— И как это все выглядит? — спросила Марта.
— Например, миссис ван Флит получила иск за клевету от мужского квартета парикмахеров. Мистеру Бакингему запретительный приказ принесла сама Ширли Темпл [1], точнее, ее двойник. И станцевала чечетку. Мистеру Фишбайну вручил повестку клоун. И брызнул в глаз из цветка в петлице!
Мим встал у парадного входа. Никто не открывал: видимо, потому, что он только делал вид, что стучит в дверь. Наконец курьера заметили из окна. Вручив бумаги, он вцепился в воображаемые прутья тюремной камеры и зарыдал.
Адресат схватил кубок лучшего игрока в боулинг и погнался за мимом. Мим долго убегал, нелепо прыгая и изображая испуг, пока не был повален ударом.
Два часа ночи. Ручеек пешеходов на Ховард-авеню давно иссяк. Над пейзажем в здешней части города довлели мартини-бары, бистро и рестораны калифорнийской кухни. Юным офисным работникам это, несомненно, представлялось особым шиком, иначе они вряд ли прозвали бы этот район «Сохо» — что, к сожалению, лишь усиливало душок провинциальности.
Скромное желтоватое здание в одном из переулков явно относилось к догламурной эпохе: толстые бетонные стены, окошки-бойницы с пивными вывесками… Бар «Пробочка» соседствовал с железной дорогой и оплетенными виноградом опорами виадука. Внутри в табачном дыму угадывались два бильярдных стола и десятка два шумно галдящих посетителей. Сегодня к этим достопримечательностям добавилась еще одна: длинноногая блондинка, которая, изящно выгнув спину, поднесла ко рту сигарету без малейшего намерения зажечь ее самостоятельно.
Перед блондинкой мгновенно материализовался молодой человек с двумя пейджерами на поясе и зажигалкой. Под первые такты «Индейской резервации» группы «Пол Ревери и рейдеры» красотка повернулась прикурить, нечаянно задев рукой паховую область кавалера. У него засосало под ложечкой: а вдруг это нарочно?
Десять минут спустя молодой человек получал отсос на переднем сиденье своего «хаммера».
Блондинка перевела дух.
— Любишь трахаться под коксом?
В руке мужчины самозародился бумажник. Он хотел было достать сотню, однако блондинка выхватила все банкноты и бросила себе на колени.
— С «восьмерки» больше кайфа!
— Но… — пролепетал он, потянувшись к деньгам. Блондинка возобновила игру на беззвучной флейте, и все сомнения улетучились.
— Жми на газ и выезжай на Ховард, — бросила она и снова занялась делом.
Нога на педали дернулась, и «хаммер» судорожно покатил по авеню. Блондинка высунула голову из-за щитка.
— Сворачивай! «Хаммер» заехал на бордюр.
— Давай к этому подъезду. Фары притуши, движок не вырубай. Я сейчас! — Она выскочила из машины с тремя сотнями долларов и бросилась к подворотне.
— «Восьмерка» стоит две с половиной сотни! — крикнул вслед мужчина. — Максимум двести семьдесят пять!
— Возьму сдачу!
И она растворилась в черном проеме.
Мужчина высунул голову из окна, мучительно щурясь: куда она убежала?
А блондинка выскочила из подворотни на задний двор, оттуда — на соседнюю улицу. Никого! Завертелась посреди дороги. Наконец из-за угла блеснули фары, и к ней подъехала слегка битая «импала» с откидным верхом.
Шэрон вскочила в машину и кулаком ударила Коулмэна по плечу.
— Тупица! Сказала, будь на подхвате!
— Ой, — скривился Коулмэн, потирая плечо. — Сколько мы заработали?
— Ты — шиш, потому что опоздал! А если бы он за мной пошел?! — Она наклонилась, чтобы зажечь сигарету против ветра, глубоко затянулась и резко выпустила дым из ноздрей. — Не бабок тебе, а пулю в лоб!
— Откуда зажигалка?
Шэрон посмотрела на зажигалку.
— Ты о чем?
— Где-то я ее видел, — сказал Коулмэн.
Речь шла об изрядно помятой «зиппо». Со слов «Майами», «Апельсиновая чаша» и «1969 год» начала лупиться краска.
— Зажигалка как зажигалка, — фыркнула Шэрон, запихивая «зиппо» глубоко в карман тесных джинсов.
— Если та самая, мы попали, — сказал Коулмэн. — Очень похожа на зажигалку Сержа с третьего Суперкубка! Ты случайно не лазила в его тайный склад, а?
— Какой еще тайный склад? Вы что, еще в войнушку не наигрались? У меня, блин, спички кончились! А у него в коробке целая куча. И зажигалка.
— Ты и спички брала?! О черт, это вышка!
— Да хватит ныть!
— Черт побери! — возмутился Коулмэн. — Если ты не понимаешь, что такое тайный склад, ты ни черта о Серже не понимаешь!
— Коробка как коробка.
— Это коробка из-под сигар, которые сделали здесь, в Тампе, в тыща девятьсот пятом! А спички из его любимых городов Флориды. Половины уже на карте нет! И ты ими прикуриваешь!.. Серж нас пристрелит как собак!
— Он и не узнает, — возразила Шэрон. — В этой коробке столько дерьма — тебе не передать. Нет, правда дерьмо! Палочки для коктейля, значки, корешки от билетов, бумажные подстаканники, пепельницы, старые ключи из гостиницы… Он даже не заметит!
— Заметит как пить дать! — ответил Коулмэн. — Я видел, у него целый ритуал, он все аккуратненько складывает и каждый вечер кладет коробку в огнеупорный сейф под кроватью… Нам точно крышка.
— Газуй!
Коулмэн нажал на газ.
Обычно Коулмэн носил футболку с рекламой рома, обрезанные до шорт джинсы и грязные кроссовки без шнурков. Он страшно обижался, когда Шэрон называла его тупицей, тупоголовым или «дурацким шариком на ножках»: несмотря на массивное тело, круглая голова Коулмэна казалась непропорционально большой. За многократное управление автомобилем в нетрезвом состоянии его лишили прав давно и надолго.
Коулмэн откупорил бутылку пива.
— Едешь как черепаха! Поддай, тупица!
— Шэрон, пожалуйста, не называй меня так!
— Да пошел ты… Снупи!
Шэрон Роудс, яркая блондинка с высокими скулами и полными влажными губами, не просто притягивала мужские взгляды. Засмотревшись на нее, мужчины нередко выпускали руль и врезались в дорожные столбы. Она была самой шикарной стриптизершей на тампском «бродвее» — конечно, если ее посещала вздорная мысль явиться на работу. За катание на водных лыжах без верхней части купальника в неположенном месте Шэрон отбывала условное наказание.
Они подъехали к темной многоэтажке за городским парком. Из-за американских горок украдкой выглянул полумесяц. Шэрон вышла из машины.
— Только не спускай все бабки на крэк, — попросил Коулмэн. — Купи нормального порошка! Крэк вреден для здоровья.
— Куплю, блин, что хочу! — Она просунула руку в окно и затушила сигарету о сиденье.
— Ты чего?!
Едва Шэрон скрылась из виду, Коулмэн резко дал задний ход, развернулся на девяносто градусов и рванул вперед, оставляя на асфальте черные следы. Объехал вокруг дома и вернулся к подъезду с другой стороны как раз, когда на улицу выбежала Шэрон. При виде «импалы» она скривилась:
— Черт!
Коулмэн затормозил у бордюра и выскочил из машины.
— Попытка засчитана! Все, без меня не пойдешь!
Они зашли в подъезд вместе, поднялись на третий этаж и тихо постучали в облупленную дверь.
Изнутри донеслось шарканье, потом тихий голос спросил:
— Кто там?
— Шэрон и Тупица. Коулмэн пихнул Шэрон локтем.
— Только попробуй еще раз! — Шэрон вцепилась Коулмэну в волосы и хотела было протаранить его головой дверь, но та открылась.
Хозяин в оранжево-черном шелковом халате из японского театра гротеска молча отвернулся и ушел в полутемную комнату, освещенную дюжиной «зажигалок». Повсюду сидели и лежали люди в крайней степени истощения или в параличе. Прожженный пятнами ковер был покрыт сгоревшими спичками, металлическими и стеклянными трубками и прочим хламом. В куче мочалок для мытья посуды копошилась крыса. Рядом стояла подставка для телевизора без телевизора, а на пустой книжной полке красовался новомодный шар со статическим электричеством. Комнату пересекла очень худая голая женщина со сдувшейся грудью — словно в трансе прошла на кухню, не обратив на себя ничьего внимания. Где-то играл сборник лучших песен Тома Джонса.
Шэрон отдала деньги человеку в халате, и тот принес из другой комнаты мешочек с маленькими кубиками, похожими на ириски.
«…Вполне бывает, что тебя полюбят…»
— Давай сматываться, — сказал Коулмэн. — Тут все такие чудные!
Шэрон никак не отреагировала. Она бросилась на пол и начала крошить кубики и запихивать их в стеклянную трубку. Голая женщина пошла обратно. Коулмэн облапил шар с электричеством.
— Круто.
Голая женщина вышла на середину комнаты и разразилась рыданиями. Всем было фиолетово. Шэрон щелкнула «зиппо» и глубоко затянулась. Голая зарыдала громче.
Шэрон выдохнула облако дыма.
— Да заткните пасть этой суке! Она мне ссыт в компот!
— Это моя сестра, — ответил мужчина в шелковом халате, наклонился и зажег свою трубку.
