13
На древней иконе Благовещение, хранящейся в музее города Владимира, изображены Мария Дева и архангел Гавриил, приносящий весть, что Она зачнет от Святого Духа и родит Сына Божия; под этими двумя фигурами крупно изображены три танцующих белых лебедя… Традиция о Деве-Птице, то есть о Деве и Духе, насчитывает многие тысячелетия. Еще Прометей в трагедии Эсхила говорит о девах, подобных лебедям, обитающих на краю земли, окутанной вечной ночью. Античная Греция знала их как фракийских дев, и позднеантичная мифология усвоила им имя форкиды – дочери божественного прародителя Форкия. «В славянских и германских сказках – пишет историк и доктор философии В.Н.Демин („Тайны русского народа“ – М., „Вече“, 1997.) – одинаково распространен образ Лебединых Дев, что… сбрасывая лебединое одеяние, превращаются в волшебных красавиц… Аналогичные представления сохранились у народов, населяющих север нашей Родины… Все это свидетельствует о том, что гиперборейская лебединая символика охватывала значительные пространства Евразии и распространялась на многие разноязычные народы на протяжении многих тысячелетий». Специалисты по мировой фольклористике называют предания о Деве-Птице бродячим сюжетом, так он распространен в северном полушарии. «Но – замечает Демин – сюжеты бродили не сами по себе, а по той причине, что бродили люди и народы, их распространявшие. Когда-то был единый народ с единым языком и едиными праверованиями. Единый очаг культуры находился на Севере… Затем начались дифференциация и расселение народов, растянувшиеся на тысячелетия. Одни впоследствии оказались в Индостане или на Иранском нагорье, другие остановились в ареале от Волги до Одера… от Черноморско-Кавказских степей до Прибалтики и Волхова… третьи двинулись на Балканы через Малую Азию и с севера, основав по берегам Средиземного, Эгейского и Адриатического морей древнегреческие колонии и полисы. Былое же время, когда они тесно соприкасались, и отразилось в дошедших до нас сильно измененных преданиях о славянской Дане – Жене Солнца и, одновременно, Деве…» Добавим, в Откровении Св. Иоанна Богослова сказано: Наступил брак Агнца и Жена Его приготовила себя. И дано было Ей облечься в виссон чистый и светлый… (19: 7,8.) В качестве брачного облачения Жены-Девы называется именно виссон – материя, изготовлявшаяся из птичьего пуха. Едва ли это случайный выбор, никак не связанный с пророчествующим каноном древних Русалий… Тем более, что в Откровении почти сразу же затем сказано: Богу поклонись, ибо свидетельство Иисусово есть дух пророчества. (19: 10.)
Иерусалим пребывал столицей древнееврейских государств, в общей сложности, не более 500 лет. Престолы ветхозаветных царств – Израильско-Иудейского, Иудейского, Хасмонеев – неизменно рушились в нем, продержавшись лишь век-другой. История же самого Города насчитывает многие тысячелетия. Арабы называли его El-Kods – Святой Город. Различные племена потомков северных переселенцев именовали: God’s (Божий); Evus, Ievus или Dievus (Диев – Богов – или, по другой версии, Девий). А также прозывался он и Русалы – место Русалий.
Божьим, святым Город слыл еще когда Авраам, прародитель еврейского народа, пребывал бездетным. Диев уже тогда был славен и силен и древнюю имел историю. Его населяло племя иевусеев, поклоняющееся Всевышнему (Бытие, 14:18) – Богу и людей, и богов. Владыкой Города был святой царь-жрец.
Потомки Авраама прозвали этого царя Мелхиседек (Царь Праведный). Однако позднее они же говорили о нем «сын блудницы» (свидетельствует Епифаний Кипрский). Наверное – чтобы оправдать свое вторжение в Святой Город и узурпацию престола.
Под именем Мелхиседек первый из упоминаемых в Библии царей Града Божьего вошел в Священную Историю. Славянский извод книги Еноха, восходящий к ессейскому оригиналу и, возможно, к более древним источникам, повествует, что Мелхиседек при жизни возносился на небо и прозревал славу грядущего Христа.
Авраам, выходец из многобожного Ура Халдейского, мог воспринять веру в Единого Всевышнего именно от народа иевусеев. По крайней мере Авраам жертвовал Мелхиседеку, посвященному венценосцу, десятину со своей военной добычи (Бытие, 14:20).
Потомки Авраама уже не отличались подобном благочестием. Более того, из века в век они затевали войны против Святого Града – столь же постоянно, сколь безуспешно. Книга Бытия (32: 24–28) повествует аллегорически: Иаков (персонификация евреев) боролся с Ангелом Божьим и не мог одолеть. За что и наречен был Израиль (Борющийся с Богом).
Град Божий не сдавался натиску потомков Авраама со времен еще Навина, истребившего все окрестные племена, и приобрел у поколений евреев славу неприступного. Диев покорил лишь Давид – во времена гораздо более поздние. И то только благодаря тому, что захватчиками случайно был обнаружен древний подземный ход, ведущий сквозь скалистую толщу гор в подземелья Города.
Кем и когда был сооружен этот грандиозный туннель? Иевусеи, защитники, не знали о его существовании, почему и не предприняли мер по его охране или же перекрытию. Возможно, это указывает на то, что даже и не они, тысячелетиями владевшие Святым Городом до евреев, были основателями его.
Черное море именовалось Русским начиная с эпохи господства на нем Сурожа – процветающего русского торгового города. В IV в. до Р.Х. греческий полководец Перикл, родом из Афин, взял Сурож приступом и разграбил его. Об этом повествует Влесова Книга (III, 21): «во храмах сурожских, добытых врагами, святыни наши повержены во прах».
Еще Исаия, пророчествуя о пришествии Христа, говорил: «В стране, что за Иорданом… в Галилее Языческой… великий Свет воссияет». (Ис. 9:1–2.) Языческой именовали Галилею и в евангельские времена. Поэтому, вероятно, и существовала тогда в землях иудейских поговорка: что доброго может выйти из Назарета [языческого]? (Иоан. 1:26.)
Поэту-духовидцу Вильяму Блейку было откровение о том, что древняя английская легенда, повествующая об Отроке Иисусе, приплывшем на берега Британии – истинна. Он положительно отвечал на вопрос, который сам же формулировал так:
Правда ли, что ноги Его приминали некогда травы этих холмов?
Правда ли, что Святого Божьего Агнца видели на лугах Англии?
Торговый морской путь, связывавший Средиземноморье и Англию, известен был как минимум за 6–7 веков до Р.Х. Это был знаменитый «оловянный путь» греков, проложенный, согласно Плутарху, еще легендарным Одиссеем.
Друиды поклонялись этому знаменитому Камню Врат (Tor-Stone) вплоть до 563 года, когда на Авалон высадился Колумбанус. Тогда, повествуют «Хроники св. Колумбануса», Камень был разломан как «языческий»… Было ли известно ревнителям предание, что на нем – след Пришедшего из Галилеи Языческой? Сколько еще уничтожается подобных следов… именем Того, Кто сказал: «не разрушить Я пришел, но исполнить»?
Степени друидического посвящения.
Есус и Мертвое Древо – образы друидической мифологии, имеющие очень древние корни. О Есусе – Есу (Отцу) – С ыне – Божиче – говорят предания всех северных народов, сохранивших гиперборейскую (арктическую) Традицию с праантичных времен. Мертвое Древо есть негатив Мирового Древа (известного официальному христианству как Древо Жизни).
Мертвое Древо изображается в друидической традиции как крест, четырехконечный, или же Т-образный, обвитый змием. Крест этот имеет иногда корни, а иногда – двенадцать или тринадцать ветвей. (Поздняя реминисценция этой традиции – картина Пасино да Бонагвидо, IV в. – Христос, распятый на древе о двенадцати ветвях.) Победа над Мертвым Древом, преобразование его в Древо Животворящее символизируется у друидов сидящей на кресте Птицей, чаще всего Голубем (Духом).
Есус изображался либо распятым на Мертвом Древе, либо побеждающим его – имеющим секиру в руке. (Сравним: «Уже и секира при корне дерев лежит» – Лук. 3:9.) Такие изображения создавались задолго до рождества Иисуса Христа. Римляне, воевавшие с галлами и кельтами, обнаруживая иконографию Есуса, не подозревали о ее профетическом (пророчествующем) смысле. Поэтому они восприняли Есуса как некое «гневное» божество, требующее повешенья жертв на дереве. Но сами кельты называли Есуса Добрый Бог и Господь Богов.
Древнегерманские племена почитали Есуса под иносказательным именем: Туисто (или Туистос) – Двойной. Этому и причина была двойная. Гиперборейское Пророчество сообщало о Нем, что, воплотившись, Он будет иметь двойную природу: одновременно и Божескую, и человеческую. А также и что Ему суждено прийти дважды.
Тацит, римлянин, не зная праантичной борейской мифологии и ее пророчеств, считал, будто бы «варвары» поклоняются некоему «двуполому божеству» – наподобие греческого Гермафродита.
