– Ха! Да я даже не рассчитывал ещё и на женскую компанию! – разговорился подвыпивший Джаред. – Думал, придётся весь вечер с этим извращенцем тухнуть. Да, милая? – игриво подмигнул Шейну, в ответ на что получил громкий подзатыльник.
Я рассмеялась.
– Эй! Я вообще-то тут старший! – с возмущением запыхтел Джаред, сверля Шейна уничтожающим взглядом. – И по всем корейским правилам приличия ты должен относиться ко мне с уважением!
– Это с Ин Хо можешь обсудить, – бросил Шейн, делая большой глоток из бокала и глядя исключительно меня. А я глядела в ответ, до тех пор пока Джаред вновь не заговорил, обратившись ко мне:
– Ты всегда мне нравилась, Тейт… как участница, – бросил опасный взгляд на Шейна и получил точно такой же в ответ. – Я просто Шейну об этом не говорил… Вы ведь…эм… вроде как…
– Не ладили, – помогла я.
– Готовы были расчленить друг друга и загнать по частям на чёрном рынке, – ухмыльнулся Джаред, растягиваясь на полу. – Но сейчас ведь… – растерянно поглядел то на меня, то на Шейна… – а, в общем, не моё это дело, давайте выпьем!
Я позволила себе лишь один бокал, так как с алкоголем давно завязала – плохо он на меня действует. Видео со стадиона тому доказательство.
Зато парни, не стесняясь, осушали бокал за бокалом. На всю квартиру звучал рок. Шейн отказался включать FB, когда я его попросила. И не стал объяснять, почему. Думаю, просто устал от этого всего.
А потом Джаред увидел мою гитару. Глаза, как воздушные шары:
– Да ладно… – плавно водил пальцами по корпусу, – не верю! Муж-и-иик! – потрясённо уставился на Шейна. – Ты реально её починил?!
– Не я, – усмехнулся Шейн с весёлыми, блестящими от алкоголя глазами, – в мастерской починили.
– Офиге-е-еть! – восхищался Джаред, делая вид, что смахивает слёзы с уголков глаз. – Шейн, детка… я так тобой горжусь! Это ж то же самое, как если бы мой дед сейчас в двери позвонил.
– А что с твоим дедом? – не поняла я.
Джаред махнул рукой:
– Всё в порядке, лет десять как похоронили.
Да уж, этот парень, Джаред, совершенно не такой, каким я его считала. Но не скажу, что он мне не нравится. Весёлый. Не задаёт лишних вопросов. А когда узнала, что ещё и учится на заочном отделении в магистратуре Сеульского университета Вусонг, на факультете информатики и программирования, то и вовсе пошла на кухню водички попить, переваривая услышанное. Да Джаред ещё и умный – не только талантливый музыкант!
Вот блин. А я бросила свою учёбу.
В общем, с парнями было весело. С Шейном, правда, особо много поговорить не удалось. Перебрасывались, в основном, шуточками. Так, словно ничего и не было, а когда уровень его опьянения достиг точки а-ля «поехали в бар», пожелала всем спокойной ночи и ушла спать.
Не знаю, что там у них происходило дальше. Я накрыла голову подушкой, максимально постаралась очистить разум от мыслей и заставила себя уснуть.
Проснулась из-за того, что что-то тёплое коснулось моего живота – голой кожи, и даже сквозь дымку сна пожар, разлившийся по всему телу, безоговорочно дал понять, кто сейчас прижимает меня к себе.
Шейн притянул ещё ближе, так что спина, как влитая, плотно прижалась к его широкой груди. От Шейна пахло алкоголем, но даже он не мог заглушить этого до трепета души, невообразимо приятного и такого головокружительного аромата Шейна.
– Эй, Миллер, – прошептал он мне на ухо и нежно коснулся горячими губами кожи моей шеи, – не храпи так громко.
Резко развернула к нему голову и бросила одну из своих фирменных фразочек, которые в культурном обществе не произносят, а по телеку запикивают.
– Мне нравится, когда ты ругаешься, – с пьяной усмешкой лениво протянул Шейн.
– Да… Ты как-то говорил. Могу повторить, если что, – развернулась к нему лицом и обняла за талию, всё ещё продолжая подчиняться эмоциям и игнорировать разум.
Шейн аккуратно убрал прядь волос с моего лица, заправив за ухо, с невообразимой нежностью глядя в глаза. Чёрные в тусклом освещении радужки мягко переливались, играя крохотными язычками пламени, иллюзию которых создавал приглушённый кухонный свет.
– Мне всегда нравился цвет твоих волос, – прошептал Шейн, не отводя глаз.
– Вот это вряд ли, – беззвучно усмехнулась я.
Шейн как-то уж очень безнадёжно вздохнул:
– Я идиот, Миллер, хоть в это ты можешь поверить?
– В это? Без проблем… Бенсон.
Губы Шейна растянулись в томной ленивой улыбке.
– Ты вроде как в бар собирался, – улыбнулась я.
– Только если с тобой…
– Скандалов мало?
Шейн хрипло усмехнулся:
– А… Плевать на них.
– Последние пару бокалов были определённо лишними.
– Джаред был определённо лишним, – прошептал Шейн и поцеловал меня в шею.
Тело так и покалывало от его объятий. Ничего не могла с собой поделать.
Должна бежать, должна уйти, должна послать Шейна к чёрту, но не могу… Даже такого – пьяного идиота, – не могу.
– Где он? – спросила я.
– Вырубился на диване после рассказа о том, что Патрик подарил ему надувную куклу, чтобы у Джареда наконец появилась девушка, которая не угрожала бы несоблюдению правил контракта.
– О, как это мило, – с серьёзным видом заметила я.
– Да… те ещё идиоты, – растягивая каждое слово, протянул Шейн, скользя пальцами по моей обнажённой пояснице и неожиданно серьёзно добавил: – Тейт, всё в порядке?
– Почему спрашиваешь?
– Просто, – Шейн дёрнул плечам, – просто показалось… что не всё в порядке.
Как что-то вообще может быть в порядке, если тело больше не подчиняется мозгу? Всё, центр управления сменился! Пост сдал, пост принял!
– Всё в порядке, Шейн, – соврала я.
Какой смысл обсуждать это? И дело даже не в его пьяном состоянии. Просто смысла нет.
– Эй, Миллер…
– М?..
– Помнишь концерт?
– FB? Конечно, помню. Или имеешь в виду, то, что было после него? Потому что это, я помню ещё лучше.
– Нет, сам концерт. Я тогда увидел тебя из-за кулис…
– Ты увидел меня из-за кулис?
Шейн усмехнулся громче:
– А как, по-твоему, я узнал, что ты в зале?
– Не знаю, – слегка смутилась, – я не думала об этом.
Шейн набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Его пальцы продолжали рисовать огненные дорожки и по моей обнажённой спине.
– Я ведь смотрел на тебя, – тихо произнёс он.
– Я думала, мне показалось, – ответила, помедлив.
– Я пел для тебя, сам того не понимая…
– Ты пьян! – перебила, фыркнув.
– Нет! – твёрдо заверил Шейн. – Теперь я это понимаю. Уже тогда… мне хотелось петь для тебя. Из всего зала, только для тебя. Я не люблю смотреть на публику во время выступления. Все эти их лица… слёзы на глазах… и всё потому что каждая пришла посмотреть какую причёску сделали нам стилисты и в какой цвет перекрасили волосы. Ненавижу выряжаться перед концертами, ненавижу цвет своих волос, ненавижу тонны металла на ушах… Но мне нравится быть там. Не для них – для себя. Петь, играть, ощущать себя живым… Ощущать драйв на сцене… Проводить каждый звук гитары сквозь своё тело. Слова… они… словно возносятся к небесам… Не к публике. Слова парят над публикой. Ты была права, Тейт, фанатам плевать на смысл… фанатам нужна картинка.
– Нет, Шейн… – почему-то стало дико не по себе.
Шейн приложил указательный палец к моим губам, и я смолкла.
– Ты была права… Я всегда знал это, но никогда не мог признаться даже себе. Я не мог признаться даже в том, что тогда, на концерте… когда увидел тебя, увидел твои глаза… в них был смысл. Ты не смотрела на меня, ты слушала музыку. Видела то, что по-настоящему важно. А я хотел смотреть только на тебя. Я такой урод…
– Шейн…
– Да, я пьяный урод! И завтра вряд ли смогу в этом признаться, так что лучше выслушай! Если бы не моя трусость, я понял бы это раньше… то, как ты умеешь смотреть. То, как ты видишь людей. Другими глазами… Для тебя музыка… для тебя музыка – целая жизнь. В твоих глазах отражалось каждое слово, которое я произносил…
– Ты не мог этого видеть.
– Теперь вижу. Только понял слишком поздно… Теперь… теперь столько всего надо исправить. Ты не можешь доверять такому, как я. После всего. Я даже обнимать тебя не имею права… целовать тебя… Ты… так прекрасна, Тейт. – Шейн мягко поцеловал меня в губы, долго и так нежно… пытаясь передать через поцелуй всё недосказанное.
Отстранился с новым печальным вздохом:
– Чёрт. Как же я пьян…
– Тогда спи.
– Это была моя песня, – продолжил Шейн, глядя в мои глаза. – На концерте. Это единственная песня из всех альбомов, где музыка и слова целиком и полностью написаны мной. Обычно… этим занимаются другие люди. Нам этого не доверяют.
И Шейн, поглаживая меня по спине, глядя в глаза, тихо и с хрипотцой в голосе спел для меня припев:
– Эта боль – лучшие мои мгновения,
Эта роль – станет для меня последней.
Искусственное сердце и душа горящая…
Только слушай – это всё, что настоящее.
Я коснулась кончиками пальцев его лица, игнорируя слёзы, наворачивающиеся на глаза, потому что я знаю то, чего не знает Шейн. Он думает – всё только начинается. А я знаю, что всё заканчивается, не успев начаться. Потому что так будет правильно, потому что ни мы, ни мир, ни целая вселенная не оставляют за нами другого выбора.
