Владимир Романовский - В постели с Президентом

— Ты сволочь, — сказала Гвен. — У тебя нет никакого уважения к чувствам других.

— Это точно, — согласилась Грэйс с заднего сидения. — Кто такая Гейл?

— Домохозяйка, над которой Гвен любит издеваться, — сказал Лерой. — Водит ее в разные места и заставляет говорить глупости, чтобы все смеялись.

— Вранье, — сказала Гвен. — И никакая она не домохозяйка. Она не замужем. И детей у нее нет.

— Может, она вышла бы замуж, если бы ты ее не отвлекала все время и не совала бы нос в ее дела.

— Ты подлая, эгоистичная сволочь! — закричала Гвен.

— Не ловись на это! — крикнула предупредительно Грэйс. — Он специально!

— Что — специально?

— Специально тебя выводит. Он и маму также выводил. Он со всеми так. Развлекается.

— Зачем?

— Он так делает, когда хочет вывернуться из какой-нибудь ситуации. Либо он решил тебя бросить…

— Заткнись, Грэйс, — сказал Лерой.

— Либо…

— Меня можно бросить гораздо более простым способом, — сказала Гвен, сжимая зубы.

— …или, — продолжала Грэйс, — он не желает делать то, что вы с ним собрались делать, из-за чего мы куда-то едем, и так далее.

— Заткнись! — сказал Лерой не очень уверенно. — Черт! Черт!

Он подъехал к обочине и остановил машину.

— Что случилось? — подозрительно спросила все еще сердитая Гвен.

— Нехорошие предчувствия, — сказал Лерой, покачав головой. — Серьезно. Паршивое дело. И я должен ехать один. Вот что. Давайте я вас, девки, сброшу где-нибудь. У какого-нибудь отеля. Выпьете, познакомитесь получше.

Что ж, логично, подумала Гвен. Если Лерой действительно задумал то, на что он туманно намекает, то — самое время ей, и Грэйс тоже, сейчас вылезти, и чтобы делом занялся профессионал. Но может быть — может быть — в нем наконец-то проснулась совесть, и ей, Гвен, следует использовать момент, спасти себя и эту девчушку, пока совесть Лероя снова не уснула. Логично, но выглядит плохо. Если она сейчас выйдет, она потеряет право быть с этим кретином на равных. Тоже мне привилегия! Некоторые люди уверяют, что не воспользовались какими-то возможностями ради своих детей. У Гвен детей нет.

— Я еду с тобой, — сказала она, — но думаю, что нам нужно где-нибудь высадить Грэйс.

— Ни фига, — сказала Грэйс, хотя в ее энтузиазме на этот раз прозвучала сомнительная нота. — Никуда я не пойду. Такой кайф, с вами весело.

— Нет, — сказал Лерой. — Если ты едешь, то Грэйс тоже едет.

— Зачем? — воскликнула Гвен раздраженно.

Лерой был не просто ненормальный — у него в голове были бесконечные петли и спирали, ни с чем не соединяющиеся, очевидно, с остальным миром, но логичные сами по себе! Настаивая, чтобы Грэйс ехала с ними, он… автоматически… перекладывал вину за все, что случится, на Гвен. Если Грэйс пострадает, Гвен будет виновата.

— [непеч. ] сволочь, — сказала Гвен.

Глаза Лероя широко открылись.

— О, да, — сказал он. — Я боялся, что подцепил на жизненном пути какие-то ангельские качества. Нет, к счастью это не так. Я все еще та самая [непеч. ] сволочь, какой был всегда. Если он хочет сволочь, он получит сволочь.

— Кто — он? — спросила подозрительно Гвен.

Лерой издал короткий смешок. Включив скорость, он надавил на акселератор. Скрипнули шины. Мелковатый Форд Темпо попался на пути, вильнул, забуксовал, и остановился. Лерой остановил внедорожник, выскочил, и пнул ногой дверь Форда, оставив на ней основательную вмятину, а затем обежал Форд спереди и выбил ногой одну из фар. Посыпались осколки. Водитель, явно работяга из простых, большой телом, вышел, грозно крича. Лерой схватился за открытую дверь и рванул ее. Дверь отскочила, ударив водителя в ребра. Лерой снова ее схватил, и на этот раз оторвал от петель и бросил в сторону.

— Что скажем, а? — спросил он водителя с вызовом. — Как ты намерен поступить? Ну, сделай что-нибудь. Не стесняйся.

Он вернулся за руль внедорожника и захлопнул дверь.

— Уже чувствую себя лучше, — сказал он, вдавливая акселератор в пол.

Винс пытался читать, но неорганизованное присутствие Гейл в квартире не давало ему сосредоточиться. Вся квартира вибрировала от движения и звуков. Краны урчали и шипели, унитаз шумел и рыгал, телевизор каркал, стерео дребезжало, на удивление тяжелая поступь Гейл сотрясала полы, эхо отлетало от штукатурки. Время от времени, через неровные интервалы, Гейл стучалась в «радиорубку», спрашивая, не хочет ли Винс посмотреть тот или иной кретинский сериал по телевизору, предлагая ему кофе и алкоголь, и наконец пожаловавшись, что ей очень одиноко. В какой-то момент Винс даже хотел ее [непеч. ] в расчете на то, что сука слегка успокоится, но отказался от этой идеи — возникло бы еще больше проблем. Можно было ее выключить апперкотом, но последствия такого шага представлялись не менее неприятными. Винс слез с раскладушки, надел ботинки и пиджак, и вышел в гостиную. Зазвонил мобильник. Что это мобильник мой делает на телевизоре?

— Винс? Это Лерой.

— Все в порядке, Детектив?

Гейл вышла из ванной в халате Гвен, слишком коротком для нее. Она повозилась у телевизора, поглядывая на Винса. Последние четыре или пять дней она вела себя с ним странно.

— …Иди домой. Или езжай к детям. И дай мне поговорить с Гейл.

Винс передал телефон Гейл. Она ныла и жаловалась и ничего не понимала из того, что ей говорят, и опять ныла. Наконец она захлопнула мобильник.

— Все нормально, — сказал Винс.

— Что ты имеешь в виду?

— Опасности нет.

— Этот гад тоже самое говорит. Вам всем легко говорить. Вы в ту ночь в моей машине не сидели. Подонок вам пистолет к башкам не прижимал!

— Все хорошо, — сказал Винс.

— Никуда ты не пойдешь. Не имеешь права.

Надев пиджак, Винс вдруг сообразил, что блок в памяти, который ему все это время досаждал, исчез. Все это время только хорошие воспоминания об Илэйн приходили ему в голову — теперь же ее недостатки потеряли моральный аспект, влились в общую гармонию, и стали безопасны для воспоминаний. Спускаясь в лифте, Винс улыбнулся, удивляя самого себя, когда вдруг вспомнил, как основательно недолюбливала Илэйн свою младшую сестру. «Гвен думает, что вокруг нее одни дураки», — говорила она. «И это якобы дает ей право относиться к людям, будто они грязь, поскольку разницы они все равно не поймут и не оценят. И она такая скупая — это просто ужасно. Не представляешь себе. Когда едешь с ней на такси, она всегда настаивает, что платить нужно пополам, и потом неделями может тебе досаждать, пока не заплатишь свою долю до последнего цента».

Когда надеваешь солнечные очки в сумерках, то чувствуешь себя глуповато. Световые волны, отраженные предметами, изгибаются под незнакомым углом, и уменьшенное их влияние на глаза может вывести человека из равновесия. Чтобы компенсировать это, мозг переключает основные информационные каналы на уши, и шквал аудиторных ощущений, которые обычно редактируются, теряя лишние нюансы, начинает в конце концов пугать.

Винс подумал — не передвинуть ли очки ниже, чтобы смотреть поверх рамки, но вспомнил, что именно в таком виде его поместили на обложку журнала «Ньюзвик». Месяца три назад.

Он находился на улице, в темноте, один — первый раз за много лет. Намеренно сгорбившись, он зашагал таким образом, будто у него болела спина — хорошая маскировка, если никто тебя специально не ищет.

Он чувствовал себя спокойнее, чем две недели назад. Наверное пора забрать детей. Нехорошо, когда дети пропускают так много из школьной программы. Кроме того, он по ним скучал.

Он помнил название станции. Вывод Бентли из гаража, покупка карты Нью Джерзи с названиями станций и дорог, поиски в темноте — все это отняло бы слишком много времени. Еще больше времени отняла бы у него, наверное, попытка объяснить таксисту, куда именно нужно ехать. Общественный транспорт — самое лучше решение. Почти во всех случаях.

Он поднял руку. Пятое по счету свободное такси остановилось и подобрало его. Водитель был белый — редкость в наши дни. Прибыв на Пенн Стейшн, Винс долго изучал карты и расписания поездов пока случайно не обнаружил на одной из карт название искомой станции. Станция располагалась на одинокой ветке, идущей по касательной к Северовосточному Корридору и заканчивающейся — черт его знает, где это, и живут ли там люди. Ветка работала в убыток, так же, как большинство веток на планете, из-за распространенности драндулетов и шоссе. Увлечение человечества бесполезными игрушками приняло астрономические размеры после Второй Мировой Войны и сейчас, больше половины столетия спустя, не собиралось слабеть. Так сказала однажды Илэйн и, подумав, Винс решил, что она права, но это не заставило его отказаться от Бентли, что и являлось, кстати сказать, доказательством утверждения Илэйн.

До отхода поезда оставалось еще минут двадцать, и Винс вышел на Седьмую Авеню, чтобы посмотреть, что нынче показывают в Мэдисон Сквер Гардене. Он очень удивился, когда чуть не столкнулся с Джоном Форрестером.