— Похоже, ты не очень-то спешил? — Раевская больше не могла скрывать злость, — Феликс, я не узнаю тебя! Тут такие вещи творятся, а ты отказываешься со мной говорить по телефону, а на встречу приходишь демонстративно прогулочным шагом.
— Знаешь, — на лице Феликса не было и тени улыбки, — Жизнь научила меня одной вещи: когда речь идет о действительно серьезных вещах, прежде всего нужно заставить себя полностью успокоиться. Рассказывай.
Рая, наконец, заставила свое обычное хладнокровие вернуться и принялась четко и быстро перечислять все известные ей факты. Феликс слушал молча, глядя куда-то мимо Раевской, стараясь не упустить ни одного слова. Несколько секунд тишины, образовавшиеся за столиком, когда Рая закончила рассказ, показались женщине целой вечностью.
— Ну?! — не выдержала она.
— Что ну?
— Что ты скажешь? Сможешь ли ты узнать, что у них там происходит?
— Не уверен, — Феликс отмахнулся, — не это главное… По всему выходит, что Дэн узнал что-то такое…
— Это я и так понимаю… Перестань рассказывать о том, что снег белый, придумай как получить информацию! — взмолилась Раевская.
— Ты сейчас допускаешь ошибку, — Феликс достал папиросу, — Ты пытаешься предпринять что-либо, дабы успокоить себя, а вовсе не во благо общего дела.
— В смысле? — Раевской таки удалось сдержать вспышку гнева.
— Мы должны подумать, как помочь Владиславе, если ей, конечно, что-то угрожает…
— Но как мы можем помочь, не зная о чем идет речь?!
— Выяснить все сами. Бессмысленно копать там, где другие уже что-то нашли. То, что толкнуло Сергея и Дэна бросаться действовать уже выявлено.
— Кем?
— Ими. Я достаточно доверяю этим людям, чтобы верить, что они уберегут девочку от той опасности, про которую они узнали.
— Ты предлагаешь спокойно сидеть сложа руки и проверять, получится ли у них спасти мою дочь или нет?!
— Спасти от чего? Рая, подумай, ты ведь даже не знаешь, угрожает ли что-нибудь Владиславе в данную минуту…
— А как же еще я могу трактовать подобную ситуацию? Сначала мне звонит человек, которого подозревают в убийстве моего мужа и очень интересуется местонахождением Владиславы… Я, как последняя дура, видимо попавшая под гипноз его обаяния, выкладываю ему все на чистоту… Потом появляется крайне взволнованный Дэн со своими распросами. Ясно же, что что-то происходит…
— Кстати, ты веришь в виновность Сергея?
— Нет, — Рая ответила не задумываясь, — Хотя… смотря в чем. Он повел себя крайне некрасиво во время ареста… За что и поплатился, полностью потеряв доверие Владиславы… А к остальному он вряд ли может быть причастен. Не могу даже объяснить почему мне так кажется…
— Не утруждайся. В данном случае мы чувствуем ситуацию одинаково.
— Возможно… Только я считаю, что нужно немедленно что-то предпринимать, а ты все еще философствуешь…
— Я предлагаю пойти по другому пути. Мне кажется, мы можем узнать многое и самостоятельно… Без унизительного шпионства за милицией. Причем то, что мы узнаем, может оказаться весьма полезным, как для Владки, так и для всего хода следствия в целом…
— Господи! — только и смогла ответить Раевская на подобную тираду, — Твоя страсть к глобальности всегда мешала тебе что-либо сделать… Похоже, я сама сейчас пойду в участок и попытаюсь еще раз добиться сведений напрямую.
— Глупо, — Феликс улыбнулся, — Тебе никто ничего не скажет, ты же уже пробовала. Мне кажется действовать нужно по-другому. Есть еще зацепки, которые явно никто еще не проверял и которые наверняка выведут нас на важные сведенья.
— Какие?
— К примеру рассказанная тобой история о наличие сына у Журавля…
Рая тяжело вздохнула.
— Феликс, сейчас не та ситуация, чтобы копаться в пикантных подробностях чьей-то жизни. Не думаю, чтобы эта история имела что-то общее с…
— Послушай. У милиции просто не хватило времени проверить эту версию. События развивались слишком стремительно. Подозреваю, что Дэн зря не разобрался с этой ниточкой… Она может принести много интересных сведений…
— Чем эти сведенья помогут Владиславе?
— Кто его знает… Может прояснят ситуацию… А может и вообще ничем. Но отсутствие результата — тоже результат. Подумай хорошенько, может ты знаешь еще что-то о сыне Журавля… Понимаешь, мы с Владкой ведь не сидели сложа руки, кое-что выяснили за это время… Есть у меня основания считать, что некий очень близкий знакомый Журавля причастен к убийствам. Это вполне мог быть его сын, тем более, что парень, как ты говоришь, увлекался наркотиками… Вспомни, что еще ты знаешь?
— Тут и думать нечего, — Раевская, хорошо знающая, что Феликс относится к тому типу людей, которым проще сразу все рассказать, дабы они отвязались, — Я сознательно не рассказала следователям все, дабы не впутывать в ситуацию людей, судьба которых мне не принадлежит.
— Ну? — на этот раз Феликсу не удалось удержать на лице выражение светской скуки.
— Я знаю, где когда-то жил сын Геры. Очень давно, когда мальчик был еще совсем маленьким, а у Журавля категорически не клеилось общение с мадам-матерью, Гера просил меня занести туда всякие мелочи: немного денег, продукты, подарки к Новому Году… Ох и недоброжелательно встретила меня тогда эта женщина…
Договорить Раевская не успела. Феликс резко встал и направился к выходу. Рая, безошибочно уловившая вибрацию твердой решимости и понимания ситуации, исходящую от него, сочла нужным промолчать и пойти следом.
— Веди, — через плечо бросил Феликс.
— Это далеко, по пути к гостинице «Ялта».
— Ничего дойдем, не так уж мы и стары…
Шли молча. Рая едва поспевала за быстрыми шагами Феликса. Глядя на решительный профиль друга, женщина испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, абсурдность действий друга раздражала её, с другой — Раевской было крайне интересно наблюдать за так редко овладевающим Феликсом азартом. На какое-то мгновение женщина даже сама поверила, что визит к сыну Журавля может чем-то помочь. Разочарование пришло довольно быстро. Дом, в котором когда-то жил сын Журавля, изменился до неузнаваемости. Фасад, оформленный по всем канонам евроремонта, и вывеска «Массажный кабинет» лишили Раю надежды узнать что-либо о местонахождении Журавля-младшего. Феликс, явно не желающий смиряться с мыслью о провале собственной идеи, решил для приличия зайти внутрь и выяснить, куда делись предыдущие хозяева. Полуголые девушки, восседающие в холле кабинета, никогда ничего не слышали не только о предыдущих хозяевах помещения, но и вообще о чем-либо не связанном с косметикой или одеждой.
— Может ты все-таки попытаешься найти информацию более реальными путями? Может сходим к Деркачу? — робко начала Раевская.
— Подожди, — Феликс как-то странно крутился вокруг собственной оси, — Скажи мне — право или лево?
— Посередине! — не выдержала Рая, — Перестань играться!
— Посередине? Что ж, тоже вариант, — Феликс перешел через дорогу и принялся колотить в калитку находящегося напротив дома.
Все это было настолько смешно, что сил злиться у Раи просто не осталось. Феликс долго по-шутовски раскланивался перед вышедшим во двор дряхленьким старичком. Старик смотрел с недоверием и, так и не поняв, чего от него хотят, позвал во двор кругленькую женщину, лет 45. Та, явно покоренная преувеличенной вежливостью незнакомца, резко расцвела и пригласила Феликса в дом. Прикрывая за собой калитку, Феликс подмигнул все еще стоящей возле массажного кабинета Рае и жестом попросил ее подождать. Судя по выражению лица женщины, вернуться Феликс должен был минимум часов через пять, но азарт расследования оказался в нем сильнее мужского самолюбия. Посему, уже через несколько минут довольный Феликс протягивал Рае листок, на котором аккуратным почерком был записан нынешний адрес сына Журавля и, чуть ниже, номер телефона самой соседки со скромной припиской «Если что обращайтесь, Лида».
— Вот что значит соседи! — гордо произнес Феликс, — Пойдем по этому адресу прямо сейчас. Я амбициозен и мне дико хочется найти свежую информацию об этом деле самому, причем немедленно.
Побледневшая Рая выронила листок с адресом.
— Феликс, идти никуда не придется… Я отлично знаю этот адрес. Влада писала туда письма, когда мы увозили ее в детстве из Ялты. Это адрес Коти, лучшего друга Влады, того самого, к которому она поехала в Москву…
Наконец-то в голове у Феликса вырисовалась стройная картина происходящего.
— Что ж, вот теперь действительно необходимо действовать! Не хотите ли вылететь в Москву ближайшим авиарейсом, мадам? — Феликс подобрал листок с земли.
Рая вдруг почувствовала, что сейчас расплачется.
***
С самого раннего утра Владислава пыталась вернуть свою вчерашнюю готовность к действию. «Все в порядке, все в порядке, я поступаю правильно…» — твердила она себе, слоняясь между прокуренным тамбуром и доставшейся ввиду отсутствия других свободных мест верхней боковой полкой. Самые незначительные мелкие неудобства, будучи вчера неудостоенными внимания Владиславы, теперь отыгрывались, потоком раздражения пробиваясь в сознание. Беспрерывно хлопающая и, по традиции, так и не закрывающаяся до конца дверь вагона, нервировала неимоверно. Запах вогхого белья и нечищенных зубов, равномерно распотстранившийся по вагону, лишал желания дышать в принципе. Монотонная полоса пейзажей средней полосы, уже давно заглядывающая в окна поезда, почему-то навевала тоску. Игриво приветливые вокзальчики полустанков казались убогими, а солидные станции — враждебными и слишком суматошными. И самое главное, здесь не было моря! Здесь нигде не было моря! Соседи по плацкарте, вот уже два часа выясняющие в какую сторону и на сколько нужно переводить часы при пересечении российско — украинской границы, делали это слишком громко. «Время указывает проводник!» — попыталась пошутить девушка, больше для поднятия собственного настроения, чем для привлечения внимания окружающих. Пышная шевелюра грузной крашенной блондинки качнулась в такт смешку, а Владислава, осознав вдруг, что каламбур получился крайне посредственный, расстроилась окончательно. «Надо срочно что-то с собой сделать!» — решила девушка и принялась изобретать себе занятие. Вскоре на хлопающей двери красовалась нацарапанная огрызком карандаша на ученическом тетрадном листке табличка: «За собою дверь закрыв, отвратишь мой нервный срыв». С вполне даже честной подписью «Пассажир верхней боковой». Еще через 10 минут листок валялся лицом в чавкающей грязи туалетного предбанника, куда его случайно уронил очередной пытающийся закрыть за собой дверь пассажир. Владислава рассеянно кивала в ответ на извинения последнего и, глядя как бессердечная обувь проходящих снова и снова вдавливает несчастный листок в пол, вспоминала любимого Окуджаву: «Для чего мы пишем кровью на песке, наши письма не нужны природе». Мозгами Владислава понимала, что накручивает себя сама, причем из-за совершенно незначительных событий. Но поделать с собственым агрессивно-пессимистическим настроем ничего не могла. «Тук-тук», — поезд монотонно отстукивал марш прощания с любимым городом. Влада закрыла уши руками. «Тук-тук», — звук, казалось, раздавался уже откуда-то изнутри девушки. «Ты сбежала», — безжалостно констатировал он, — «Ты амеба, не ужившаяся с трудностями и пытающаяся перебраться в другую стихию. Тук-тук. Но ты не приспособлена для нового воплощения. Ты погибнешь без родной среды. Тук-тук. Ты предательница, Влада, ты бросила любимого человека в самый трудный момент. Глупой принципиальностью и обычной трусостью ты отпугнула свой шанс на счастье. Он дается только один раз и ты упустила его. Тук-тук». Владислава выскочила в тамбур, зачем-то вжалась спиной в холодную вагонную стену, убедилась, что раствориться в бездушном материале, исчезнув навсегда, не удастся, и схватилась за сигарету. Моря за окном по-прежнему не было. Конечно же, девушка уезжала из Ялты далеко не в первый раз. Дорога до Москвы была давно знакома и когда-то любима. Но вот так, бросая все и всех, по сути сбегая от навалившихся проблем… Теперь Влада и сама не знала, верит ли она в виновность Сергея. «Нельзя было уезжать, не разобравшись во всем до конца», — наконец-то в голове у девушки родилась хоть какая-то здравая мысль. Появление в тамбуре шумной компании, принесшее с собой запах вчерашнего перегара и вчерашнее же пиво, купленое в вагоне-ресторане, вынудило Владу вернуться в вагон. Здесь все спорили о переводе часов. Внимание Владиславы привлек маленький мальчик лет четырех.
