писатели и режиссеры.
СЕРЫЙ. Это работа такая же, как всякая другая.
ВИКА. Дурная.
СЕРЫЙ. Праведных нет. Мы все грешны. Значит, это работа очистительная.
ЮНОНА. Мусорщик! То-то же беспорядка все больше и беспредела на Руси.
Все это похоже на видения в сумерках в лесу.
Сана заинтересованно:
- Здесь что-то происходит.
Веснин с недоумением:
- Туристы разыгрывают шабаш ведьм?
- Он здесь!
- Кто?
- Серый.
- Сатана?
ХОР ДЕВУШЕК
Меж алых губ сочится кровь...
Убийственна любовь.
Но в этом наше вдохновенье
И Сатане служенье.
Серый пугается видений и озирается.
Сана достает пистолет:
- Вы знаете, я запаслась оружием. Стрелять умеете?
Веснин с опаской:
- Нет. А вы?
- Умею. Стреляла в тире и неплохо. Но в живую мишень никогда.
- Это не живая мишень. Это киллер. Сколько человек он убил!
- Откуда вы знаете?
- Ведьмы его привечали. Он явился убить вас.
- Ведьмы? А я-то думала, это мои подруги потешаются надо мной от зависти и страха.
- Стреляйте!
Сана нажимает на курок:
- Как! Я выстрелила?
- И наповал!
- Ай! Ай!
Сана, проявив хладнокровие, с развязкой впадает как бы в безумие; убить человека оказывается для нее нелегко, она не в себе.
Серый, очнувшись от раны, поднимает пальбу, Веснин уводит Сану из-под пуль и, выхватив ее пистолет, выстреливает сам.
- Черт! Попал? Мимо!
Машина вспыхивает пламенем и взрывается; Серый, размахивая руками, словно уносится в небеса.
Сана с торжеством:
- Сгинул Сатана!
Веснин обрадованно:
- Паром! Паром!
- Паром? Нет, лодка Харона, перевозчика душ. Мы умерли, милый?
- Нет! Мы воскресли для новой жизни.
- Но вокруг ночь.
- Святая ночь любви под покровом вечности.
Луг с деревней по высокому берегу озера в ночи, в сиянии луны и звезд, с пением и пляской Хора девушек, с картиной безумной ночи, что лишь угадывается в стрекоте насекомых и птиц, в голосах и обрывках мелодий.
Хор девушек кружит вокруг пары влюбленных.
ХОР ДЕВУШЕК
Из света солнца серп луны,
Осколок счастья и весны
Ушедших в ночь тысячелетий...
Как одиноки мы на свете!
Несемся наперегонки,
Ликующие светляки.
Святая ночь греха и бездны.
Ко мне, ко мне, мой рыцарь бедный!
Благое счастие любви...
Ах, пламя нежное в крови!
На гребне страсти - только мука,
И счастьем кажется разлука.
Лети, беспечный мотылек,
На свет в ночи; то счастья Рок.
Сана заснула, когда уже взошло солнце, Дмитрий, оставив машину, набросав несколько слов, что вернется под вечер, поспешил на электричку. Но, позвонив со станции домой и на работу, он вернулся на дачу, закупив продукты, и не увидел ни своей машины, ни девушки. Как выяснилось, на пароме не переезжала, значит, унеслась по проселочной дороге куда глаза глядят.
Дмитрий отправился вслед за нею на велосипеде, уверенный, что где-нибудь наткнется на свою машину, застрявшую на бездорожье. Но Сана умудрилась проехать бродом через речку и выехать на шоссе, и кружным путем добралась до Москвы, что проделал и Дмитрий. Хорошо, если она сама, ведь за нею могли придти?
Во всяком случае, машина его стояла во дворе, с запиской от Саны с извинениями за хлопоты, с просьбой не беспокоиться за нее… Это всё?! Будто не было ужасного события! Будто не было чудесной ночи любви!
А может, ничего и не было? Недаром все события, связанные с Саной, он воспринимает в каком-то музыкальном ключе…
Дмитрий Веснин сознавал и чувствовал, что он напрямую причастен к убийству, пусть и в форме самозащиты. Если правосудие и не привлечет его к ответственности, то вряд ли бандиты спустят тем, кто их достает. Пребывая между двух огней, как Дима, так и Сана, видимо, остерегались встреч, да и ночь любви не была ли всего лишь сексуальной разрядкой, что для девушки обычное дело?
Между тем он продолжал носиться с темой Эвридики…
* * *
Пою я женщин и любовь,
Влекуще возникающих все вновь
Во времени, бегущем в трансе
В сверхпеременчивом пространстве.
Эллада проступает на просторе,
С лазурным небом в море,
Там туника, а здесь хитон -
Веселых вскриков нежный стон.
Два светлых облика из сферы
Таинственной, как ночь, пещеры,
С источником священным, нимф
Блистают красотой, как солнца нимб.
Порою утренней или вечерней
Орфей и Эвридика с новой встречей.
* * *
Поэт влюблен издревле в красоту
Цветка и моря, как в мечту
О неге и любви вселенской,
Но изначально все же женской,
Столь притягательной мечте,
С рожденьем новым в красоте,
Для взора нежного поэта,
Когда вся мысль его про это:
Природа - женщина, ее душа,
Владычица ее, как солнца шар,
Ее краса, как ей мы снимся,
Из рощи к морю выбегает нимфа,
Как Эвридика, если тут Орфей
С его напевом по Вселенной всей.
В его помыслах о Сане проступала Василина в ее юности, для Димы взрослая девушка…
* * *
Еще подростком, кто о том прознает,
Он был влюблен то в Василину втайне,
То в девушку, влюбленную в него, -
До времени не веря в торжество,
Он упустил ее, да помнил мало,
Как вдруг известие: ее не стало -
Мелодией печали и тоски
Отозвалось, чтоб вылиться в стихи,
В признания глухие незабвенной,
С мечтою дерзновенной
Любовь и юность воскресить
И смерти бросить вечный щит!
В смятенье в бой идет пугливо,
Мечты поэта - что за диво?
* * *
О, Василина! В юности и ныне -
Поэт ведь проживает жизни
Чужие, как свои, из всех времен,
А из знакомых, как влюблен.
Взрослее в юности, и вся попроще,
Из диких яблонь в дальней роще,
Как с возрастом ты мило расцвела,
Нежней и мягче, как росла
В младенческие годы,
Под стать ли дочке - дар природы
Учиться женственности впрок,
Любви и грации урок.
Созвучье счастья, что несется
И женской красотой зовется.
* * *
О, Сана! Юность с красотой сверхмеры...
Но не скажу, как у Венеры,
Одежда, все движенья на показ,
Изысканные до рисунков глаз.
Какое утонченное искусство!
Лишь исчезают искренность и чувство,
Как у певичек и гетер,
Или моделей - лакомый пример.
Ведь макияж - не ласка,
Себя ль любить, а маска -
Для сцены, для игры куда ни шло, -
Творить любовь и зло,
Когда вся наша жизнь - боренье,
К желанному неистово стремленье.
* * *
Прекрасна Сана, только Василина,
Как Левитана мирная долина,
Доверия достойна и любви,
А там одно кипение крови
И жажда все познать по моде
И даже вопреки природе...
Ах, впрочем, здесь «Огни Москвы»
Разыграны из синевы
Лесов, с явлением певичек,
Танцующих пернатых птичек,
С разборками крутых парней,
А девушка - меж двух огней...
И ночь любви безумной
На свадьбе или тризне шумной.
