Дмитрий Кедрин - Стихотворения и поэмы

А вначале?

Один — артиллерист, другой — раввин.

Ты все с подонками. Как вы кричали!
А я и не вздремнула в эту ночь
Под адский грохот пушек Нисверслуйса.

Любимая, позволь тебе помочь.
Ты нездорова. Лучше не волнуйся.

Мне непонятно: что тебя влечет
К ночлежке, к рынку, к улице, к таверне?
Людей из общества — наперечет
В твоем кругу: все больше грязной черни.

Натуру в них ищу я, может быть,
А может— совесть. Я тебя обидел?
Я, например, не в силах позабыть
Ту карлицу, что в желтом доме видел.
Стояла тьма. Лишь печь была светла.
В ней уголья пощелкивали сухо.
Открылась дверь, и в горницу вошла
Полуребенок и полустаруха.
На поясе ее висел петух,
Халат оранжевый иль одеяло
Влеклось за ней. Казалось, мир потух,—
Так в отблеске огня оно сияло!
Я в первый холст решил ее вписать…
Тебе удобно?

Да и нет. Не знаю.

Укрой колени. Посвободней сядь.
Тебе понравилась моя «Даная»?[16]

Ты не польстил мне там. Я б как-нибудь
Иначе быть написана хотела:
В «Данае» у меня пустая грудь,
Зеленое расплывшееся тело.

Ты и такой мила мне, жизнь моя,—
С морщинками гусиных этих лапок.
Ужели ты хотела б, чтобы я
Намалевал тебя средь модных тряпок?
Когда б я так исполнил твой заказ,
То оскорбил бы страсть и вдохновенье.

Я уголки не дописал у глаз!
Подвинься к свету на одно мгновенье.

Тут надо глубже тень. Тут ярче свет.
Здесь глуше тон, а здесь чуть-чуть
цветистей…
Ты дремлешь?

Опять о скатерть вытираешь кисти?
Я целый год другой тебе не дам!

Прости, родная: скверная привычка.

Как скучен этот грязный Амстердам,
Колоколов глухая перекличка,
Да мутные каналы, да туман,
Да черепица крыш, да кафель белый…
Счастливица Елена Фоурман[17]
Там, при дворе принцессы Изабеллы,—
Галантная любовь, театр, пиры,
Дворянские короны на жилищах…

А знаешь ты, что две мои сестры
Попали в лейденский «Синодик нищих»?[18]

Ах, бедные… Вот если б Амстердам
Сегодня ночью занял принц Оранский!

А что б тогда?

Он перенес бы к нам
Жантильный дух учтивости испанской.

Ты вот о чем!

Изысканных господ
Какой цветник пестрел бы в свите
принца!.. Ты что ворчишь?

Избави нас господь,—
Я говорю, — от этого зверинца.

Все дамы в бархате. А у мужчин
Белеют кружева под шелком черным…
Тебе Вильгельм пожаловал бы чин,
Назначил бы художником придворным,
Ты б написал его парадный въезд:
Чернь рукоплещет!..

Или громко свищет.
Нет, я от принца ни чинов, ни мест
Не принял бы: я живописец нищих.

Фи, не груби. Тогда твоя жена,
Как Фоурман, блистать бы стала всюду.

Я, правда, позабыл, что ты больна.

Ты так нечуток!

Продолжай, не буду.

Я думаю: какой продавший честь
Клейменный каторжник, забывший совесть,
Сторожевым о принце мог донесть?

А вдруг бы я сказал им эту новость?

Тебе, понятно, это всё равно,
Но я считала бы, что ты— предатель!

А если бы я распахнул окно
И крикнул всем: суконщикам, солдатам,
Часовщикам, ткачам и пастухам,
Страну свою построившим на сваях,
Что хочет растоптать венчанный хам
Всё то святое, чем душа жива их?

Он, как сапожник, на меня орет!
Ты, видно, пьян?

Я с грубостями свыкся!
Как думаешь: кого бы весь народ
Назвал предателем — меня иль Сикса?
Кого б тогда браслетами оков
Украсил он и закидал навозом?

Мне безразлично мненье мужиков:
Я — бюргерша!

А я— потомок гезов!
Я б сплел для бар, — возьми их всех чума,
Пеньковый галстук, добрую петлю бишь!

Ты груб, ты варвар, ты сошел с ума,—
Ты бессердечен, ты меня не любишь!

Воззри, господь, на этот мирный дом.
В нем обитающие да спасутся!

Кто вы такой и что вам нужно в нем?

Смиренный раб из «Общества Иисуса».

Хочу я лучше знать своих гостей
И в них стараюсь пристальней вглядеться:
Из общества Иисуса на кресте
Или из общества Христа-младенца?

Не всё ль равно?

Я разницу готов
Вам объяснить и справкой быть полезен:
Иисус родился в обществе скотов,
А умер в обществе головорезов.

Кощунствуешь, мой сын!

Святой отец!
На неразумного свой гнев умерьте!

Я умираю! Близок мой конец,
И он меня приготовляет к смерти.

Молчи о смерти! Ведь за каждый миг
Твоих страданий я бы трижды умер!

Подите вон отсюда, злой старик!

Прости тебя создатель! Ты безумен.

Звезда моя! Любовь моя! Прости!
Я снова позабыл, что ты больная.
Отныне сердце я сожму в горсти
И буду кроток!