Андрей Ларченко-Солонин - Инок

0ни крепко пожали на прощание руки, и дальше каждый пошёл уже по своей дороге.

«Странный человек, – думал про себя Саня, петляя между камнями по узкой горной тропинке. – Даст Бог, ещё свидимся. Хотя, кто его знает, как жизнь сложится. Удастся ли вернуться обратно живым или суждено навечно остаться в этом угрюмом и молчаливом царстве леса, камня и ещё какого-то странного и загадочного духа гор, который не виден глазу, не слышен уху, но всегда находится где-то поблизости, меряя человеческую жизнь по своей жестокой и не всегда справедливой шкале. Хотя возможно, что именно в этом и заключается высшая правда жизни, законам которой подчиняется всё живое на земле и по законам которой выживает только самый сильный и умный. А для остальных, для остальных в этих необозримо бескрайних просторах не найдётся даже самого маленького клочка земли под солнцем и нежно-голубым небом, ласкающим и притягивающим взгляд своей первозданной чистотой».

Человек, стоящий сейчас у края бездны, был родом не отсюда. И хотя он прожил всю жизнь по совсем другим законам, правдивость всего выше сказанного успел испытать на своей собственной шкуре.

Через полчаса изнурительной ходьбы по усыпанной камнями тропе, наконец, углубился в чащу леса. Идти стало легче. А вскоре показалась и хорошо знакомая речушка. Внутри что-то дрогнуло. Сердце неприятно защемило. Это место было слишком хорошо ему знакомо, а страшные события прошлой зимы ещё совсем свежи в памяти. Только-только успевшие зарубцеваться раны вновь дали о себе знать.

«Всё уже позади и никогда больше не повторится», – вновь твердил про себя, до автоматизма заученную фразу. Хотя, если сказать честно, то и сам до конца не был уверен в сказанном. Сложившаяся ситуация казалась слишком похожей на то, что происходило здесь полгода назад. Снова кровь. Снова гонка на выживание. Разве что сам он стал теперь немного другой.

Здесь, в тайге, этот человек оказался гораздо сильнее своих врагов. И несмотря на их численное преимущество, имел то моральное право на победу, которое обуславливалось тем, что, действуя во имя спасения жизней ни в чём не повинных людей, в данной ситуации, несомненно, был прав.

Он вовсе не кривил душой, когда порою признавался самому себе в том, что эти горы пленили его своей ни с чем не сравнимой красотой и стали чрезвычайно дороги. А порою Сане начинало даже казаться, что именно здесь и есть его дом.

«Пора идти». Он быстрыми шагами пошёл вверх по течению речки.

А солнце между тем уже склонялось к западу. Вскоре начал устраиваться на ночлег. Быстро соорудив шалаш из елового лапника, уселся возле не – большого только что им же разложенного костерка. Глубокий овраг и густая стена непроходимого леса делали дым незаметным для окружающих.

От речки пахнуло свежестью ясного августовского вечера и мокрых водорослей. В котелке закипел чай. Спать не хотелось.

«Завтра я встречу своего друга и расскажу ему обо всём, что случилось. Захочет ли Сергей вернуться, и смогут ли они вообще когда-нибудь выбраться отсюда живыми? Почему этот тип так упорно преследует нас? Что ему нужно? За всем этим, по всей видимости, скрывается какая-то тайна. Возможно, что ублюдок хочет избавиться от лишних свидетелей, чтобы прибрать себе все сокровища злополучной долины. Что же, пусть попробует. Пока что кресты встают лишь над людьми из его отряда».

Прямо над головой одинокого путника на огромной старой сосне закричал филин. Резкий крик раздался неожиданно для человека, прервав ход его мыслей. Саня вздрогнул. А птица, казалось, вовсе не замечала сидящего внизу. Через несколько минут она бесшумно сорвалась с ветки и исчезла в чаще леса. Но в эти минуты человек уже спал у входа в сооружённый им же только что шалаш, навалившись на толстый ствол огромного дерева.

Рыжая лисица, высунув острую мохнатую морду из близлежащих кустов, с нескрываемым любопытством разглядывала незнакомца. Таких зверей она раньше никогда не встречала. Наконец, любопытство и чувство голода взяло верх над природной осторожностью. Выбравшись из травы, плутовка неслышно подкралась к чуть приоткрытому рюкзаку. От железных банок с бумажными этикетками вкусно пахло мясом. Но разгрызть их оказалось не так-то просто. Схватив самую большую, она скрылась в лесу, не выпуская добычу из крепко сжатых челюстей. Человек же как ни в чём не бывало продолжал спать, обхватив руками, словно подушку, могучий ствол дерева.

А всего в километре вниз по течению реки от того самого места, где ночевал Александр, расположился лагерем уже целый отряд. Это, несомненно, были те самые люди, которые до последнего времени так настойчиво шли по следу одинокого путника. Михей и предположить себе не мог, что под самым его носом мирно спит тот, кто мог бы дать ответы на очень многие вопросы.

Место для ночёвки отряда было выбрано не случайно. Именно отсюда удобнее всего контролировать единственный известный людям выход из долины.

– Поскорее бы они возвращались. Всё уже чертовски надоело, да и домой хочется.

Товарищи поддержали его одобрительными возгласами. И лишь один человек из всей компании, сидевший немного поодаль, угрюмо отмалчивался. За весь вечер он не проронил ни единого слова. Там, на болоте, остались два близких ему человека, два родных брата.

Сидящий представлял слёзы сестры и рыдания матери. Есть ли такие слова, что смогут утешить их и восполнить боль утраты? Что он скажет отцу, когда вернётся домой, как посмотрит ему в глаза, если, конечно, сможет выбраться отсюда живым.

Непрошеные слезинки, проступая в уголках чуть прищуренных глаз, скатывались по щекам. Человек жалел сейчас, что ввязался во всю эту историю. Деньги стали ему уже не нужны. Но назад дороги нет. А в душе навсегда останется незаживающая и кровоточащая рана, которая теперь уже не даст ему покоя до конца жизни, а возможно, и после него, навечно оставшись в самой глубине души и обрекая её на нестерпимые муки и страдания.

Человек поёжился от ночного холода. У его товарищей порою тоже рождались самые нерадостные мысли. Но вида никто не подавал. Незачем нагнетать и без того напряжённую обстановку. Каждый старался спрятать свои чувства внутри, хотя не у всех это одинаково хорошо получалось.

Пришло утро. Александр бодро шагал вперёд по давно не хоженой тропе, стараясь не задевать низко склонявшиеся над самой головой ветки, прятавшиеся от человеческих глаз в предрассветном тумане.

Небо на западе начинало постепенно светлеть. С воды послышалась странная возня. Подойдя поближе, обнаружил прямо перед собой целый утиный выводок. Путник присел на камень и достал из кармана засохшую корку черного хлеба. Отломив половину, бросил её в воду. Утки, заметив летящий к ним с берега маленький предмет, сначала шарахнулись в разные стороны, но, убедившись, что опасности нет, с жадностью съели хлеб и в ожидании уставились на странное двуногое существо, которое отчего-то вдруг решило с самого утра сделать им такой неожиданный подарок. Но существо уже шло дальше своей дорогой, позабыв про неожиданную встречу. Саня торопился поскорее увидеть друга, пожать ему руку, поговорить и поведать обо всём. Сейчас он, пожалуй, мог думать только об этом.

Солнце поднималось из-за горизонта, освещая живым сиянием окрестную тайгу, которая, нежась в его тёплых лучах, казалось, кричала и пела от радости. Ведь холодная тьма августовской ночи, наконец, отступала. На смену ей приходили тепло и свет, пробуждая жизнь во всех её проявлениях. Кривые и корявые ивы, что понуро и бессильно свесили свои ветви в холодную воду речки, словно ожили и тоже запели, взглянув в лицо долгожданному светилу. Казалось, что в эти минуты они даже зеленели как-то по-особенному, выставляя напоказ сверкающую от утренней росы зелень листвы.

Пройдя километров десять вверх по течению, завернул за очередную излучину и вышел на большую поляну. То, что здесь предстало перед глазами, заставило сердце биться в два раза быстрее. На высоком берегу примостилась небольшая землянка. Перед входом горел огонь и сидел человек, которого узнал сразу. Оступившись на камне, присел на сваленную ветром осину. Голова слегка кружилась.

«Нужно идти», – подумал он и с криком: «Серёга, Серёга!!!», – бросился к другу, который, широко раскинув руки, тоже бежал навстречу.

Через минуту они обнялись. Скупые мужские слёзы, появившиеся вдруг неизвестно откуда, катились по щекам, не обращая внимания на то, что два человека, стоявшие на самом краю обрывистого берега, вовсе не плакали.

Сергей с трудом мог разговаривать.