Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения

Что как-то в вагоне метро он плакал, и она видела, как блестит влага на его щеках. Как вздрагивают его плечи — и это зрелище не вызывало у неё омерзения.

Она смотрела на его слёзы, как на произведение искусства.

Она хотела в тот момент, чтобы Такой вот Красивый Человек точно так же плакал из-за неё.

Алёна понимает, что это невозможно.

Что это бред.

И это её напрягает: каждый раз, когда ей кажется, что «это лицо я где-то видела», — что-нибудь происходит. И каждый раз — вообще не предсказуемо.

Но мальчик ей нравится.

Симпатичный Мальчик.

Она видит пару раз, как его провозят в кресле каталке по коридорам комплекса.

Однажды она едет в большом грузовом лифте в толпе позади его коляски. Ей кажется, что он слегка повернул левое ухо в её сторону.

С компьютера на своём рабочем месте она зачем-то лезет в открытую всем сотрудникам базу данных.

Она узнаёт, что пациент поступил с Тазовской фактории.

Обнаружен местными жителями в тупике на 35 километре недостроенной трассы в сторону Ханты-Мансийского Автономного Округа.

Предположительно 24–27 лет. Черепно-мозговая травма. Сначала полная — затем частичная амнезии: восстановились речевые функции. Затем начал ходить. Долго лежит в Отделении Пограничных Состояний.

— Очень символично, — думает Алёна. — Мне бы туда же…

— Интересно, — говорила она не вслух, как и все люди, обращаясь то ли к себе, то ли к кому-то ещё. — Есть ли у этих Состояний Пограничники? А если есть, то они Отсюда Туда не пускают? Или Оттуда — Сюда? А что пропуск? Варево из равных частей молока, конопли, белены и верблюжьей колючки?

Когда-то два её знакомых луганских планокура вымутили «детку» кактуса-пейота и, пожадничав, съели её всю, разрезав пополам. Очевидно, в двух абсолютно идентичных по виду и по весу половинках было заложено Разное, но Сильное.

Оба из них явно были пропущены пограничниками Отсюда Туда и потом беспрепятственно Оттуда обратно. Сюда.

Один из них стал иеромонахом в мужском монастыре. Другой до сих пор был слегка дурковатым и уже несколько лет отдыхал на областной «дуре» в Сватово.

Симпатичный Мальчик долго лежит в Отделении Пограничных Состояний. Потом его переводят на первую попавшуюся свободную койку, в первую попавшуюся палату.

Ему достаётся место у окна в 417—й.

Голова его, в которую вставили пластину из специального титанового сплава, успешно заживает. Но вспомнить он пока ничего не может.

Однажды, переписав данные о последней уборке четвёртого этажа, Алёна собирается идти дальше и видит пациента из 417—й, сидящего на кушетке перед телевизором. Там же — ещё несколько человек. Все они в больничных пижамах, все на разных стадиях выздоровления. Все смотрят в экран. Кто лениво, кто с интересом, но так как он — никто.

Он смотрит жадно.

Его взгляд: он впитывает.

Его поза: он напряжён.

Она вдруг думает, что, скорее всего, половину из того, что он видит вокруг, по телевизору — он не понимает.

Но хочет понять.

— А нужно ли? — думает Алёна.

Нужна ему она, эта половина?

Он умеет ходить, говорить, есть и (как написано в отчётах) читать и писать.

Физически он почти здоров.

Его не волнуют сейчас карьера, деньги, жена, дети, любовница, новый автомобиль. Его не волнуют войны, цена на нефть, выборы президента.

Он счастливый человек.

Алена, стоя на полпути между стендом и лифтом, рассматривала его профиль.

Да. Он не похож на счастливого человека. Но как должен выглядеть счастливый человек?

И почему «должен» выглядеть? Кому должен?

Счастливый человек ни перед кем НЕ обязан Выглядеть.

Все в этой жизни Выглядят, Хотят Выглядеть или уже Выглядят Как.

Как кто-то другой.

Всем известно, как должен выглядеть секс-символ, рок-звезда, лицо телеканала.

Как выглядит безвкусное, остромодное и классическое.

Алёна вдруг поняла, что тоже Выглядит, Хотела Выглядеть и уже выглядела Как.

Что половина из того, что есть в ней и других, — бесполезный мусор бесполезной информации и спама. Что подобное нужно безжалостно удалять. Или (если всё ЭТО так дорого) — хранить на отдельных носителях. В банке. В сейфе.

Алёна рассматривает профиль Симпатичного Мальчика из 417—й и думает о том, что он — Счастливый Человек.

Она бы тоже хотела не помнить.

Хотя бы половину из того, что было в её жизни.

Возможно не так, как в его случае: кто-то взял молоток и отформатировал его карту памяти слишком радикально. Теперь он не может вспомнить вообще ничего.

Или не хочет? — думает Алёна.

А если он симулирует?

А вдруг?

Алёна очень хорошо симулировала саму себя, поэтому ей захотелось проверить Его.

А вдруг?

А если не симулянт?

Это клад.

Человек свободный от всего: стереотипов, например.

Даже неважно, мужчина он или женщина. Он же совсем по-другому думает. Он же сам Другой. У него же совсем другие желания. Вернее, желания могут быть теми же, но реализовывать он их может по-другому.

Он может Хотеть по другому.

Алёна вдруг подумала, что ей как раз таки важно, что он именно мужчина.

На одном из осмотров профессор Васильев, вставивший ему в голову титановую пластину, вдруг называет Его Железным Дровосеком.

Скоро пациента 417—й палаты так называет весь Комплекс.

Она замечает его иногда в коридорах.

Однажды в столовой Алёна видит, как неприятная ей, даже на вид, особь противоположного пола по фамилии Гапонов дважды плюёт в стакан Дровосека.

Симпатичный Мальчик смотрит в этот стакан, и вдруг она ощущает странное: словно быстрый скачок напряжения в сети. Она даже не успевает подумать о том, Что и Где это было, как вдруг — «Гений осквернения» — промелькнуло в её голове непонятное, никогда ей ранее не слышанное и явно принадлежащее не ей словосочетание. Она вдруг встречается с Дровосеком глазами и понимает, что он тоже почувствовал этот скачок. Короткий всплеск. Совсем лёгкий — предохранители даже не проснулись.

Но что-то мигнуло во всей сети.

Ей кажется, что они слишком долго смотрят друг другу в глаза. Она разворачивается и уходит — работать дальше.

Однажды она заходит в кабину большого грузопассажирского лифта и видит Его, прислонившегося к дальней от неё стенке кабины.

Он стоит, склонив голову. Набок, невидяще смотрит прямо на неё.

— Симпатичный Мальчик, — сказала она, как и все люди, обращаясь то ли к себе, то ли к кому то ещё. — Не одинаковый.

Он был одет в одну и ту же пижаму. У него была неопрятная причёска. Но он не был человеком похожим на Кого-то. На Кого-то, кто в лучшем случае похож на него же самого.

Он не был похож на тех мужчин, которых она уже знала.

При других обстоятельствах, в другое время и в другом месте — она бы с ним Смогла.

Алёна рассматривала линию его губ, когда сказала, как и все люди, обращаясь то ли к себе, то ли к кому то ещё:

— Что? Небось, тоже хочешь меня трахнуть, да? Симулируешь тут амнезию, а сам на мои сиськи пялишься, да? Хочешь меня трахнуть?

Расфокусированный бинокль невнимания исчез в доли секунды. Он навёл резкость и ткнулся прямо в её глаза. Посмотрел в одну сторону. В другую.

— Так хочешь меня поиметь? — сказала Алена, представляя, как берёт его член в рот.

Его зрачки словно «плюс» магнита опять в доли секунды нащупали «минус».

Он смотрит на неё удивлённо и слегка испуганно.

Она сама удивляется. И в тот момент, когда лифт тормозит на первом этаже, Алёна на целую секунду дольше, чем это положено негласным этикетом в ситуации «незнакомые люди встречаются взглядом», — смотрит в его глаза. Затем поворачивается и быстро цокает из лифта в СОИ.

Она знает, что пациент из 417—й приехал на очередную — шестую по счёту — томографию мозга. Она знает, что Юра называет его Дро. Она знает, что Юра называет всех девушек, работающих в СОИ, — орбитальные спутники. Никто не понимает, почему «орбитальные спутники»? Звучит это странно, поэтому никто не знает — обижаться или нет?

В этот же вечер она, мастурбируя в постели под сольник Лайзы Джерард, вдруг представляет себе Дровосека и неожиданно бурно кончает, мелко задрожав и глубоко всхлипнув. Она чувствует, как свело пальчики на ногах.

Его лицо ещё раз проплывает по ту сторону её глаз.

Она сталкивается с ним ещё раз. Очень скоро и опять в лифте: он помогает Урану перенести к машине сломанный компьютер из бухгалтерии Комплекса. Она входит на восьмом и оказывается прямо напротив Него. Он держит в руках полиэтиленовый прозрачный свёрток с проводами и невнимательно смотрит прямо перед собой.

Алена, представляя себе, как сидя на нём и двигая скользкими от горячего пота бёдрами — впивается своими когтями чуть выше Его сосков. Как оставляет на Его коже глубокие вмятины, с капельками крови на дне каждой.