— Шутку? Я чуть от страха не умер, — Нистратов вспомнил жуткую кровавую битву и ему на мгновение, даже стало нехорошо.
— Просто ты сейчас человек, Носфературс, и человек ограниченный. А потому меришь события с точки зрения усредненной, или я бы даже сказал — посредственной!
— Подожди-ка, — вдруг занервничал Елисей, от чего непроизвольно замахал крыльями чаще, вырвавшись вперед. Он, тут же спохватившись, вернулся, снова обратился к Жерару, — Выходит и мой кирпич сознания есть в стене?
— А как же, — подмигнул ему крыс.
— Дела… — проговорил Носфературс рассеяно. Дальше он летел, бережно прижимая Наталью Андреевну к груди, пребывал в глубокой задумчивости и молчал, изредка поглядывая на Мамедова, который, страшась высоты, летел зажмурившись, намертво вцепившись в Фалкона.
Совсем скоро летная процессия достигла точки неба, где совершиться должен был переход. Елисей, как и все остальные, увидел что сам воздух в вышине, стал плотнее и гуще.
— Холодно, — пожаловалась жена, прижимаясь к крылатому мужу, от чего по телу его прошла приятная волна, выплеснувшаяся на берег души осознанием своей мужской силы и уверенностью в преданности любимой женщины.
— Не бойся, не замерзнешь, — успокоил он супругу.
— Эх, Лисик, — вдохновенно пропела Нистратова, — какой ты у меня! — и посмотрела глазами такими, что Елисей чуть было не утерял свою летную способность.
Впереди всех величественно парил Метатрон. Он приближался к висящей в воздухе крохотной, еле заметной сфере. Почти прозрачная она вращалась, словно планета в космическом вакууме и внутри ее стеклянного тела, изредка вспыхивали розовые молнии. Приблизившись к сфере, Метатрон остановился и протянул ладонь, коснувшись едва. Сфера запульсировала, и стремительно начала разрастаться. По небу от нее во все стороны пошли синусоидальные шипящие разряды, сама она потемнела и взглядам всех, открылась черная, мигающая далекими звездами, даль.
— Ныряем! — скомандовал Метатрон и бросился в эту черную бездну. За ним, бесстрашно последовали все остальные. Они один за другим ныряли туда, в черную глубь, и когда последней в сферу влетела Анастейд, в небе прогремел страшный гром, который прокатился над пустынным океаном тысячекратным эхом, поднимая громадные шипящие волны.
В этот самый момент, в своей квартире, в Москве, уфолог Никромантов Савелий Каримович ощутил, как в голове у него взорвалась чудовищной мощи бомба. В глазах сначала потемнело, и тут же в них, чудесными красками засияли огни — вся подвластная только восприятию палитра цветов. Уфолог, видя такую красоту, упал без чувств, стукнувшись головой об пол. Впрочем, уже через минуту он пришел в себя, всем существом своим, ощущая блаженство. Никромантов раскрыл счастливые, полные слез радости, глаза и, дрожа, словно гений в творческом экстазе, произнес:
— Контактеры! Как пить дать, контактеры!
Когда Василий проснулся, было уже почти темно. Июльская дневная жара, какая в Москве бывает редко, сменилась слегка прохладным, темно-синим бархатом душного вечера. Из раскрытых окон в квартиру влетали звуки улицы: разговоры прохожих, автомобильные гудки, хлопанье дверей подъездов. Город жил своей обычной жизнью, все было как всегда, вот только пьяные на улицах отсутствовали совершенно, и от этого разливалось в воздухе какое-то странное спокойствие. Нереальность. На небе начали появляться блеклые искорки далеких, загадочных звезд и наметилась бледная еще луна. Холодильник стоял у окна неподвижно, боясь спугнуть прикорнувшего на его гладкой поверхности мотылька. Похоже, насекомое уснуло, но наверняка SAMSUNG этого сказать не мог. Он все обдумывал внутренне разговор с ангелом, пытаясь осмыслить себя в этом, чуждом ему мире.
— «Ведь я наделен почти человеческим разумом, — думал он, — но я не человек. А интересно, есть ли еще в мире такие как я? Наверное нет, — печально осознавал он, — но с другой стороны я — уникален! И это, пожалуй, хорошо. Но в чем смысл моей жизни? Зачем я? Почему я существую…»
— Я проснулся, — перебил размышления чудо-холодильника, Василий. Он вошел в комнату беззвучно, встав позади своего металлического друга.
Тот встрепенулся от неожиданности и мотылек, испуганно затрепыхав крылышками улетел куда-то в глубь вечерней Москвы.
— Мы отправляемся на границу миров? — спросил SAMSUNG.
— Да.
— Я думаю, там нам может много открыться! — сказал холодильник, отходя от окна.
— Я тоже так думаю, — согласился Василий, — а где ангел?
— Я здесь, — материализовалось небесное создание из струй теплого ветра, проникающих в комнату с улицы, — нам пора отправляться, иначе может быть поздно.
— Почему поздно? — удивился Василий.
— Не все в этом мире, довольны фактом существования свободного человека. Тебя Василий.
— Я это подозревал, — без малейшего испуга ответил он, — тогда не будем терять времени. Как далеко граница миров?
— Граница миров не далеко не близко. Она находится не на том расстоянии, к которому можно применить эти понятия. Собственно она существует в твоей голове. Как и стена ограничивающая сознание. Но попасть туда, даже тебе — свободному человеку, довольно трудно, а обычному — практически невозможно. Но у тебя получится. Слушай и делай то, что я буду тебе говорить. Просто закрой глаза и постарайся ни о чем не думать. Представь, что мира вокруг не существует, что ты не являешься его частью. Представь что мир — это иллюзия. Его попросту нет.
Василий закрыл глаза.
— А мне что делать? — тревожно поинтересовался холодильник, переминаясь на маленьких колесиках.
— Ничего. Ты попадешь туда, как только переместиться Василий.
— Я не могу. Не могу представить, что мира нет. Я же слышу шум улицы, чувствую его запахи… — ответил молодой человек. Он закрыл глаза, но все равно был сосредоточен.
— Расслабься, все просто, — успокоил его Ангел.
Он взмахнул нежным белым крылом и, тут же, вокруг все стихло. Взмахнул другим и воздух замер. Запахи словно исчезли. А может, сплелись в один удивительный, неповторимый аромат, таящий в себе сразу все. Печальный гражданин Василий, стоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Так прошло неизвестное количество времени, может десять минут, а может час. Время исчезало. Растворялось, становясь зыбким призрачным понятием. Все молчали. Наконец Василий почувствовал, как его сознание словно покрывается липкой патокой. Может это случилось от того, что Ангел, подлетел к нему и почти неощутимо прикоснулся к его голове нежными пальцами? От этого прикосновения стало тепло, даже жарко. Перед глазами поплыли разноцветные круги, образы, виденные когда-то на протяжении жизни. Вот Василий еще совсем малыш, а вот он уже сидит за школьной партой, вот он в компании друзей бежит по ночному городу — они только что разбили витрину магазина… а вот он лежит на берегу моря и смотрит на утопающее в его колышущихся водах солнце… и еще сотни других фрагментов и событий — приятных и грустных, тревожно важных и совсем пустяковых, о которых, казалось, не должно было остаться и следа. Но они сохранились в памяти, отчетливо и ясно, словно в них был жизненно важный смысл. А может, так оно и было на самом деле? Василию показалось, что теперь он не стоит в комнате, а безмятежно висит в воздухе, в пустом пространстве границ у которого нет. Ему стало немного страшно.
— Мы летим? — спросил он, не открывая глаз.
— Летим, — ответил ангел.
— Я чувствую, — прогудел холодильник, — это так приятно…
Ощущение полета, длилось целую вечность. И вдруг мрак сменился ярким, все поглощающим светом. Василий видел его сквозь закрытые веки. Свет не был горячим, не был опасным, но каждой частицей тела, Василий ощущал его. Он словно в невесомой, необъяснимой, созданной иными физическими законами воде, плавал в нем, наслаждаясь и блаженствуя. Не выдержав, он открыл глаза и с удивлением понял, что свет не слепит, что он прозрачен и вокруг видна бесконечная даль.
— Что это? — спросил Василий.
— Материя. То из чего создано все. Это та энергия, то вещество, из которого сознание формирует мир, образы, смысл…
— Да я понял, — обрадовался он, и вправду поняв. Это было так просто и естественно, что ему вдруг стало смешно, — Я понял, как все работает! Я могу создать все что захочу!
— Можешь, но не сейчас, — ответил ангел.
Василий посмотрел на него и осознал, что тот тоже состоит из прозрачного света. Он посмотрел на свое тело и увидел, что никакого тела у него нет, что это просто свет-материя. Он вдруг осознал, что так же у него нет и глаз, которыми он может это видеть, и мозга который может анализировать увиденное. Это было так просто. Это была настоящая свобода. Чистый разум среди пустоты. Хотя и пустотой это назвать было нельзя. Она была в тоже самое время насыщена миллионами, миллиардами возможностей, которые, пожелай он сейчас, можно было воплотить в жизнь.
