– Вы пришли просто в гости или по делу? – уточнил ростовщик.
– По делу, – кивнул мистер Лин.
Мистер Чу проводил супругов в свой маленький домик и предложил сесть, знаком прося мистера Лина продолжать.
– Нам предстоят непредвиденные расходы. Семья. Наводнение в деревне.
– Какое невезение, – промурлыкал мистер Чу. – И какие же именно расходы?
– Замена пола, матрасов, кухонной плиты, одежда для восьми человек и телевизор, – перечислила миссис Лин. – И еще…
– В общем, пятнадцать тысяч долларов, – подвел итог мистер Лин.
Ростовщик радостно усмехнулся:
– Недурная сумма! А что предложите в залог?
Мистер Лин был готов к этому непростому вопросу.
– Самого Хо. Через шесть лет он станет врачом. С дипломом английского университета. Он и вернет вам долг.
Мистер Чу задумчиво кивнул:
– Да, но сейчас он всего лишь первокурсник… Многие бросают учебу, позорят родителей…
– Только не Хо, – яростно возразила миссис Лин. – Он знает, чем мы для него пожертвовали.
– С учетом длительного срока возврата… под тридцать процентов, – сказал ростовщик.
– Вам будет принадлежать часть зарплаты Хо в течение десяти лет, – уточнил предмет залога заемщик. – Как только сын начнет работать, пойдут перечисления с банковского счета Хо прямо на ваш. – Мистер Лин надеялся затронуть в мистере Чу азартную жилку.
Тот покачал головой.
– Нет. Что самое ценное в вашей жизни, сосед?
Мистер Лин отвел глаза и сказал:
– Моя жена, для меня она бесценна.
* * *
На обратном пути миссис Лин присела на уцелевшее крыльцо когда-то принадлежавшего им снесенного дома. Покраснев, она прошептала мужу:
– Какой позор, какой позор!
Мистер Лин вытащил из кармана бланк денежного перевода за границу и пробормотал:
– Это лишь деловая операция.
– Но Чу нас страшно унизил, – возразила жена.
– Как?
– Не предложил нам выпить с ним чаю!
На Евином клене распустились листья, образовав трепещущий лаймово-зеленый балдахин между окном и толпой людей на тротуаре через улицу. Ева не видела Сэнди Лейк, но слышала, как та день и ночь скандирует свои возмутительные послания. Действовало предписание, по которому Сэнди не разрешалось приближаться к дому номер пятнадцать по Боулинг-Грин-роуд ближе чем на пятьсот метров. Но та регулярно нарушала закон и, воодушевившись задержкой в прибытии полиции, даже пыталась прорваться в дом и спровоцировать Александра, чтобы тот вышел из себя.
Сэнди толкала его и пихала, крича:
– Уйди с дороги, самбо! Мне нужно поговорить с ангелом для пожилых людей Евой!
Когда по Евиному настоянию Александр наконец официально пожаловался констеблю Хоуку, полицейский занизил «индекс вредности» Сэнди.
– Да, она малость перегибает палку, но лично мне в женщинах это вполне симпатично. Мне случалось ходить на свидания с настоящими буками, которые спустя несколько минут вообще переставали разговаривать и как-то на меня реагировать.
Александр возмущенно парировал:
– Так пригласите эту реактивную говорунью в пиццерию. Гарантирую, вы не продержитесь даже до добавки в салат-баре. Она на самом деле психически нездорова. И вам следует знать, насколько оскорбительна кличка «самбо» для чернокожего. Мне-то уже не суть важно, но если поблизости, когда она такое вопит, окажется парочка скучающих чернокожих юнцов, вам, констебль Хоук, придется подавлять мятеж.
– Нет, я мигом затушу градус ситуации, – возразил констебль. – Я проходил специальный курс межрасовых взаимоотношений. Мистер Тейт, почему бы вам не попробовать поддразнить ее? В следующий раз, когда мисс Лейк обругает вас «самбо», попробуйте назвать ее «жирной». И тогда, узнав вас получше, она поймет, что вы такой же человек, как она. Скажите ей между прочим, что в венах у вас обоих течет одинаково красная кровь.
Александр посмотрел на невинное невежественное лицо констебля и понял, что не сможет изречь ничего, что произвело бы на того впечатление. Констебль Хоук еще подростком закрыл свой разум, а в полицейской академии и вовсе его запечатал. И этот ларчик больше никогда не откроется.
* * *
Ева лежала поверх одеяла лицом к двери. Стоял жаркий летний день, и ее бесили жара и жужжание мух, роящихся под потолком. Когда же хоть кто-нибудь принесет ей поднос с едой и напитками?
От голода Ева запаниковала. В последнее время она несколько раз оставалась одна, когда Александр уезжал подработать.
Что она станет делать, если к ней неделю никто не зайдет? Встанет ли с кровати и спустится ли на кухню, или же будет лежать здесь и медленно умирать от голода – ожидая, пока органы один за другим откажут, сердце со вздохом остановится, мозг после нескольких предупредительных сигналов умрет и впереди наконец покажется туннель с ярким светом вдалеке?
Ева подумала о своем организме, о триллионах клеток, размером меньше толщины человеческого волоса. Об иммунной системе, которая в случае угрозы болезни соберет все хорошие защитные клетки на кризисное совещание. О том, как клетки выберут лидера-стратега, который примет решение, заболеть ли организму или побороться. Совсем как в демократии древних Афин, где граждане на народном собрании все вместе управляли городом.
Вспыхнула мысль: «Если внутри каждого из нас существует целая вселенная, неужели боги – это мы и есть?»
Александр постучал и вошел в комнату, держа в руке лист бумаги формата А4. Увидев изнемогающую от жары и голода Еву, он спросил:
– Сегодня приемный день?
– Не знаю. А кто там?
– Обычная солянка. Новички здесь, в списке. – Он посмотрел на лист бумаги, пытаясь расшифровать собственный почерк. – Продавец семян, который говорит, что его никто никогда не любил.
– Да, с ним встречусь, – кивнула Ева.
– Вегетарианец, который работает на скотобойне, потому что больше его никуда не взяли. Стоит ли ему уволиться? Я, кстати, обязательно обыщу его на предмет ножей.
Ева приподнялась на локте и взяла список.
– Я ужасно проголодалась, Александр.
– Чего бы ты хотела?
– Хлеба. Сыра. Джема. Чего угодно.
Он остановился у двери и выпалил:
– А ты не могла бы добавить «пожалуйста»? Тогда я не до такой степени буду чувствовать себя евнухом-лакеем.
– Хорошо. Пожалуйста, – ворчливо добавила Ева.
– Спасибо, мэм. Это все?
– Послушай, если тебе есть что сказать…
– Я много чего хочу сказать, – перебил ее Александр. – Мне надоело смотреть, как ты тратишь свою жизнь, копошась в своей берлоге и решая, кому повезет лицезреть великую Еву, а кому дать от ворот поворот из-за минутного каприза. Ты понимаешь, что я ни разу не видел тебя стоящей на ногах? Я даже не знаю, какого ты роста!
Ева тяжело вздохнула. Мысль о предстоящем выслушивании рассказов о человеческих горестях вгоняла ее в уныние. Ее домочадцы, казалось, постоянно чувствовали себя несчастными, и теперь начал срываться даже Александр.
– Александр, я сейчас не могу думать ясно, – взмолилась она. – Я очень голодна.
Александр наклонился к ней поближе и посоветовал:
– Отлично, вставай с кровати и топай-ка на кухню сама.
– Мне казалось, ты меня понимаешь. Мы же понимаем друг друга, верно?
– Не думаю. Мне кажется, что мы увязли ногами в бетоне и ни один из нас не может пошевелиться.
Он вышел, оставив дверь открытой, словно не хотел утруждаться ее захлопыванием.
Ева взяла список и прочитала. Она рассердилась, увидев, что к некоторым пунктам Александр написал свои комментарии.
«Женатый мужчина – имеет любовника-гея. (И что такого?)
Помощница в буфете – показала синяки, оставленные мужем.
Сержант отдела по борьбе с наркотиками – амфетаминовый наркоман. Вогнал себя в панику метамфетамином.
Рабочий по листовому металлу – игровые счета в интернете. Проиграл полторы тысячи фунтов и лимит по кредитной карте (пять тысяч). Жена пока не в курсе. Продолжает делать ставки, пытаясь отыграться.
Домохозяйка, мать шестерых детей из Ипсвича – ненавидит пятого ребенка.
Кузнец, которого завтра выселят из дома.
Помощница учителя – часто и успешно ворует в магазинах. Хочет перестать.
Каменщик на пенсии – отказывается озвучить проблему.
Мальчик-подросток – жесток к насекомым, собакам и кошкам. «Нормален» ли он? (Вполне, для психопата).
Водитель автобуса – пьет за рулем.
Личный помощник – стоит ли выходить замуж за нелюбимого? (Нет! Нет! Нет!)
Пекарь – плюет в тесто. (Узнай, где именно он работает).
Четырнадцатилетняя школьница – забеременеет ли она, если после секса примет душ? (Да).
