Привыкание к звукам, не несущим опасность, занятным образом использовали в Японии сельские жители. По углам жилища они ставили клеточки со сверчками и привыкли засыпать под милую музыку, всю ночь не смолкавшую. Но они тотчас же просыпались, если сверчки вдруг «хором» смолкали.
Это могло произойти, если в жилище ночью вдруг появлялся человек-вор. Тот же эффект дают часы-ходики. Таканье спать не мешает, но, помню, в детстве мы просыпались, если часы останавливались — оттого что с вечера мы забыли подтянуть гирю.
Не пропускает со дня рождения молодь птиц и зверей звуки-сигналы родителей. Их немного, но все они жизненно важные. Самый первый из них: «Замереть, не шевелиться!» Сигнал подают на разный манер многие из животных. Сигнал исключительно важен. Улететь, убежать малыш не может, сопротивление оказать — тоже, значит, спасение в неподвижности, в надежде, что не заметят. Потом появляются команды, новые, например: «Есть корм!», «Вылезайте ко мне из норы!» или, наоборот, «Немедленно в нору!». Реакция на эти материнские сигналы у животных наследственная.
Так обнаружили, много — до тридцати — разных команд у лисиц, берегущих свое потомство в норах. Недавно, в июне, в Воронежском заповеднике мы пытались с помощью магнитофонной пленки, на которой записан был голос лисицы, выманить молодняк из норы. Мы даже петуха вблизи привязали, чтобы лисята поняли: их не зря вызывали. Но тщетно, то ли мы слишком грубо работали, то ли лисята, уже повзрослевшие, имели кое-какой опыт жизни, но ушли мы ни с чем, хотя, пишут, у других получается.
У волков, где мать и отец оба воспитывают выводок, случается громкая перекличка — вой. Человек, хорошо знающий повадки волков, понимающий, кто, когда и зачем в волчьей семье может подавать голос, включается, подражая вою волков, в перекличку и таким образом может определить местонахожденье семьи и даже заставить выводок «подкатиться» на выстрел.
Однажды осенью в лесу у Оки мне посчастливилось встретиться с глухариной семьей. Проезжая по тропке на велосипеде, я оказался между глухаркой и ее уже летавшим выводком. Мать энергично звала молодых глухарей, но дорога к ней пролегала как раз над моей головой. Птицы все-таки подчинились призыву, и одна за другой пролетали, почти задевая крыльями мою кепку. Вспоминаю эту минуту, как чудо: августовская тишина, заросли папоротников, и из них вылетают, обдавая волнами воздуха из-под крыльев, огромные птицы.
В природе важные звуки могут подаваться не голосом. Брачная песня дятла — удары клювом по сухому пружинистому сучку. Барашком блеют во время полетов перышки токующего бекаса.
Барабанную дробь крыльями выбивает американский луговой тетерев… В мире животных немало звуков, которые песней не назовешь, — вспомним кукушку, коростеля, перепела, — но сколько радости дают человеку эти монотонные голоса леса, луга и поля!
Есть останавливающие наше внимание пересмешники — собиратели, коллекционеры различных звуков. К ним относятся ворон, скворец. Есть существа, которым, хочется думать, не чуждо чувство гармонии, красоты звуков. Среди млекопитающих — это обезьяны гиббоны, среди птиц самый яркий пример — соловей. Тут мы слышим не только данный природой голос, но и способность учиться, отбирать для сложной затейливой песни безошибочно точные звуки, дающие ощущение подлинного искусства.
И вернемся теперь к заголовку, объясним экзотическое присутствие его в беседе. Мы слышим животных. И далеко не все, но кое-что, подобно царю Соломону, научились понимать в специфическом их языке. А нас они понимают?
Не в момент, когда, подражая им, мы воем, крякаем или свистим, а когда говорим на своем языке. Речь, конечно, может идти лишь о тех животных, которые входят в круг нашей жизни.
Понимают ли хотя бы некоторые наши слова попугаи или собаки? Принято было считать, что нет. Сейчас кое-что пересмотрено. Я сам наблюдал попугая, который не случайно, а вполне к месту выкрикивал целые фразы. Некоторые слова, непосредственно затрагивающие их «бытие», способны понимать и собаки. И все же животные в первую очередь воспринимают интонацию нашего голоса.
В лесных местах, где летом на ягодниках с медведями можно встретиться носом к носу, опасно крикнуть с испугу — зверь это может принять за агрессию и, испугавшись, сам нападет. Веками вырабатывалась мудрость «заговорить медведя» — ровным негромким голосом произносить: «Миша, я не трону тебя, и ты не трогай. У тебя — детки. И у меня…» Этого и довольно, чтобы разойтись мирно. Проходя мимо остервенело лающего на цепи пса, можно его укротить тихим посвистыванием или каким-нибудь ровным, успокаивающим причитаньем.
А вот маленькая история. У моего знакомого в Лосином Острове жил молодой кобелек гончей породы. Собаке всегда хотелось побегать, и она тыкалась носом в колени сидящих, приглашая их выйти из дома. Слова «На место!», «В угол!» не действовали. Тогда хозяин произносил негромко, но строго: «Кто убил Кеннеди?!» И пес, смутившись, виновато оглядываясь, на животе уползал к себе в угол и надолго замирал. Интонация! Очень тонко и люди, и звери чувствуют интонацию.
Фото автора. 17 июля 1998 г.
(Окно в природу)
Змея, свернувшись в кольца, спокойно грелась на солнце. Легко ли было ее заметить на верхушке болотной кочки? Смотря кому. Зоркий, тренированный глаз орла-змееяда способен с высоты разглядеть не только змею, но даже маленького змееныша. И сразу атака. Острые когти надежно впиваются в скользкое, чешуйчатое тело, и вот мы видим редкое зрелище: орел несет добычу к гнезду.
Орел-змееяд — птица прихотливая, предпочитающая охотиться почти исключительно только на змей. Столь узкая пищевая специализация не способствует процветанью. Пугливую, тихую птицу даже орнитологи видят лишь изредка. Всего одно яйцо кладут орлы-змееяды в гнездо. Только одного птенца способны они прокормить, охотясь на змей. Все, что слишком специализировано, в превратностях жизни из-за скудности пищи выходит на черту выживанья.
Такова судьба и орла.
Когда-то змей на земле было много. Сейчас по всему свету (не водятся лишь в Антарктиде) их 2700 видов. Но численность каждого вида стремительно убывает из-за разрушения мест обитанья и не в последнюю очередь из-за врагов, которых у змей несть числа.
Орел не единственный специалист по змеям. Всего около тридцати различных орлов в разных местах земли предпочитают любой другой добыче змею. Всего же более ста хищных птиц не пролетят мимо, обнаружив лакомую добычу.
В их числе — филины, ястреба, цапли. Для аиста уж и гадюка — тоже добыча обычная. Ужей голенастая птица хватает, не опасаясь яда, со змеей же ведет себя подобно тореадорам — отпрыгивает, подставляя змее крыло, чтобы она, не причиняя вреда, израсходовала яд и ослабла. И тогда — немедленный, точный удар в нужное место клювом.
В Африке мы подолгу наблюдали, как охотится еще один специалист по змеям — птица-секретарь. Голенастый ходок неутомимо и методично осматривает порыжевшие травы, спугивая змей и ящериц. Сухие крепкие ноги неуязвимы для яда. И птица не спешит действовать клювом, затаптывает змею ногами.
Среди не летающих змееядов всем известен зверек мангуста. Этот боец, не защищенный природой от яда, в поединке со змеями полагается исключительно на свою ловкость, молниеносность реакций. В Делийском городском парке мне пришлось расплатиться за представленье, устроенное мальчишкой. Я снимал полосатеньких белок, когда подбежавший индийский «гаврош» стал выразительно показывать на фотокамеру и свой мешок. Не успел я сообразить, что к чему, как на траву мальчишка вытряхнул небольшую змею, а из другого мешка — мангусту. В мгновение ока зверек прикончил змею, напомнив мне киплингский рассказ «Рикки-Тикки-Тави». Видя, что я сплоховал с фотокамерой, мальчишка вытряхнул из мешка еще одну змейку. Участь и этой запачканный кровью зверек решил мгновенно…
К гнезду с добычей…
В Юго-Восточной Азии мангустов держат в домах против змей. Лет сорок назад большую партию этих зверьков завезли в Югославию, полагая, что мангусты быстро очистят курортные зоны от гадов. Не получилось! Реакция у балканских змей оказалась более быстрой, чем у змей азиатских, и не знающие страха мангусты погибли.
В отважных змееядах числится наш ежик. Иголки и пониженная чувствительность к яду позволяют ему с одинаковой смелостью подступаться к ужам и гадюкам.
В пустынных местах змей постоянно преследуют вараны. В американской Аризонской пустыне мы наблюдали, как маленьких змеек ловила птица дорожный бегунчик. В лесу змее опасно «встретиться» с кабаном — схрумкает, не моргнув. И уж совсем удивительно — есть змеи, например, королевские кобры, которые питаются исключительно… змеями, в том числе змеями своего вида — была бы только немного помельче охотника. Специализация эта настолько стойкая, что в серпентариях зоопарков с трудом, с помощью всяческих ухищрений переключают кобр и аспидов на другой корм.
