Сам же Коля достал из своей огромной грязной сумки большую отвертку и стал ковыряться ей в замке дверцы автомобиля. Сейчас он казался себе таким храбрым, таким замечательным, уже только потому, что решился на такое.
— А стекло разбить не проще? — осторожно предположил Дима.
— Не лезь, — приказал Коля, но совета его послушался, поднял с земли обломок кирпича и нанес сокрушающей силы удар, огласивший двор грохотом и звоном бьющегося стекла. Коля смачно выругался и засунул в рот окровавленные пальцы, чисто машинально, не задумываясь о том, что может заработать заражение крови.
— Погнали! — скомандовал он Диме, без труда отпер дверь через разбитое окно и запрыгнул на сидение водителя. Друг его полез на соседнее и вальяжно развалился на нем, дрожа от восторга и в тоже время ужаса. А если сейчас придет хозяин машины? А если…
— А вдруг… — чуть не выдал свой страх парень.
— Молчи, — рассмеялся Коля и выудил из кармана своей куртки ключи, завел мотор, — все пучком.
— Ты хоть водить умеешь?! — недоверчиво поинтересовался Дима.
— Конечно, — Коля вставил в рот сигарету и закурил, наполняя салон старенького автомобиля горьким душным дымом, — а как иначе!
— А ключи у тебя откуда?
Коля обернулся и на задней скорости отъехал в сторону, чтобы вырулить на дорогу.
— Я хозяину тачки масло менял, стащил, — без особого интереса, но с большой гордостью откликнулся Коля, предполагавший, что после этих слов значительно возвысится в глазах друга. Конечно, он был для Димы большим авторитетом, но ему хотелось большего. Может быть, ощутить хотя бы тень той власти, которая была у королевы? Когда все люди только пешки в твоей игре и ты вертишь ими, как тебе будет угодно. Пока у Коли получалось вертеть только Димой, и то не всегда.
— И… — Дима хотел что-то сказать, но вынужден был оборваться на полуслове. Из подъезда дома рядом выскочил какой-то взлохмаченный мужчина в наспех застегнутой куртке и начал отчаянно размахивать руками.
— Черт, — зашипел Коля. Он отчаянно ударил по педали газа, так, что мотор истерично завизжал и машина на большой скорости выскочила на дорогу, чуть не врезавшись в грузовик. Водитель осыпал их отборной руганью, но успел вовремя убраться в сторону.
Коля гнал, не замечая знаков и светофоров, не вписываясь в повороты, так, словно за ним следом гнались полчища голодных чудовищ.
— Ты что, спятил!!?! — заорал Дима, стараясь перекричать ветер, вывший в разбитое окно, — ты нас угробишь!!!
— Замолчи! — потребовал Коля, но его спокойствие было наигранным: его губы легонько дрожали, а темные глаза блестели отчаянным светом предсмертного ужаса.
Они оказались на дороге, огибавшей грязный, давно пересохший и превратившийся в помойку пруд. Где-то внизу жалкое количество серой воды отражало такое же серое небо, затянутое тучами, готовящимися к грозе.
Откуда-то издалека доносился вой милицейской сирены. Дима был уверен, что это по их душу. Его охватила паника, он вцепился в руку Коли.
— Сделай что-нибудь, сделай!
Патрульный автомобиль уже появился в зеркале заднего вида.
Коля крутанул руль и они полетели в пруд. Такого поворота Дима никак не ждал, но инстинкт самосохранения сработал быстрее отключившегося истерично кричащего разума. Он открыл дверцу и выкатился на грязную рыхлую землю, упал лицом, набрал полный рот серых комьев с омерзительными болотным вкусом. В следующее мгновение он вскочил и бросился следом за машиной. А что, если Коля не успеет выбраться?…
Начинал накрапывать мелкий холодный дождь.
Облезлые «жигули», на которых они проделали недолгий путь сюда, скрылись в неглубокой мутной бездне пруда, скорее напоминавшего трясину.
Дима ждал.
В глубине души ему почему-то хотелось, чтобы Коля исчез, погиб, чтобы его никогда не было, чтобы они вообще никогда не знакомились и не становились лучшими друзьями, но он отгонял эти мысли. Может быть самым большим его невезением была именно их дружба? Что вспоминать теперь о его бесчисленных двойках и промокших ботинках! Разве был бы он сейчас здесь, если бы… если…
Темная гладь задрожала, расползлась множеством кругов и на поверхность вынырнула голова Коли. Дима не почувствовал ровным счетом ничего — не радости, не разочарования, ничего. Он как будто знал, что так должно быть и принимал это как должное.
— Коля! — крикнул он и побежал к другу, чтобы помочь ему выбраться и подать свою куртку, ведь он же замерзнет в мокрой насквозь одежде на этом холодном, совсем не весеннем ветру.
Даше не хотелось открывать глаза. До того момента, пока она не сделает это, все, что произошло с ней можно считать сном, сладкой и смешной фантазией, прокравшейся в ее сознание в предрассветных сумерках и отчего-то напомнившей реальность.
Разве такое могло произойти с ней? Неприметной серой мышкой, тенью своей старшей сестры… Разве? Она украла кусочек чужой жизни, чужой судьбы. Одну короткую ночь, полную волшебства. Настало время обнаружить на месте кареты тыкву.
Девушка сонно сощурилась, разглядывая непривычные предметы. Картины, старый абажур из темно-персиковой ткани, пианино, заваленное книгами и прочей ерундой… Темные силуэты на фоне светлых обоев, в таком тусклом освещении казавшихся какими-то другими.
Даша еще некоторое время понежилась в постели, а потом накинула на себя большую чужую рубашку, застегнула несколько пуговиц и подошла к плотным матовым шторам, не впускавшим в помещение не лучика солнечного света. Возле окна на стене висело большое старинное зеркало с местами облезшей амальгамой в резной красивой раме. Ее отражение в нем с интересом изучало девушку с задумчивой, нежной и мечтательной улыбкой. Оно казалось каким-то другим, новым, непривычным. Это была уже совсем не та Даша — серая мышь, невзрачная и незаметная, всегда бывшая только приложением к чьей-то более яркой и решительной личности. На нее смотрела девушка с мягкими, плавными чертами лица, легкой россыпью веснушек, до этого не бросавшейся в глаза, густыми растрепанными после сна волосами, играющим на щеках румянцем и сияющими глазами теплого кофейного цвета. Даша невольно залюбовалась собой новой, собой проснувшейся в новой реальности, в новом мире, ничуть не напоминающем прежний.
Что будет теперь?
Неизвестность пугала ее, но она готова была к любым поворотам, если только рядом будет Юра. Запах его рубашки, ее тепло кружили голову Даше, как будто к ее коже прикасалась не ткань, а его пальцы.
Эта ночь…
Юра сидел за столом на кухне, сложив руки в замок и уставившись в одну точку. Он выглядел каким-то потерянным и помятым. Даша обняла его и положила голову ему на плечо.
— Доброе утро, — промурлыкала она.
— Доброе, — как-то не очень весело откликнулся Юра. Даша тяжело вздохнула и села напротив, стала пальцами расчёсывать спутавшиеся волосы.
Ветер играл с легкими занавесками и скрипел незакрытой форточкой. В квартире было тихо, а с улицы доносилось множество самых разных звуков, напоминавших о том, оставленном ею мире.
Еще вчера она была другим человеком и жила в другой реальности девочки Даши, безнадежно влюбленной в жениха своей старшей сестры. Сегодня она стала Дашей, которую Юра любит, которой он доказал это этой ночью, которая училась любви, как некогда училась музыке.
А Настя?…
Даша помрачнела, хрупкий кораблик ее мечты налетел на риф. Ее захлестнуло чувство вины, горькое, невыносимое. Захотелось расплакаться, убежать домой, рассказать обо всем случившемся матери, признаться, что ночевала она вовсе не у Сони, да и Насте признаться, попросить прощения, если это еще что-то исправит.
Юра заметил произошедшую в ней перемену и улыбнулся ей ободряюще, одними только светло-карими глазами, цвета свежего липового меда, переливающегося на солнце. Он взял ее руку на столе и накрыл своей.
— Не грусти, — нежно сказал он и на всякий случай спросил, — ты не о чем не жалеешь?
— Не жалею, — неуверенно подтвердила Даша и прикрыла глаза. Она думала о Насте, а заодно вспоминала свою первую встречу с Юрой, знакомство с ним. Первое впечатление ее было очень сомнительным, потому что тогда она слишком хваталась за привитые ей стереотипы и мирскую мораль. «Какой-то битник» — емко очеркнула девушка и решила, что ее сестра еще одумается и найдет себе кого-то нормального. Пусть ищет теперь кого-то нормального. Мысль была какой-то злой, агрессивной и Даша сама себя испугалась. С чего ей ненавидеть свою сестру? Она ведь не сделала ей ничего плохого, кроме того, что полюбила Юру…
— А Настя? — прошептала Даша и распахнула глаза. Ее ослепил яркий свет, лившийся с улицы. Вышло солнце и небо наконец-то очистилось от туч.
— Даша… — Юра крепче сжал ее ладонь, — я… я так ошибался. Я искал в ней тебя. Я любил в ней твои черты. Как глупо… — он прижал руки к лицу и покачал головой, — глупо, глупо.
